завершение - Александр Кралин

«Медведя можно научить кататься на мотоцикле.

Но будет ли от этого какая–то польза медведю?»

А. и Б. Стругацкие, «Волны гасят ветер»

В эти жгучие послеполуденные часы экспедиционный лагерь как будто вымер. Солнце полыхало палящим глазом; ослепительно–горячие камни и скалы дышали жаром; над раскаленным, как свежая зола в топке, песком колыхалось марево.

Все участники экспедиции до вечерней работы прятались от зноя и сухости кто куда. Сотрудники с Начальниками облюбовали довольно просторную и прохладную пещеру, по одной из стен которой даже понемногу сочилась вода. Работникам досталась обширная ниша в большом утесе. Там, правда, было сухо, но по распоряжению Производителя работ, подкрепленному согласием самого Мыслителя, Работникам предоставлялась металлизированная пленка, два простых кондиционера, не очень мощных, но все же сбивавших температуру до сносной, пористые пелерины и емкость с водой в количестве, достаточном для их смачивания. Так что, при некотором попустительстве и достаточной распорядительности, должный баланс самолюбий в сообществе соблюдался без непрерывного контроля общей ауры.

Сам же Мыслитель предпочитал проводить сиесту на открытом воздухе, в небольшой ложбинке, где ютилась кое–какая растительность. Ложбинку затянули сверху двойным, с промежутком, слоем металлопленки, устроили ложе, а единственный на всю экспедицию кондиционер с увлажнителем достался, естественно, старшему. Энергии–то здесь было хоть отбавляй, солнечной, но воды имелся всего один надежный источник с ограниченным дебитом, так что даже самые строптивые из Сотрудников излишних эманаций по этому поводу не испускали. Наоборот, созерцание подобной роскоши побуждало их ко рвению в работе – ведь не идут в Сотрудники те, кто не намерен пройти до самого верха по ступеням мудрости… Мыслитель с Производителем не один полевой сезон провели вместе в местах, пригодных для чего угодно, кроме комфортного существования и знали, как нужно устроить экспедиционный быт, чтобы работа спорилась.

Вот и сейчас Мыслитель, разбросав по сторонам щупальца и сплющившись в толстый блин, лежал под струей прохладного тумана. Его доступная всем аура (спесь и чванство отнюдь не способствуют поднятию авторитета), медленно меняющийся кожный узор, блики в глазах и их движения свидетельствовали любому интересующемуся – Мыслитель о чем–то размышляет. Скорее всего, обдумывает итоги утренней работы. На самом же деле мудрый и всегда бдящий совершенно бессовестно… спал, наслаждаясь сквозь грезы оседающими на коже капельками прохладной влаги! Давно, когда он был еще совсем молодым Размыслом, его наставник, подошедший к Завершению Мудрец, передал ему секрет – как во сне создавать видимость духовной и умственной деятельности. Все начинания этого Мудреца пошли прахом – их не рекомендовали ко всеобщему восприятию по эстетическим признакам, и тогдашний Размысл, а ныне – известный Мыслитель и вскорости, по всеобщему мнению, новый Мудрец, а там, глядишь, и Мудрейший, был его единственным учеником.

Другим Мудрецам аура Мыслителя, конечно, доступна полностью, а не только то, что он сам сочтет возможным явить низшим или равным, так что некоторые из них случайно вызнали секрет, но отнеслись к его обладателю снисходительно – ведь даже члены Высшего Совета Мудрости в конце концов биологически всего лишь особи, и подвержены личным слабостям так же, как и низшие из Работников… Мыслитель точно знал, что кое–кто из тех Мудрецов даже занятия с учениками проводит просто–напросто в дремоте, и это его забавляло. И одновременно внушало еще большее уважение к их опыту и мудрости – ведь ученики–то их тоже не из глупцов бесчувственных, а на занятиях все ауры участников сплетаются теснейшим образом.

Производителю работ, старому и верному товарищу, Мыслитель поведал об этой своей тайне сам, дабы в совместной работе избегать двусмысленных ситуаций. Любой же Начальник, как факт своего существования, знает: нельзя требовать должного подчинения от низших, не соблюдая субординации к высшим.

Бр–р! О? Мыслитель осознал – ниточка эманации Производителя пробралась сквозь иллюзорную ауру и легонько теребит его дух. Вот к чему были эти вялые раздумья в полудреме! Но что могло случиться в такое время дня? Пустив по нервам бодрящую дрожь, Мыслитель пробудился и обратился ко вниманию.

