Двадцать килограммов неона - Александр Кралин

Далее диктор пояснил, что этот паршивый демократ — секретарь астумского посольства, взятый с поличным на шпионаже. Насколько можно было понять, шпионство его заключалось в том, что незадачливый дипломат разглядывал что–то на улице и при этом делал пометки в записной книжке, но был уличен бдительным гражданином, вызвавшим полицию. Показали и бдительного гражданина, при виде которого даже у Заврика и Кусаки в голове невесть откуда всплыли слова: «гороховое пальто». Затем местный агитатор долго читал по бумажке официальные комментарии этого события, но разведчики его не слушали, они встревоженно совещались по м–комам. Вывод был очевиден — валить отсюда чем быстрее, тем лучше, не дай космос — это повод для войны, так все очень усложнится. Кусака предлагал даже украсть лодку этой же ночью, но остальные решили, что это все же не тот из двух случаев, когда особенно нужна поспешность, и за завтрашний день нужно как следует осмотреться, чтобы действовать наверняка.

Назавтра с утра отправились к околоточному. Тот встретил их кисло, от напоминания о Жамопузе отмахнулся: «Вольно ему кого попало посылать». Заврик растерялся было, но Пейпиво вынул бумажник, вытащил астумскую кредитку, похрустел ею и спрятал обратно. В глазах околоточного появилось осмысленное выражение:

— Так чего вам надо?

— Так ордер же вот. И… того… Жамопуз говорил, мол, как–то вроде и насчет пробы уладить можно.

— Ишь чего — пробы! Слюнки развесили! Анализы подходят — и хватит с вас!

Пейпиво опять поковырялся в бумажнике, дал околоточному разглядеть, что астумская там не одна:

— Уважьте уж, господин начальник! Пока ведь добились, пока деньжат накопили! А вдруг что не так, где правды искать? Врачи–то от нашего брата всегда отопрутся. Ей–богу, последнего не пожалеем!

— Ладно уж, не прибедняйтесь. Ознакомьтесь вот пока с инструкцией по проведению… — околоточный пожевал губами — мероприятия, да распишитесь, а там видно будет.

Для Пейпиво сунуть две пятерки, да присовокупить к ним трояк для верности, между страниц инструкции было не сложнее, чем околоточному незаметно смахнуть деньги в стол, и тот нехотя поднялся:

— Ну, идем.

Шис жила в маленьком опрятном домике на берегу моря. За аккуратным заборчиком виднелись цветочные клумбы и подстриженные кусты.

— Вы поаккуратнее там. — понизив голос, напутствовал их околоточный — Она у нас ничего… хорошая. Вишь, садик развела.

Постучав, вошли. Шис выглянула из кухни.

— Гости. По ордеру.

Шис вздохнула.

— Хорошо. Идите на задний двор, там душ. Я здесь подготовлюсь.

Вернулись. Распалившийся Заврик нервно путался в пуговицах; Пейпиво тем временем глянул — и у него сердце екнуло. Обнаженная шис лежала на узкой кровати, закинув руки за голову и закрыв глаза. Если бы не половые отверстия подмышками, ее нельзя было бы отличить от земной женщины — молодой еще, красивой, томной и нежной, с тонкой талией, пышной грудью, полными губами и длинными ресницами. У нее были даже пупок и волоски внизу живота, сквозь которые просвечивал разрез — рожали они точно так же. Пейпиво вспомнилась одна, которая готовность на все ради нее понимала как разрешение вытворять все, что ей вздумается, из–за чего он и запил и покатился по наклонной плоскости.

Но мощный импульс от Заврика вытеснил все воспоминания. В таких обстоятельствах Мти и Та должны были действовать абсолютно синхронно, и между ними устанавливалась подсознательная связь; Заврик же, и по полу, и по своим природным склонностям оказался абсолютным доминантом.

Мгновенно Пейпиво также оказался без одежды, и они ринулись к шис. «Стой! Погоди! Не так! Не туда!» — тщетно взывал Пейпиво, не в силах сопротивляться взыгравшим распутным склонностям своего инженера, помноженным на здешний могучий инстинкт, и они одновременно с размаху вперли члены — каждый не в свое отверстие!

Шис по–звериному закричала, выгнулась дугой, но вдруг слабо охнула, расслабилась. Веки ее и губы приоткрылись, глаза закатились, по телу прошла волна дрожи, она закусила губу и начала тихонько двигаться в такт.

Пейпиво на секунду сумел обернуться и обмер. В дверях стоял оцепеневший околоточный с выпученными глазами, челюсть его безмолвно двигалась. Судорожным движением он сумел вставить в рот свисток и, прежде чем раздавить его зубами, пронзительно свистнуть.

