Сыновья Черной Земли - Сергей Анатольевич Шаповалов

лачуг. Элиль пролетел несколько шагов и ввалился внутрь, растянувшись на земляном полу. Пахло немытыми телами и мочой. Он поднял голову. У стен дощатые нары, устланные старыми грубыми циновками. На нарах сидели трое мальчиков, чуть помладше Элиля. Они с испугом глядели на него. Одежды на них никакой не было, кроме набедренных повязок. Но выглядели они упитанными. Элиль поднялся с земли, отошел в угол, уселся на корточки. Мальчики не отводили от него взгляда. В глазах страх, больше того – привычка к страху и унижению.

– Чего таращитесь? – зло буркнул Элиль.

– Ты будешь петь в хоре или просить подаяние? – спросил один из них звонким дрожащим голоском.

– Где я нахожусь? И кто вы такие? – грубо спросил Элиль.

– Мы принадлежим храму великого бога Мелькарта18. И ты теперь будешь среди его служителей, – объяснил ему другой мальчишка.

– Служителем храма? – не понял Элиль. – Это что – жрецом?

– Нет, не жрецом – служителем, – начали они ему объяснять, чуть осмелев. – Жрецы вольные. А служители – рабы. Мы поем в хоре, удовлетворяем похоти заезжих моряков или просит подаяние на торжищах. Тебя, наверное, поставят в хор петь гимны.

– Не буду я ничего делать, – огрызнулся Элиль.

– Тогда тебя заставят, – последовал ответ, полный безнадежного смирения.

К нему обращались, как к глупому малышу. Это начинало злить.

– А вы что делаете? Поете? Голосочки у вас тоненькие, как у девчонок.

– Когда тебя оскопят, тоже голос будет тонкий, – печально произнес самый младший из них.

До Элиля стало доходить, о каких служителях идет речь. От заезжих торговцев он слышал о хорах, поющих чарующими небесными голосами в храмах хананеев. Жрецы скупают на невольничьих рынках мальчиков с красивыми голосами и кастрируют их.

– Лучше смирись, иначе тебя принесут в жертву на празднике Ваала, – увещевал самый младший мягко. От его слов веяло полной безысходностью.

– В жертву? – Элилю стало не по себе. О человеческих жертво-приношениях он тоже слышал. – Здесь что, режут на истанане19 людей, как баранов?

– Нет, не режут – сжигают, – был ответ. – Во чреве Бога Баала20.

– Живьем?

– Да. В праздник Баала, дабы умилостивить грозного бога, ему преподносят младенцев. Матери приносят своих первенцев. Сгорев, они попадают в поля блаженства и присоединяются к свите Баала. Иногда от храма жертвуют детей-невольников, чтобы те прислуживали спутникам Бога.

Внутри все сдавило! Вот куда он попал! Вот какая участь его ожидает: сгореть живьем или быть кастрированным. Лучше уж сгореть. А еще лучше – бежать отсюда, да как можно быстрее. Элиль решил: сейчас он ни о чем не будет думать и хорошенько выспится. Нужны силы для побега. Все равно – он сбежит!

Чуть свет, во дворе грозно проревел голос надсмотрщика. Дети испуганно вскочили с нар и выбежали во двор. Элиль последовал за ними. Всего рабов-мальчиков оказалось человек восемь. В соседнем домике, жили пятеро юношей разного возраста, так же оскопленных. Выстроившись полукругом, певцы затянули гимн богу Мелькарту. Голоса звучали чисто, добираясь до самых высоких нот. После восхваления Мелькарта, старший из певцов рассадил мальчишек за длинный стол, грубо сколоченный из необструганных досок. Перед каждым рабом поставил кособокую глиняную миску и такую же уродливую кружку. Завтрак состоял из ячменного варева и большого куска рыбы. Были еще подгнившие фрукты. Кормили невольников хорошо, ведь они должны выглядеть пухленькими и румяными, чтобы завлекать моряков.