Производитель спешно ковылял к нему – по такой вот жаре! По раскаленному песку! Он набросил на себя влажную попону; хватательными, передними и задними рабочими щупальцами растянул над собой металлопленку, а четыре ходильных обул в толстые войлочные сандалии – но все равно явно изнывал от зноя и сухости.

Мыслитель никогда не кичился своими привилегиями и Надлежащие Разности соблюдал лишь на виду у всех, для проформы. Он подтянулся, подобрал щупальца и отодвинулся в сторонку, давая место под струей тумана товарищу. Тот, доковыляв, благодарно плюхнулся рядом и несколько мгновений изнуренно пульсировал, отдыхая. Мыслитель, увидев, что кожа Производителя порозовела и пошла коричневыми пятнышками, обратился к нему:

— Итак, что же это побудило Вас так мучиться, кроме желания тайно разделить привилегии?

Производитель встрепенулся и выпустил ауру:

— Да при чем тут привилегии… Я за ними не гоняюсь, как и Вы. Повинные прибыли…

— И ради этого стоило подвергать себя таким вот страданиям? Уж не влились ли Вы в Общность Всеобъемлющего Милосердия? В таком случае, дальнейшая совместная работа вряд ли представляется возможной.

— Вам стоило бы отказаться от избыточной для полевых условий роскоши во избежание недостойных мыслей – так Вам! Хотя прохлада и влага мне сейчас весьма кстати. Нет, если бы я подался к Всеобъемлющим или в какую–то еще секту, я бы не смог скрыть изменения ауры. От Вас уж точно. Тут требуется самое обычное милосердие.

— К Повинным?!

— Их тащили целый день арканами в сетках и на салазках. По пути четыре раза слегка обрызгивали – экипаж тягача и конвойная команда предпочли, естественно, побольше влаги потратить на себя.

Мыслителя оцепенел, аура его потемнела и на мгновение распалась фестонами:

— Великий Дух! Они там что, изверги? Повинные–то и есть Повинные, но это же чистой воды издевательство! Их хоть живыми дотащили?

— Да, но в очень плохом состоянии. Ауры нет, твердые, мертвенно–серые, скомканные, глаза закрыты.

Мыслитель на короткое время задумался, потом опять открыл глаза:

— Возьмите рабочих, кто повыносливее. Для самоувлажнения разрешаю использовать воду из неприкосновенного запаса. Пленки у нас много – пусть перегородят нишу рабочих; суньте туда охлаждающий патрубок – одного среднего хватит. Постоянных рабочих пока разместите в пещере Сотрудников – места там в избытке. Сброд переведите на место постоянных, а Повинных разложите там, где был сброд. И вот что… Зачерпните из отстойника, сверху, где почище, отработанной воды в умеренном количестве и обрызгайте ею Повинных. Сделайте это, я Вас прошу, собственноручно – рабочие и так будут раздражены. Вода оттуда для поверхностного увлажнения вполне пригодна, только противная, мне на себе как–то пришлось испытать. А Повинные в таком состоянии все равно не разберут, им сейчас лишь бы влага.

— Рабочих – к Сотрудникам???

Мыслитель немного подумал еще:

— Скажите Верзиле–Насмешнику и Ярчайшей Благоволительнице, что я приглашаю их разделить со мной остаток дневного отдыха.

— Дивлюсь Вашей мудрости. Но пойдут ли они по такой жаре?

Мыслитель пустил по ауре рябь, долженствующую изображать ухмылку:

— Ради почести полежать радом с Мыслителем – не пойдут, побегут. По раскаленной сковороде. И, скорее всего, успешно добегут.

Производитель, поняв, ухмыльнулся тоже:

— Да, потешить самолюбие смутьянов и заводил – это прямо в точку. Но… рабочие ведь увидят, как я сам черпаю отстойную воду, таскаю ее туда и кропилом махаю?

— Скажете им, что я обещал Вам отдельную разовую надбавку при расчете, кроме общей для сверхурочной работы в неподходящее время. И это будет чистой правдой.

— Дивлюсь опять… Вы все предусмотрели.

— Восемнадцатый полевой сезон, что Вы хотите… Вдвое больше, чем у Вас. А с пустыней не шутят… Но хватит нам уже переливаться, отправляйтесь и приступайте, пока они еще живы. Да, погодите!

— Воспринимаю?

— Перед началом работ соберите Повинных на лагерном форуме. Я буду им говорить.

— Они наверняка будут неконтактными. Повинные чаще всего неконтактны и в обычных–то условиях.

— Буду говорить вслух. В чем бы они ни провинились, для нас они – ценная и крайне необходимая рабочая сила. И мне нужно, чтобы работали они с полной отдачей. Ради этого стоит и самому поусердствовать. Все, ступайте!