Модель без компаса. Вспомнить предназначение - Александр Комов

– Это чек, а это?

– Я вам рецепт написал. Вдруг захотите себя побаловать.

Хоуп взял рецепт, улыбнулся и поблагодарил еще раз. При желании, он конечно же смог бы приготовить эту солянку и без рецепта, тем более все равно названия ингредиентов, написанных на бумажке о многом ему не расскажут.

Из кармана рубашки он достал банкноту и положил на прилавок рядом с большеглазой блондинкой на обложке.

– Так, ваша тысяча, сдачи двести пятнадцать, – сказал трактирщик.

Если тысяча для Хоупа имело очень абстрактный вид, ведь он никогда не встречал местных денег и вообразить как они выглядят не мог, то две положенные мужчиной банкноты по сто и три монеты по пять единиц местной валюты, выглядели вполне конкретно. Сотенки пестрились пейзажем Города в орнаменте, а монетки были чистенькими, желтенькими и блестящими.

Делать деньги и кое-какие предметы из ничего, Хоуп умел превосходно. Ему даже не нужно было дополнительного времени на концентрацию. Обычно ему хватало тех секунд, когда он не спеша подносил руку к карману и там тут же появлялась бумажка. А что на ней нарисовано, окружающие уже решали сами.

В этот раз трактирщик почему-то решил, что это тысяча, хотя наверняка существовали банкноты и большего достоинства, но обед был оплачен. Путешествие продолжалось.

– Извините, а вы не подскажите, как мне проще будет добраться до Города.

Трактирщик явно удивился вопросу. Наверное, его спрашивали об этом впервые.

– Вас, наверное, интересует самый экзотичный способ, который мы можем предложить?

Хоуп на всякий случай кивнул.

– И правильно. Если уж выбрались к нам, то нечего на вертушках летать. Так половина удовольствия от поездки улетучится. А удовольствие, сами знаете, – наше все, – трактирщик заговорщицки подмигнул и опять подкрутил ус.

Хоуп снова кивнул.

– Ну тогда, что я вам могу посоветовать… езжайте рекой. Прогулочный прибудет…, – он взглянул куда-то под прилавок, – через восьмушку. Вам как раз хватит времени, чтобы добраться до причала. Катерок небольшой, но зато с ветерком и удобствами доплывете до самого Города. Там у него несколько остановок, конечная – Порт возле Парка Трех Озер.

– Я знаю, где находится Порт, спасибо.

Трактирщик замешкался.

– Эээ… я совсем не хотел объяснять вам, где находится Порт возле Парка Трех Озер, конечно же, вы и сами это знаете.

– Вот и отлично. Спасибо вам за все, до свидания!

– Причал знаете где?

– Найду! Язык до Города доведет.

Чувствуя на спине задумчивый взгляд трактирщика, Хоуп вышел на улицу. Да, перегибать – дело опасное.

Два раза спросив дорогу и немного пропетляв по Деревушке, Хоуп добрался до причала. Прогулочного катера пока не было видно, но несколько ожидающих человек свидетельствовали тому, что он не опоздал. Причал был скорее обыкновенной пристанью с маленьким домиком, где дряхлый старичок продавал билеты.

Погруженный в свои мысли, он разглядывал водную гладь. Если бы ему сказали озаглавить свои мысли на манер школьного сочинения, это звучало бы так – «роль трактирщика в жизни современной деревни».

И тут он подумал, а что, если то, чем занимается человек, изначально не имеет никакой значимости. Все дела, к которым лежит душа, одинаково пусты по своей сути, а смыслом их наполняют люди, когда выбирают себе занятие. Что если абсолютно не важно, чем ты занимаешься – чинишь трубы или сочиняешь симфоническую музыку на века. Нет никаких более важных или менее важных профессий и дел. Все это лишь игрушки, которыми тешатся люди от рождения до смерти. А из чувства тщеславия начинают утверждать, что их игрушка лучше, чем соседская. И он точно такой же, путешествующий с модели на модель, пытающийся постичь вселенную, содержащую мириады чужих моделей, но каждый раз ответы ускользают и опять он возвращается домой и опять отправляется в новую экспедицию со старыми надеждами. Так что, если он – всего лишь несчастный, чьи потребности требуют забавы колоссального масштаба, то он как ребенок-инвалид, нуждается в специально адаптированной под его несоответствие игрушке. И сейчас он может ухмыляться чему и кому угодно, считая, что стоит на абсолютно другой лестнице эволюции, но на самом деле, он просто играет в другую, непонятную остальным игру. А вся его саркастичность лишь от того, что у него нет друзей, готовых развлекаться вместе с ним.

