Настенька (СИ) - Элина Лунева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нееет! Пожалуйста! — услышала я свой собственный плач, — Я жива!
— Мертвячка подымается! — закричал вдруг кто-то, а затем раздался оглушительный визг десятков женских голосов и испуганные вопли мужиков.
— Закапывай скорее! — услышала я чей-то испуганный голос.
— Нет, сначала надо бы кол осиновый забить в грудину, — ответил кто-то.
— Святой водой окропить, а потом кол, — согласился кто-то третий.
— Нет, лучше на кострище, да боюсь, не управимся засветло, а по темени боязно…
Вдруг раздался чей-то звучный глубокий голос:
— Угомонитесь оглашенные! Христа на вас нет, — проговорил он укоризненно и громко, что все вокруг сразу умолкли, — Давай ребята, снимайте крышку.
Снова воцарилась жуткая тишина. Я даже сама на некоторое время затаилась и будто бы перестала дышать. Как мне было страшно.
Боже, я только сейчас почувствовала, что способна двигаться, а также ко мне медленно возвращалось зрение. Все чувства моего замерзшего тела обрушились на меня разом. Сильнейший озноб колотил всё мое тело. Я дрожала и скреблась о деревянную крышку гроба, все глубже вгоняя занозы под свои ногти.
Звенящую тишину вдруг нарушил испуганный возглас:
— Вот ты, Данила, и сымай, если такой смелый, — проговорил кто-то.
Затем послышался недовольное тихое ругательство, потом дерево над моей головой скрипнуло и затрещало. И тут мне в лицо ударил свет и ледяной холод.
— Ох, — послышался общий испуганный вздох.
Я сощурилась и часто заморгала, пытаясь разглядеть столпившихся рядом со мной людей.
А затем снова с разных сторон раздались испуганные вопли:
— Мертвячка! Подымается!
Глава 2
Первое, что я увидела, когда пришла в себя, это низкий тёмный закопчённый потолок. Лёгкий запах дымка окутывал помещение, где-то приятно потрескивали поленья. Совсем рядом слышался плач ребенка и тихий спокойный разговор мужчины и женщины.
— Послушай, Матрён, мы не можем оставить её у себя, — проговорил мужской голос едва слышно.
— Ты что, Макар, не уж-то предлагаешь мне выставить девчонку, да после всего того, что с ней было? — печально спросил женский голос.
— У нас и так ртов хватает, так ещё одну корми, — недовольно пробухтел мужчина, — Как придёт в себя, пусть к себе воротится. Изба Прохоровых пустая стоит, вот пусть и живет в своём доме.
— Да, нежели ж так можно, Макар? — возмутилась женщина, — Молодая девка будет жить одна — одинешенька? Всякий обидеть может. У нас лихих парней много…
— Не боись, — перебил её собеседник, — Никто её не тронет, побоятся. Все и так наш дом теперь стороной обходят, говорят, что мы ведьму пригрели. Никто к ней не сунется.
— Не могу я так, Макар, — женский голос дрогнул, — Жаль сиротку, теперь совсем ей жизни не дадут в селе. Раньше и то ей было не житьё, все сторонились из-за её парши на лице. А теперь, как поднялась из гроба, так красавицей сделалась, так теперь ведьмой прозвали, вурдалачкой.
— Матрёна, — тихо зашептал мужчина, — А вдруг и впрямь ведьма? Где это видано, чтобы из гроба покойник вставал, да и ещё и так изменялся?
— Не ведьма она, — укоризненно проговорила женщина, — Не верю я в это. И тебе запрещаю так говорить.
— Ладно, — обрубил разговор мужчина, — Как очнётся, так чтобы духу её в доме не было, вот тебе моё слово последнее.
На это послышался тяжелый женский вздох.
Я медленно заморгала, удивляясь странностям услышанного разговора. И принялась разглядывать окружающее меня пространство.
Я лежала на широкой деревянной лавке возле огромной деревенской печи, от которой шло приятное тепло. Тело мое затекло и заныло, лежать на жесткой деревянной лавке было довольно неудобно и непривычно. Я попыталась приподняться и оглядеться вокруг.
Вдруг из-за темного угла выскочил странного вида мальчонка лет примерно девяти-десяти. Он был одет в какую-то саромодную одежду, серую рубаху, напоминающую косоворотку, широкие штаны, а на ногах лапти. Ого! Вот так прикид!
— Мама, мама! Ведьма проснулась! — заголосил пацаненок звонким голоском так громко, что я поморщилась и, приняв положение сидя, зажала руками уши.
На крик ребенка выбежала миловидная женщина и тут же дала мальцу хороший такой подзатыльник.
— Мишка, стервец, что ещё за слова!? Чтоб я больше такого от тебя не слыхала, даже в шутку, — строго проговорила она, уперев руки в бока.
Я принялась внимательно рассматривать незнакомку. На вид ей было примерно лет тридцать или даже тридцать пять. Она выглядела немного полноватой, с большой грудью и приятным открытым лицом, а волосы были спрятаны за неброским сереньким платком. Её теплые карие глаза смотрели с теплом и добротой, а на лице застыла какая-то усталость. Одета женщина была в свободную льняную блузку и длинную свободную юбку, подпоясанную широким толи фартуком, толи просто тряпкой или даже полотенцем. А на ногах у женщины красовались не что иное, как лапти.
Я что, попала на какую-то тематическую вечеринку или квест? Что за маскарад?
Я одарила её скептическим взглядом, а потом переключила своё внимание на интерьер помещения, в котором оказалась. И то, что я увидела, медленно и верно ввергало меня в шок.
Я находилась в небольшом доме, вернее в деревенском доме, а точнее избе. На эту мысль меня навели темные бревенчатые стены, деревянные полы и темный закопченный потолок. Рядом со мной стояла огромная печь на полдома. Она была аккуратно промазана светлой штукатуркой или глиной, я в этом не разбиралась совсем. И судя по тому, что от неё шло приятное тепло, стояла она в этом доме совсем не для антуража. Два маленьких деревянных окна с резными ставнями, были темны, и это наводило на мысль, что за окном или вечер, или даже ночь. В правом углу под потолком висели небольшие образа, а точнее иконы. Горящие по углам лучины тускло освещали помещение своим мягким приятным светом. В центре комнаты стоял грубо сколоченный стол, а рядом примостились деревянные лавки.
Неприятное предчувствие поползло по моей спине липким холодком.
Это что, такая шутка? Где я вообще находилась? И что это за люди?
Женщина продолжала внимательно за мной наблюдать. А я не нашла ничего умнее, как напрямую обратиться к незнакомке:
— Вы кто? И что это за место? — вонзила я в женщину свой взгляд, и вдруг сама испугалась звука моего голоса.
Это что? Это я сейчас сказала?
Мой голос совершенно мне не принадлежал. Он был каким-то детским и звонким. Где прокуренные нотки с хрипотцой? Где уверенность и резкость?
Я свесила с лавки свои ноги и в неверии уставилась на них, а затем перевела взгляд на руки. Потом вскочила