Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор (СИ) - Елисеева Валентина

Кроме того, Василиса все чаще становилась свидетелем пугающих разговоров, которым не могла найти подходящее мирное объяснение.

Как-то раз чудной физик принес Василисе очередное сверх-сложное уравнение с просьбой найти способы его решения.

– Вы уверены, что эти решения существуют? – усомнилась Василиса, вертя листок.

– Существуют или нет – не суть важно, главное – как это в принципе можно решать, – ответил физик, поправляя очки.

Первым порывом Василисы было – сказать твердое нет, как уже отвечала ранее на такие просьбы физика, но, присмотревшись к виду уравнения, к имеющейся в нем симметричности, она сходу отнекиваться не стала. Просидев в своем кабинете над листком Алексея Семеновича до самого вечера и наметив пути возможных решений, Василиса подхватила свои записи и решила проконсультироваться с Елисеем Назаровичем.

Дверь в кабинет директора была чуть приоткрыта и в коридоре был слышен разговор:

– Я имею право самостоятельно решать, как мне жить и где мне жить! – на повышенных тонах говорил всегда тихий и робкий Лесьяр Михайлович.

– Ваше решение глупо. Неужели прошлый раз ничему вас не научил? – холодно спрашивал директор.

– Именно, что научил! Именно!!! Я не повторю прошлых ошибок и буду делать то, что велит мне мой долг!

Елисей Назарович помолчал, а потом произнес таким тоном, что у Василисы прошел мороз по коже:

– В таком случае не обессудьте – я тоже поступлю так, как велит мне мой долг. Уговаривать впредь не буду, просто не оставлю вам возможности раз за разом наступать на одни и те же грабли. Я самым радикальным образом решу эту проблему раз и навсегда. Ваши намерения угрожают школе, неужели вы этого не понимаете? Мой прямой долг – пресекать все подобные действия.

Василиса попятилась, прижимая к груди стопку своих листков. Никогда до сего момента она не слышала, чтобы директор говорил так – жестко, бескомпромиссно, ледяным ультимативным тоном. Тоном человека, способного буквально на любые, самые крайние меры! Неужели когда-то и ее отцу говорили нечто подобное?!

В тот день Василиса впервые не обратилась к своему наставнику за математическим советом, а спустя несколько суток, проходя под окном учительской, услышала тихий разговор:

– Прежние учительницы, присланные районо, ничего не видели, – говорила Дарья Моревна.

– А эта видит! И слышит! Вот чую, что все-все она замечает, но почему-то молчит. Спросишь – все верно отвечает, как простому человеку и положено, но я-то вижу: лжет она! – возражала Яга Лешевна.

– Подтверждаю, – голос Ворона Владовича, – видит эта Василиса куда больше, чем говорит. Странно, что вопросов не задает, и еще страннее – не боится. Ведет себя насторожено, но панического инстинктивного страха в ней не чувствуется.

– Потому, что не замечает она ничего!

– А почему по именам нас верно называет?!

– Услышала, как другие зовут.

– По вашей версии, она ничего такого услышать не могла, – язвительно парировал Ворон. – Причем хочу напомнить: она слышала и голоса в своей квартире, когда там список искали, и это достоверный факт – она пыталась разговаривать с ними.

– А молчит почему и ничего не спрашивает, если видит и слышит лишнее?

– Шут ее знает, почему! Но от фактов не скроешься – она все четыре облика Святовита различает, что сомнению уже не подлежит.

Раздался бархатный голос директора и все шепотки примолкли:

– Я вам больше скажу – в ее доме действительно живет полтергейст, я был в избе не раз и все проверил. Так вот – ничего худого эта нежить не творит, а главное – у него привязка на хозяйку сделана, потому вы и не смогли его из дома выселить.

– Кто же настолько силен, что может такую привязку без согласия и ведома хозяйки дома сделать? Это точно не дети! – ахнула Дарья Моревна.

– И не я, уверяю вас, – насмешливо откликнулся директор. – Собственно, тот, кто способен на это, просто не будет ничем подобным заниматься. Разгадка кроется в постановке вопроса – с чего вы взяли, что привязка сделана без согласия и ведома Василисы Алексеевны?

