Пираты. Книга 2. Остров Паука - Игорь Пронин

«Значит, их еще меньше, чем я прикидывала! — обрадовалась я. — В темноте или тесноте на корабле мы вполне могли бы справиться с ними, несмотря на скорострельное оружие! Особенно на корабле — мы знаем „Ла Навидад“ как свои пять пальцев. Погасить огни — и все чужаки станут беспомощны против наших сабель!»

— Тут уж допрашивать стали меня! — хмыкнул Бенёвский. — Впрочем, я-то сразу им сказал, что либо не буду говорить вовсе, либо меня введут в курс дела. Шпеер понял, что я не шучу, и рассказал мне, чего хочет. Оказывается, его командование полагало, что в моих бумагах есть средство покорить мир. Что ж, если я когда-нибудь напишу эти бумаги, то такое средство в них и правда будет! Только не сверхоружие, а идеи. Идеи свободы, подкрепленные тайным знанием тамплиеров. Вот зачем нужно ваше золото!

Он простер ко мне руки, будто к чему-то призывал. Я снова не поняла, к чему. Лично я, как и мои друзья, свободны. И тот, кто на нашу свободу посягает, пусть будет готов умереть. Другие живут иначе? Что ж, это их выбор. Я не собиралась заботиться о свободе всего человечества. Тем более, что знаю я это человечество: дашь свободу испанцам — вырежут индейцев, дашь свободу индейцам — примутся за испанцев. Какая тут может быть свобода? Свобода — для избранных. Для тех, кто не воюет ни с кем и одновременно воюет со всем миром. Но излагать эти мысли Бенёвскому мне пока не хотелось.

— Другого оружия нет и быть не может, оно просто не нужно! — Бенёвский теперь обращался к немцу. — Когда я достигну своей цели, на всей Земле установятся справедливые законы мы развеем тьму невежества, и люди сами станут управлять своими жизнями! Войны, от которой вы так счастливо убежали, просто не случится! Так помогите же мне.

Судя по лицу Отто, он не считал свой «побег с войны» счастьем. И вообще Бенёвский ему, кажется, не нравился. Но он любил Монику, а Моника слушалась полковника. Я почти полностью поняла, как обстоят дела, но несколько вопросов еще оставалось.

— Капитан Шпеер доставил вас и ваших людей на Мадагаскар? — спросила я. — Так что там спрятано тамплиерами? Неужели…

— Шпеер доставил нас на Мадагаскар, потому что я обещал ему, что там он получит то, зачем и отправился в прошлые века — оружие! — Бенёвский встал и заходил по комнате туда-обратно. — Оружие для бушующей где-то в будущем великой войны, в которой принимает участие весь мир… Интересно, теперь, когда миссия Шпеера закончена, так же как и его земной путь, а я на пороге исполнения своего плана — эта война все еще существует? Или, если вы, фон Белов, сейчас перенесетесь туда, ее уже нет?

— Я был на этой войне, — мрачно сказал Отто. — И никуда она не денется, Бенёвский. Такая война не денется никуда. Вы фантазер.

— Да как вам угодно! — поляк немного обиделся и снова подошел к нам с Клодом. — Милая Кристин, уважаемый Дюпон!

— Когда-то в юности я, жадный до знаний, встретился с одним удивительным человеком. Он был одним из последних либери, граждан республики Либерталия, созданной на Мадагаскаре. Я сразу удивился — почему там? Почему именно на этой далекой земле европейцы решили выстроить первое свободное государство?

— Потому что Мадагаскар чертовски удобно расположен! — может, я и не бывала в тех морях, но карты видела. — Если иметь там хорошо укрепленную базу, можно захватывать португальские корабли. А они везут товары из Индии, Японии, Китая! Сказочно богатым можно стать очень быстро. Потому португальцы и не пускают никого за мыс Доброй Надежды на юге Африки — в тех морях они нападают на всех, хуже чем испанцы в Карибском море.

— Ну, это в вашем времени, милая Кристин… В том, которое я могу назвать своим, величайшей морской державой является Англия. Ходят там и французские, и голландские корабли, но зачем же сразу — грабить? Можно просто взять налог.

— Ага, как губернатор Тортуги! — хохотнул Клод. — Он тоже берет налог с награбленного. А те, кто ему платят, тоже берут налог — с тех, кто грабит индейцев и плантаторов.

— Да не надо никого грабить! — запротестовал Бенёвский. — Хотя в чем-то вы правы… Нашлись среди либери и такие, которые занимались пиратством. Но смысл республики Либерталия совсем в ином! И рухнула она всего лишь потому, что один из секретов, оставленных тамплиерами, не был ими раскрыт. Основатели Либерталии не смогли найти Храм. А находится он именно там, на Мадагаскаре. Так, Иван?

