Анархия: эволюция без насилия - Владимир Попов

Кстати, почему и личностей, отдельных личностей, тоже?

Потому как личность – внутренние, то есть семейные, взаимосвязи, но также и взаимодействия внешние. То есть могу общаться на улице не только с друзьями семьи, но своими личными товарищами, коллегами.

Думаешь, это и так ясно: просто и давно работает?

Не совсем: дело в том, что нас как раз направляют к отстранению от общения, заменяя его суррогатами – социальными сетями, сотовой связью, email, виртуальной реальностью (3D-миром графики и звука), пабами и прочими атрибутами словесного хлама. Общение же предполагает развитие, то есть каждый, кому уделяешь субъективное время, должен привнести в твой континуум не только удовольствие и счастье, но и развитие: счастье, построенное на деградации кого-либо настолько же крепко, насколько сухостой, некогда пробившийся среди пустыни, – может быть красиво, но в итоге оторвано от реальности и не-жизнеспособно в конечности.

Чем больше нам кажется, что какое-какое, а наша общество (страна, государство, коалиция, союз) далеки от насильственной стадии анти-общения, тем быстрее и уверенней погружаемся в трясину искусственного, эфемерного, бесчеловечного. Уже никто не заставляет принимать пилюлю по утрам – мы охотно выполняем этот скромный ритуал сами.

Антигуманизм в целом прослеживается и в кино, как первостепенном рассаднике идеологии сего-дня; и в рекламе, как инструменте манипуляции общественным со-знание и бес-со-знательным. Даже в детских игрушках: автомобили и пистолеты для мальчиков, куклы-манекены для девочек. И в последней стадии – трупы, монстры и всё те же вампиры как их объединение для каждого из подсаженных на иглу дозированной перегрузки.

Уродство – высшая степень отклонения от нормы – насаждается как точка апогея эволюции, тогда как на деле она в лучшем случае – ответвление в бок, в худшем – деградация. Можно взять первые две полусотни: «Форрест Гамп», «1+1», «Леон», «Бойцовский клуб», «Достучаться до небес», «Игры разума», «Криминальное чтиво», «Карты, деньги, два ствола», «Большой куш», «Запах женщины», «Крёстный отец», «Джанго освобождённый» и подобное. Воры, убийцы, инвалиды, психически нездоровые люди.

Нет-нет, я тоже люблю многие из этих лент, но вопрос совершенно не в эмоциональном или интеллектуальном предпочтении, а в том – что и сколько выпускает индустрия. Есть целые плеяды актёров, что прославились на негативных образах. Скажу больше: если внимательно проследить за историей того же «Оскара», то можно заметить немало интересного.

Любимый в моей семье Том Хэнкс – за «Гампа» и «Филадельфию» (роль гея, больного СПИДом); актриса, которая умеет совмещать эффектную внешность и драматичность игры, Шарлиз Терон, – за фильм с говорящим названием «Монстр»; своеобразная Кейт Бланшетт – за безумную «Жасмин»; Колин Фёрт – за «Король говорит»; человек и актёр, который мне лично многим симпатичен, Мэттью Макконахи, – за «Далласский клуб покупателей» – этот сборник сломанных душ; Кевин Спейси за фильм, который может служить лозунгом к описываемому феномену, – «Красота по-американски»; Дензел Вашингтон – за глаголящий «Тренировочный день»; Джейми Фокс – за слепого «Рэя»; Дэниэл Дэй-Льюис за «Нефть», Эдди Редмэйн – за «Теорию всего», о Хокинге как раз… Я бы мог продолжить36, но всё же это не эссе о киноискусстве. Надеюсь, тенденция вырисовывается явно. Или нет?

Как кинолюбитель могу сказать, что всё чаще и больше выходят фильмы о стариках: не только об их быте, но и подвигах, желаниях и даже стремлениях, которые, казалось бы, не так свойственны поколению седины. Старость как явление почти всегда уважаема в обществе. Отчасти старикам дают фору чуть ли не большую, чем детям. К ним питают уважение, иногда прислушиваются, иногда – лишь подшучивают, но всегда относят как отдельной касте. Они – стоящие перед смертью.

Нет, любой человек может умереть здесь и сейчас – и даже я, печатая эти строки, но вероятность гибели в 70 значительно больше, нежели в 17 или 35. Казалось бы, что интересного может быть в старости? Но XXI век, открывая всё новые границы, расширяет и это понятие.