– Вы думаете, что она видит и слышит не только нас под сильным пологом, но и нежить?!

– Думаю, что она сама этого полтергейста и привязала, уж не знаю зачем.

– От Януса обороняться, – с ехидцей предположила Всемила Ламиевна.

Раздался тихий звериный рык и физрук мрачно сказал:

– Никому не приходило в голову, что двуглавый детеныш Змея Горыныча – уникум, редчайшая аномалия – пропал как раз в то время, когда Василиса затерялась в болоте у границ заказника? Столько времени его безрезультатно ищем, а может – стоило бы спросить у нового сотрудника школы, а?

– Случаев возгорания в избе не зафиксировано, а бревенчатый дом – не питомник, в нем сложно огнедышащего змея содержать, даже маленького, – задумчиво ответила Яга Лешевна. – Это у вас уже не бедная, случайно залетевшая к нам девонька, а супер-шпион получается. С детенышем мы сами виноваты: не напугали бы его кучей приборов – не сбежал бы! Но вопрос по Василисе остается прежним: видит или нет? Как узнать это наверняка?

– Скоро узнаем, – ответил директор. – Я отправил запрос Мамоне Саваофовичу в бухгалтерию – выдал ли он Василисе банковскую карту ОМИИ ПАСК, жду ответа.

– В самом деле, – дружно согласились все учителя, – бухгалтера никто обмануть не может!

– К сожалению, Мамона Саваофович на все запросы, которые считает неважными и несрочными, отвечает не скоро. И беда, что в его сильно преклонном возрасте абсолютно все вопросы кажутся неважными и несрочными! – добавил директор.

Звонок на урок прервал обсуждение.

Напоследок, Василисе, вспомнившей прежние оговорки физика, удалось разговорить его об отце. Заполняя электронный журнал в кабинете информатики, она вскользь, ненавязчиво спросила, видя, что Алексей Семенович самозабвенно копается в каких-то расчетах:

– И часто вы встречались с моим отцом?

– Пару раз, – рассеянно ответил физик, уставившись на монитор «зависшего» компьютера, как на врага народа.

– Здесь, в Лысой Горе?

– Да-да, – нетерпеливо отозвался занятой ученый.

– А Елисей Назарович знал моего отца? – затаив дыхание, спросила Василиса у Алексея Семеновича.

– Конечно, ваш отец его и просил о том, чтобы…

Тут физик осекся, хлопнул себя ладонью по губам и растерянно заморгал, как ребенок, внезапно проговорившийся о доверенной товарищем тайне.

– О чем просил? – требовательно спросила Василиса.

– Откуда же мне знать, девушка? Сами у Елисея Назаровича и спрашивайте, кто что у него просил, – раздраженно сказал Алексей Семенович, вскочил со своего места, выключил компьютер и быстро пошел прочь из класса.

Дело было ясное, что дело было темное…

«Какие махинации с зарплатами и числом учеников – тут все гораздо хуже! – осознала Василиса. – Допускаю, хуже, чем с воровством новейших военных технологий!»

Чем ближе подходило время к концу октября, тем мрачнее становились Василисины мысли, предположения и предчувствия. Ей постоянно снились родители, звавшие ее и о чем-то просившие, стоя на Калиновом мосту, который то вдруг прогнивал на глазах и проваливался под ними, то начинал гореть. Вообще, Калинов мост и речные воды под ним стали постоянными видениями ночных кошмаров Василисы. Игнат сообщил, что судимый учитель Лесьяр Михайлович вышел из тюрьмы и вновь морочит головы доверчивым пенсионеркам Энска народной медициной. В школе этого невысокого мужичка с бородкой Василиса теперь видела редко и всегда – торопливо бегущим с уроков или на уроки, а в учительской – никогда: коллеги высказывали свое неодобрение действий медицинского работника красноречивым молчанием. С Василисой педагоги школы общались, но во взглядах появилась настороженность – явно ждали вердикта из бухгалтерии. Вердикта, который вот-вот должен был подтвердить зрячесть и осведомленность Василисы.