— Именно так, полковник! — Устюжин подошел к нам сзади и приобнял за плечи. Мы с Клодом отшатнулись в разные стороны. — Да нет, я просто… Вы же теперь с нами, понимаете? Вам Мауриций еще такое расскажет — закачаетесь! Это же счастье для всех! Вы поймете, и мы подружимся! А я видел копии писем, что эти либери Петру нашему писали. Там все сказанное есть Храм, его строили тамплиеры, для этого Храма и золото им было нужно, и другое богатство. Когда в Европе это поняли монархи, то убили рыцарей Храма. Но тайны они не выдали! Только либери ее знали. И кое-что рассказали Петру Алексеевичу, когда просили помощи и дело совсем плохо стало. Эх, жаль, не получилось у него экспедицию снарядить, погибла Либерталия.

— Свобода, равенство! Все трудятся наравне — вот принципы их республики! Белые, туземцы, все! И женщины имели права! — до моего лица долетели капли слюны изо рта раскричавшегося полковника, и я демонстративно утерла лицо рукавом камзола. Бенёвский чуть смутился и достал из кармана платок, промокнул губы. — Их погубили. И либери не смогли защититься — ведь в Храм они так и не попали. Но совместив то, что знал я, и то, что рассказал мне Иван, нам почти все стало ясно. Вот только должен был быть еще какой-то «ведущий предмет» для входа в тайную бухту. Иначе ее не найти… Возвращаясь к капитану Шпееру, — Бенёвский взял себя в руки окончательно и снова зашагал по комнате. — Хоть «ведущего предмета» у нас и не было, я все равно собирался попытать счастья на Мадагаскаре. Туда я и направлялся, бежав с товарищами из острога. Корабль с оставшимися беглецами остался там, у берегов Формозы — я не мог позволить немцам захватить и их. А мы поплыли вперед… Чертовски быстроходная штука эта подводная лодка! Особенно если плыть над водой. Жаль, требует горючего… Внутри лодки тесно. Среди немцев никто не владел русским, с Моник я мог перекрикиваться по-польски. Я понял, что оказался под началом сумасшедшего капитана, который совершенно не разделяет моих идей. Я понял, что не имею права показать Шпееру даже часть пути к Храму тамплиеров. Иван и другие полностью поддержали меня. Но самое главное — я узнал от Моник, что такое «ведущий предмет»!

— Почему-то я, кажется, уже догадалась, — сказала я. Клод хмыкнул, качнул в мою сторону кружкой и выпил. — Должна вас разочаровать, Бенёвский, у меня нет дельфина. Сама бы с ним не рассталась, но так уж вышло.

— Дельфин! — как-то благоговейно произнес Бенёвский. — Много ходит историй о чудесных предметах, но мне нужен только этот… Дельфин — единственное, что может показать вход в тайную бухту. А в ней — Храм. Либери искали его долго, у них было время. Нет, если они не нашли, то и нам без дельфина не добраться.

— Да вы сами-то хоть знаете, что может в этом Храме находиться?! Тамплиеров давно нет, может, там пусто.

— Там, надо полагать, их золото, — сказал Дюпон. — Хотя уверенным быть нельзя. Часть оказалась в Америке, часть на острове Оук, но где их настоящие богатства… Да, если бы у нас был дельфин, стоило бы наведаться в этот Храм.

Я бросила быстрый взгляд на Бенёвского и увидела, что он смотрит на Клода с ненавистью. Но он тут, же изменил выражение лица.

— Пираты! Вы все сводите к грабежу! Впрочем, я рад, что хотя бы заинтересовал вас Храмом.

— Как вы избавились от команды Шпеера?

— Нам помог господин фон Белов, — Бенёвский поклонился в сторону хмурого немца. — Он переговорил с малышом Руди, вы его видели. Вдвоем они могли справиться — руководя нами. Малыш Руди очень боится той великой войны и с удовольствием с нее сбежал! Был еще один парень… Но он погиб. Когда мы оказались возле Мадагаскара, капитан поднялся наверх, руководить пополнением запасов воды. Господин фон Белов своей властью приказал остальной команде построиться на палубе, они стали выходить через люк, и тогда… — Бенёвский резко присел. — Тогда мы погрузились! Совсем без выстрелов не обошлось, но и проблем особых не было — лейтенант успел тайком вооружить кое-кого из моих людей. Так что спустя несколько минут часть команды Шпеера была мертва, а другая часть большая, барахталась в воде! Возможно, кое-кто смог добраться до берега. Хотя я в этом сомневаюсь. Не грустите, фон Белов! Вы сделали великое дело, помогая нам!

— Я помогал Моник!

Немец сидел бледный, как смерть, и я поняла, что Бенёвский зашел слишком далеко. Отто предал своего капитана и — что еще хуже — свою команду. И свой корабль, передав командование Бенёвскому. Эх, мне бы такой корабль! Я вспомнила, как чувствовала жуткое ощущение людей-машин, изучая с помощью лягушки головной убор Моник. Может быть, Отто думал даже не о том, что предал друзей, а о том, что предал машину, частью которой являлся?