Настенька (СИ) - Элина Лунева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не улучшало настроение и полное отсутствие электричества. Лишь три лучины, горевшие возле печи, давали скудное освещение, наполняя избу страшными мрачными тенями.
— Божечки мои, — с тяжелым вздохом выдохнула я, закрыв лицо обеими ладонями, окончательно впадая в отчаяние.
Всю ночь я так и не смогла сомкнуть глаз, просидев до самого рассвета на полу возле печки, укутавшись в теплый овчинный тулуп Матрены. И только когда тусклое зимнее солнце заглянуло в маленькие окошечки избы, я смогла, наконец, задремать, свернувшись калачиком на широкой деревянной лавке.
Проснулась я на закате. Точнее что-то громкое разбудило меня. И это что-то было не чем иным, как оглушительным стуком в дверь моего дома.
Ещё не до конца проснувшись, я села на лавке и долго и испуганно всматривалась в темноту. Кто-то так яростно барабанил в дверь, что казалось, что вся моя маленькая изба сотрясалась от этого напора.
Медленно приблизившись к двери, я нерешительно её. Дверь громко и протяжно скрипнула, а я же чертыхнувшись, начала вглядываться в темноту сеней. Шум снаружи становился всё громче, а стук яростнее.
Тихонько скользнув в сени, я застыла у самой входной двери, из-за которой послышалось:
— Ведьма гулящая, а ну выходи! — раздались мужские голоса и, судя по возгласам и посыпавшимся далее в мой адрес выражениям, говорившие были сильно пьяны.
— Выходи, девка подзаборная, кому говорят! — продолжали кричать с той стороны, после чего снова послышались сильные удары.
Я с испугом прижалась к двери, которая на первый взгляд казалась довольно крепкой. Тяжелый металлический засов ходил ходуном, под яростным напором ломившихся, но всё же выдержал натиск непрошенных гостей. И уже через несколько минут шум стих, как и пьяные голоса.
Я еще долго стояла, прижавшись к двери, с бешено колотившимся сердцем.
— Здорово, просто отлично, — подытожила я немного позднее, когда смогла уже полностью успокоиться.
— И что теперь делать? — спросила я саму себя, — Ведь они могут вернуться в любой момент. Могут убить или изнасиловать.
Да, ситуация была на грани. Отчаяние новой волной захлестнуло меня. Все следующие долгие часы я, как ненормальная, металась по тёмной избе, ища хоть какие-нибудь подходящие предметы, чтобы защититься. В моём арсенале нашелся большой тяжеленный топор, печной ухват с длинной ручкой, несколько тупых кухонных ножей также лежали наготове, был здесь и небольшой молоток.
Обложившись всем этим нехитрым оружием, лишь только на рассвете я смогла наконец задремать.
Проснулась я через несколько часов. Солнце ещё не село, и мне выпал шанс наконец нормально рассмотреть свой новый дом при дневном свете.
Не теряя времени даром, я подбросила в затухающие угли новую партию дров, и отправилась осматривать своё новое имущество. Особо меня интересовала одежда, ведь ходить в сарафане и лаптях зимой мне совсем не хотелось. Да и убегать при необходимости в таком виде крайне неудобно.
Первый, открытый мною сундук порадовал меня несколькими отрезами грубо сотканного серого льняного полотна, тремя парами мужских сапог, и тремя овчинными тулупами, опять-таки мужскими. Ну конечно, ведь у Насти был отец и двое братьев. Эх, жаль, что никого из них не осталось в живых, была бы мне хоть какая-то защита и опора.
Второй сундук оказался доверху набит различными рукоделиями, начиная от красиво вышитых льняных скатертей и салфеток, заканчивая расшитыми рубахами и сарафанами. Н-да, прям, как из музея народного промысла. Хорошенько порывшись во всём этом старославянском барахле, я отложила для себя пару плотных рубах без вышивок, а также пару длинных сарафанов, очевидно принадлежащих прежней Анастасии. Увы, но никакого нижнего белья или чулок я не нашла, зато заметила берестяную коробку, внутри которой оказались различные приспособления для шитья, если здоровенную иглу длиной в пятнадцать сантиметров можно было так назвать. Отдельно примостились небольшие клубочки с грубо скрученными нитками, в основном шерстяными.
Третий и самый большой сундук удивил меня наличием в нём небольшой тонкой перины и двух ярких лоскутных одеял.
Раздавшийся стук в дверь отвлёк меня от созерцания всего моего имущества и заставил не только неожиданно подпрыгнуть, но и ощутимо испугаться. Кто это ко мне пожаловал в гости? И с добром ли?
Схватив с лавки тяжеленный топор, я тихой поступью подошла к двери, ведущей в сени, и начала её медленно открывать.
— Твою ж…, - выругалась я шепотом, снова услышав громкий протяжный скрип здоровенных кованых петель. С этой дверью определенно нужно было что-то делать. От этого скрипа у меня все волосы на теле дыбом встают.
Вероятно, незваный гость тоже его услышал сквозь входную дверь, и подал голос:
— Настенька, это я, Матрёна!
— Фуууух, — облегчённо выдохнула я и положила на пол топор, попутно откидывая тяжеленный металлический затвор.
— Здравствуйте, Матрёна, — проговорила я ей устало и отошла от двери, приглашая гостью зайти в сени.
Женщина быстро вошла внутрь и поспешно захлопнула за собой дверь.
— Всю избу выстудишь, — объяснила она уже в доме и укоризненно посмотрела на весь тот бардак, что я учинила, производя ревизию имущества всех трёх сундуков.
— Мать твоя приданное для тебя собирала, — проговорила женщина печально качая головой, глядя на перину и стёганые одеяла.
— Ясно, — проговорила я. Теперь мне было понятно, почему перина и одеяла прятались в сундуках. Приданое моё это, значит.
— Ладно, Настёна, собирайся, к старосте пойдём, — проговорила женщина, деловито подвинув меня в сторону и начав аккуратно укладывать моё имущество в сундуки.
Глава 4
— Матрёна, могу я вам вопрос задать? — обратилась я к женщине, раздумывая, как бы разжиться нормальной одеждой.
— Вот третий день я тебя слушаю, и никак не уразумею, что говоришь. Иной раз вроде и по-нашему, понятно вроде бы, но всё равно чудно как-то, — хмыкнула женщина, снова окинув меня внимательным взглядом.
— Матрён, да говорила я уже, что не помню ничего. Ты лучше на вопрос ответь, — от волнения я неожиданно перешла на «ты», — Скажи, где бы мне можно было бы одежду прикупить или пошить? Ну, или обменять может можно на что-то из моего имущества, — неожиданно додумалась я, понимая, что скорее всего денег-то у меня и нет совсем.
Матрёна посмотрела на меня, как на душевнобольную:
— Где же это видано, чтоб девка себе обновы покупала? — возмущенно всплеснула руками женщина, — А руки то на что? У матери твоей в сундуках отрезы льна были, вот и шей.
Понятно. Видимо, здесь покупать что-то было не принято. Значит, придётся носить то, что есть.
— Матрёна, так мне бы тулупчик полегче, — сделала я как можно более