Многие шаблоны, принятые и у нас в современной России, и на Западе, отметаются: скажем, мудрость, накопленная годами, сегодня уже на научном уровне противопоставляется таким явлениям, как старческое слабоумие. Но на самом деле вопрос многим шире: мало кто из нас задумывается и до конца понимает, что жизнь за 40 – уже вторая жизнь, ведь ещё недавно люди умирали совсем «юными»: 30—35 лет были чуть ли не роковой чертой. Да и выглядели полста лет назад в свои 60 совсем не как нынче: безусловно, речь идёт не о тех бабушках, что видим на лавках, а о тех пожилых (и порой даже престарелых) людях, которым доступны последние достижения медицины, косметологии и так далее.

Вернёмся к фильмам: посмотри, насколько разнообразной стала подача «старости» в голливудских лентах. Чего стоят только «Неудержимые» и «Рэд». А мультфильм «Вверх»? Привести примеров можно теперь достаточно много, когда Деми Мур или Сильвестр Сталлоне, а то и Чак Норрис блистают на мониторах, экранах и полотнах. Но суть сводится к тому, что старость стала не просто в почёте – она превращается в ещё одну двадцатилетку, как, скажем, с 40 до 60. Это, конечно же, условность. Но в ней заключены глобальные пертурбации, переживаемые нашим обществом: мы готовы блистать до последнего вздоха.

Хотя основной вопрос должен звучать не так, а по-иному: что такое киноиндустрия для США сегодня?

Помимо миллиардов в виде дохода, рабочих мест, она в первую очередь – оружие пропаганды. Впрочем, это известно ещё со времён Геббельса, а также его наследников из Южной Америки в период с 1930-х и по сегодняшний день.

…мы живём в мире открытой информации, но настолько закоснели, что не готовы осознать: анализ входных данных в период холодной войны или даже в 1990-е и сегодня строится на разных посылах. Немногие из нас осознали этот факт до конца. Сноуден, Ассанж, «Анонимус» – всё это небольшие части мозаичного панно и немногие из известных одновременно.

Одним словом, нам важно научиться думать шире, чем раньше: в мире псевдо-открытых структур, который создали США и их модифицированный нацизм, всегда есть артефакты, которые при повторении могут сказать о многом.

Об этом придётся поговорить чуть подробней.

В Европе национализм (и нацизм как одна из крайних точек развития) в XXI веке появляется и гаснет: можно вспомнить хоть Ле Пена во Франции, хоть закон о негражданах в Прибалтике.

Но всё это – мелочи: безусловно, важные и не предполагающие широко закрытых глаз, но мелочи. Куда существенней, что нацизм живёт и процветает с самого 1939 года и никогда не угасал. При этом масштабы его колоссальны.

О чём речь?

Во-первых, спросим себя: что есть нацизм и почему он так живуч? Не буду искать каких-то изысканных дефиниций, просто возьму устоявшуюся из сетевой энциклопедии: «национал-социализм (нем. Nationalsozialismus, сокращённо нацизм) – форма общественного устройства, соединяющая социализм с крайним национализмом и расизмом, а также название идеологии, обосновывающей такого рода социальный порядок. Основным примером проведения подобной идеологии в жизнь является Третий рейх, где национал-социализм был официальной идеологией, сочетающей в себе различные элементы социализма, национализма, расизма, фашизма и антисемитизма. Национал-социализм объявлял своей целью создание и утверждение на достаточно обширной территории расово чистого государства так называемой „арийской расы“, имеющего всё необходимое для благополучного существования на протяжении неопределенно долгого времени („тысячелетний рейх“)».

Замечу сразу, что именно по этой причине, то есть что нацизм в развёрнутом виде носит название «национал-социализма» русские люди и другие жители России обозначают немецких оккупантов – фашисты: единственное определение, которое изначально было негативным и могло быть преподнесено советской властью как антипод коммунистической (напомню – изначально большевистской, ещё раньше – российской социал-демократической рабочей) партией.

Нацизм и фашизм – разные и многоплановые явления, поэтому не буду их разграничивать, так как этому посвящён не один том исследований, найти которые довольно просто. Да и вопрос в данном случае это важный, но всё же побочный, как бы парадоксально ни звучала данная фраза.

Что же предполагал под собой нацизм изначально?

Тезисно и вновь без словесных казусов:

1) ликвидация последствий Версальского диктата;

2) обретение жизненного пространства для растущего народа Германии и германоязычного населения;