После завтрака старшие отправились в порт зарабатывать, выпрашивая подаяния. Младшие выстроились во дворе и тренировали голос. Распевались поодному, затем пробовали хором. За каждую фальшивую ноту получали удар палкой от наставника – злого сгорбленного старика в засаленной серой одежде.

– Неплохо! – во дворе появился толстяк лет тридцати в дорогой пурпурной накидке. Невысокая тиара сверкала стеклянными бусин-ками. Черная борода тщательно завита мелкими колечками. Мягкие кожаные сапожки с загнутыми острыми носами нежно поскрипывали при каждом шаге. Он принес с собой тонкий аромат притираний.

Надсмотрщик, учтиво поклонился, попросив благословения. Рабы тут же попадали на колени, уткнувшись лицами в землю.

– Я зашел пожелать моему брату хорошего дня. Но главного жреца бога Мелькарта не оказалось дома, – недовольно пробурчал толстяк, потрясая завитой бородкой.

– Господин отбыл по делам, – сообщил надсмотрщик. – Он обещал вернуться через несколько дней.

– Все-то у него тайные дела, – рассердился толстяк. – А ты, – обратился он к горбатому наставнику, – репетируешь хор? Давай, продолжай. Я послушаю. У меня слух отменный.

Мальчики вновь принялись распеваться. Толстяк важно кивал, когда ему нравился голос. Недовольно хмурился, заслышав фальши-вую нотку.

– А этот, почему бездельничает? – строго спросил он, указав на Элиля. Мальчик только что управился с грязной посудой и присел отдохнуть. – Если заморыш не певец, то пусть отправляется в храм просить милостыню.

Надсмотрщик начал что-то объяснять вполголоса на ухо толстяку.

– Ты говоришь правду? – толстяк недовольно поморщился, словно надкусил червивое яблоко. – Мой брат опять затеял какое-то дело втихую. Почему об этом не знают ни я, ни другие жрецы из касты? Отдать столько золота за этого дохляка… Откуда привезли мальчишку? Кто он, ты знаешь? – надвинулся он на надсмотрщика.

Тот только пожал плечами.

– Пусть дохляк поет. Я хочу послушать, на что способен его голос, – потребовал он.

– Сюда! – крикнул надсмотрщик Элилю.

Мальчик подошел. Рядом с ним поставили другого, из хора. Тот взял чисто высокую ноту.

– Теперь ты, – толстяк приготовился слушать, сложив холеные белые руки с пухлыми пальчиками на животике.

Элиль фальшиво проскулил, и тут же получил обжигающий удар палкой по спине. Удар отразился злостью в душе. Он привык за оскорбление отвечать.

– Еще раз, – приказал толстяк.

Элиль проблеял, как козел. У толстяка глаза округлились от гнева. Элиль отскочил в сторону. Палка просвистела возле самого плеча. Он быстро нагнулся, схватил горсть песка и бросил прямо в глаза надсмотрщику. Тот отшвырнул палку и пытался кулаками протереть глаза. Элиль ударил его головой в живот так, что шея у самого хрустнула. Надсмотрщик коротко крякнул и сел на землю, разевал рот, не в силах вздохнуть.

На крики толстяка прибежали двое крепких слуг. Элиля избили и бросили в яму для наказаний, что находилась в углу двора. Сверху прикрыли деревянной решеткой. Тело пылало от побоев, но боли он не чувствовал. Один глаз совсем заплыл. Во рту соленый привкус крови. Ничего! Он вспомнил, как учил его отец: если потерпел поражение, тут же про него забудь, – помни только победы.

– Сегодня же его оскопить! – послышался сверху сердитый визг толстяка.

– О, мудрейший прорицатель Астарим, первый жрец бога Мелькарта запретил нам даже прикасаться к мальчишке, – пытался возразить надсмотрщик.

– Наплевать, что там приказал мой брат. Я – главный прорицатель