А эрекция, чтоб ей, не пропадала! Шис уже громко и сладострастно стонала, потом начала вскрикивать и извиваться. Мертвой хваткой вцепившись разведчикам в ягодицы, она ерзала, стараясь поглубже надвинуться на члены. Спазм, сводивший половые трубы, слабел, члены толчками продвигались все глубже и глубже и, наконец, их головки соприкоснулись в зачаточной камере. Хлынули потоки половых жидкостей. Шис закричала и забилась, в кровь полосуя ногтями тела Пейпиво и Заврика, но они не чувствовали этого — разрывающее наслаждение пронизывало каждую их клеточку.

Пейпиво сумел оглянуться еще раз. Весь дверной проем занимали вытаращенные глаза и разинутые рты — толпа не в силах была оторваться от открывшегося ей сладкого ужаса.

Наконец пришел в разум и Заврик, и они лихорадочно принялись напяливать одежду, с трудом заталкивая в брюки все еще огромные члены с набухшими красными жилами.

Околоточный только сейчас перестал давиться, выплюнул обломки свистка и взвыл: «Взять!!!». Что тут началось! Били их зверски, что твои ирокезы протестантского миссионера. Будь Заврик даже в нормальном своем виде, а не ослабевший и обалдевший после супероргазма по–сомагански, он бы и то, наверное, не смог бы расшвырять кучу простых рыбаков, до предела возмущенных совершившейся у них на глазах неслыханной мерзостью.

Разведчики пришли в сознание в тесной каморке, слабо освещенной тусклой лампочкой. Не нужно было и рассматривать голые облупленные стены, исчерканные надписями, слепые отдушины под потолком и грубые откидные нары. Достаточно было всего лишь один раз вдохнуть спертый воздух, пропитанный знакомым казенным запахом испражнений, дезинфекции, пота и насекомых, чтобы понять — они в тюрьме.

Охая и хватаясь за бока, разведчики вползли на нары. Заврик старательно прятал глаза.

— Шишка, — беззлобно сообщил ему Пейпиво — в тот день, когда ты, наконец, нормально трахнешь кого–нибудь, я пить брошу.

— Мечты Тузика… — так же беззлобно пробурчал Заврик и принялся осматриваться по сторонам.

По м–комам прорезался слабый Кусакин сигнал:

— Эй, братки, это вы или нет? Как вы там?

— Как кур в ощипе. Где мы?

— Все еще в Бахпуке, но за вами скоро приедут.

— Ясно…

— Слушай, кэп, эта местная кутузка… это просто бетонный кубик, в подпол ведут отдушины. Я бы, пожалуй, смог протиснуться.

— Погоди–ка…

Обследование камеры заняло минуту, не больше, и Пейпиво опять вышел на связь:

— Кусака…

— Да?

— Здесь у нас в углу дырка, сантиметров пятнадцать, с решеткой. Оттуда… Погоди… Уф–ф, слава космосу, толком не обшмонали… Так вот, оттуда нечистотами несет. Похоже, это у них здесь такая канализация, или просто параша. Если бы ты смог как–то под эту дырку подсунуться, мы бы тебе весь компромат… бумаги лишние… в ошейник сбагрили. А то с таким набором, как у нас, кроме вышака за шпионаж ничего не светит.

Кусака даже не обиделся — вот, мол, из–за вас мне теперь дерьмо нюхать — он просто замолчал, из–под пола послышалось шуршание, потом Кусака отозвался:

— Пиво, давай. Здесь бак, между ним и полом зазор.

Пейпиво нагнулся вплотную к отверстию и разглядел кусакину шерсть и ошейник — от ненужных документов избавились.

— Кусака…

— Да все правильно, выбрасывать нельзя. Это здесь лохи живут, да и забылись, а вообще–то их охранка и дрянь эту тоже процедит.

— Да я не о том. Ты вот что… Если увидишь, что нам край, или время жмет, не вертись тут… Дуй на скаут, давай SOS, ложись в гроб и жди спасателей. Это — приказ. Мне всегда до того тошно было читать сообщения о без вести пропавших разведчиках…

— Кэп, Заврик…

— Да нам что, охота загибаться в этом вонючем Сомагане? Но попали мы круто, конкретно и полностью. Так что… Понял?

— Понял.

— И вот еще что… — вмешался Заврик — Присмотри там за Иником, чтоб дурить не начал. Я не знаю, как его запрограммировали, но он же охранник, боец…

Заврик, не тратя более слов, передал образ: обвешанный гравиторами Иник, ухватив сомаганский танк за пушку, размахивает им направо и налево, круша все и вся, а случайно уцелевшее поливает разрядами всех наличных лазеров и бластеров.

— Ладно, понял. Не квасьтесь. Я пока тут попасу, вдруг чего наклюнется — свистну.

Разведчики успели поспать и немного оправиться от избиения, пока за ними не приехали городские полицейские, без всяких признаков сельского добродушия, в ладных чистых мундирах, с оружием наготове. И били они не в местной манере, а вполне профессионально — аккуратно, без синяков и кровоподтеков, даже на вид лениво как–то, но заставляя с каждым ударом видеть небо в алмазах.