Такую вероятность он никогда не отметал, но старался не попадать под ее влияние на слишком долгое время. Ведь как ни крути, его уже не переделать в этом отношении, а впадать в расстройство и длительные депрессии он считал крайне нерациональным. Хуже было, когда он еще не мог путешествовать. На Родине в какой-то момент он чувствовал почти сводящую его с ума тревогу и тоску. А путь к другим моделям был тяжел. Ему потребовалось так растянуть сознание, что иногда ему казалось, будто там не осталось ни одной твердой надежной стенки, о которую можно было бы опереться в трудную минуту. Все было настолько эластично, что прогибалось до самого омута безумия. И лишь какое-то невыразимо маленькое расстояние не давало ему туда провалиться.

Кончилось все хорошо. Растянувшись до нужных размеров и приняв соответствующие формы, сознание начало потихоньку твердеть и застывать, словно гипс. По нему уже можно было спокойно перемещаться и это не было похоже на прогулку по детскому надувному батуту в парке аттракционов, где каждый шаг чреват падением и равновесие приходится удерживать прямо-таки со стиснутыми в гримасе-улыбке зубами.

Вскоре после этого он и совершил свое первое путешествие. Та Модель, с ее бесконечными пробками индивидуальных транспортных кабинок, так и осталась для него не до конца понятой, но он не терял надежды вернуться на нее еще раз, для более тщательного и осмысленного осмотра.

Затем последовало много увлекательных путешествий, иногда модели были явными отражениями аспектов окружающего его мира, иногда он попадал в абсолютно невероятные места, с трудно истолковываемым смыслом, но в этих путешествиях он обрел смысл.

Из-за покрытого высокой травой поворота реки появился катер. Он был гораздо больше, чем Хоуп ожидал увидеть, но все-таки, до океанского лайнера ему была так же далеко, как и самой реке до океана. Зато русло обрамляли живописные пейзажами. Дальше, вниз по течению, берега поднимались над водой, а растущие на них деревья спускали вниз ветки, как дети спускают ножки, чтобы поболтать ими в воде.

Катер пристал к причалу и специально обученный юноша перекинул на него дощатый трап. Немногочисленные пассажиры перешли на борт. Кроме Хоупа, это была супружеская пара – он понял это по кольцу в ухе мужчины – с двумя детьми – мальчиком в матроске и девочкой с бантом; еще две девушки, одетые в брюки и легкие блузки; и седовласый старик, похожий на того, что продавал билеты.

На катере тоже были люди, но Хоуп не стал их разглядывать, а поспешил занять удобное для обзора место. Он лишь заметил сзади человека в широкополой шляпе и микрофоном в руках, судя по всему – экскурсовод, хотя о чем можно рассказывать, проезжая среди безлюдных берегов, Хоуп еще не знал. Через пару минут мужчина в шляпе, будто бы решив ответить на этот немой вопрос, прошептал в микрофон, а встроенные в интерьер колонки разнесли эти слова по всей палубе.

– Достопочтенные присоединившиеся к нам пассажиры, я приветствую вас на этом суденышке, уверен мы в целости и сохранности доберемся до конечного пункта. По дороге я немного поведаю вам о местах, мимо которых мы будем проплывать, – никакого энтузиазма в его голосе не было, а после такого яркого добродушия Деревушки это немного удивляло. – А сейчас мы отправляемся.

Специально обученный юноша убрал трап и перекинул швартовый канат. Хоуп подумал, что вскоре пацана могут повысить до продавца билетов, если конечно старикан не будет слишком долго цепляться за жизнь.

Катер плавно тронулся. Когда до пристани было уже метров двадцать, на ней появился еще один молодой парень и криком заставил всех пассажиров обратить на себя внимание.

Что именно он кричал, не давал расслышать работающий мотор, но судя по жестикуляции, он призывал катер вернуться за ним. Специально обученный юноша успокаивал его и, видимо, объяснял, что тот опоздал и лучше ему подождать следующего рейса, но парень жестикулировал все отчаяннее, а потом так резко направился в сторону воды, что специально обученному юноше пришлось обхватить его и силой не позволить нырнуть.

Сначала Хоуп встревожился, приняв парня за преследовавших его Бяк, но слишком тот суетился, чтобы быть одним из них. «Забавно», – мысленно улыбнулся Хоуп и вернулся к созерцанию проплываемых кустов.

Экскурсовод не спешил комментировать пейзажи и Хоуп раздумывал об этой новой для себя модели. А точнее, о людях, которых успел повстречать. Он уже вспомнил очаровательную и добрую Крис с ее полураскрытым ротиком, любезного трактирщика, разглядывающего на работе журналы и подающего неплохую солянку, старика в будке на причале, а сейчас думал о незадачливом парнишке, опоздавшем на катер. Хоуп всегда проникался состраданием к опаздывающим и если бы это было в его силах, то остановил бы катер и дал бы задний ход. Но все случилось иначе. В общем-то, невелико горе, но он почему-то чувствовал досаду оттого, что парнишка не попал на этот рейс. Точнее, его беспокоила причина, по которой тот так торопился и досадовал на опоздание. Опыт путешествий по моделям научил Хоупа внимательно относиться к вещам, вызывающим не только его, но и общественное внимание.