Катрин Денев. Красавица навсегда - Плахов Андрей Степанович

Ее героиня лишилась всяких признаков индивидуальности и превратилась в красивую дорогую вещь. Как писали критики, мы видим «современную девушку, каких много, которая гонится за наслаждением и деньгами, и от этого история теряет свою привлекательность». Правда, процитированный Робер Шазаль из «Франс-суар» признает далее, что Катрин Денев «несет весь фильм на своих прекрасных плечах». Но это скорее относится к области журналистских комплиментов. Уникальные данные актрисы, вносящие в самые современные коллизии классический аромат прежних веков, послужили на сей раз обратной задаче: создать образ «модерновой» Манон, которая уже в 1967 году была объявлена Манон-70, то есть героиней, бегущей впереди прогресса. И так же как Вивальди и Россини были стилизованы в фильме Сержем Гинзбуром, так и Прево оказался подчинен моде и вкусам текущего дня.

Это не значит, что авторы отказались от потуг на глубокомыслие и легкого антибуржуазного пафоса. Через всю картину проведена параллель между декадансом эпохи рококо, в которую жил автор «Манон», и изысками пресыщенного современного общества. Если тогда все же встречались всепоглощающие страсти, как у де Грие к Манон, то главная страсть, владеющая героями фильма, – это желание жить в роскошных городах, носить дорогие наряды, и за это они готовы платить любую цену.

У Прево герои переживали драматический урок измен и ошибок. У Ореля Манон холодна, расчетлива, интригует с сильными мира сего, а потом возвращается к де Грие как самому предпочтительному любовнику. При этом ей удается полностью подавить благие порывы своего возлюбленного, которому ничего не остается, как смириться с ролью сутенера и сводника. Де Грие открывает наслаждение чувствовать себя обманутым и получает мазохистское удовольствие от того, что делит Манон с богатыми бездельниками. Это позволяет героям не только решать материальные проблемы, но и удовлетворять свою чувственность. Ту роль, которую в интригах эпохи рококо играла для вуайеров ширма, взял на себя магнитофон, с помощью которого можно услышать стоны своей возлюбленной в объятиях другого.

Перекличка времен задается в фильме не только сюжетно, но и с помощью музыки Вивальди, тихо вступающей в сценах с атрибутами «гипермодерна» – например, на фоне летящего современного лайнера, или во время демонстрации моделей мини-моды, или в эпизодах эротических игр на виллах и яхтах в Монте-Карло.

Эстетика фильма – это торжествующая утилитарность, перед которой авторы при всей своей иронии не могут скрыть восхищения. Их гипнотизируют комфортность и могущество мира, где ничего не стоит перемигнуться с красивой девушкой в аэропорту в Токио, а продолжить знакомство через несколько часов в Париже. Когда Манон узнает, что ее партнер улетел с соперницей в Стокгольм, она бросает очередного миллионера и летит следом, чтобы предстать перед де Грие сюрпризом в отеле Hilton. Назойливый привкус рекламы господствует в картине Жана Ореля и его постоянного сценариста Сесиля Сен-Лорана, которые в середине 60-х годов создали тип пропагандистского кино made in France.

Жан-Пьер Жанкола пишет об этом периоде: «Франция становится «современной» страной, и кинематограф – от хроники до игровых полнометражных фильмов – старается эту идею утвердить… Параллельно меняется эстетика убранства летних резиденций или яхт; одинаковый вкус царит и на рекламных страницах иллюстрированных журналов, и на съемочных площадках, где Жан Орель снимает фильмы в традиции Роже Вадима… На экране и на страницах нового журнала «Люи», увидевшего свет в 1963 году, победоносно утверждается один и тот же стиль, один дизайн. Тот же запах лосьона, рекомендуемого после бритья, те же изделия из мягкой кожи, похожие загорелые девицы. Но это – лишь декорация. Загорелая девица, голосующая на автостраде (Катрин Денев в фильме «Манон-70» и в более общем плане – эффектные героини тандема Жан Орель – Сесиль Сен-Лоран), столь же искусственна, как яхта, или спортивная автомашина, или трассы в Сен-Тропе. Она представляет собой последнее воплощение модели, столь же старой, как само кино, модели, которую одевают или раздевают по последнему крику моды»[32].

И хотя одевал Денев в роли Манон не Ив Сен-Лоран, фамилия его однофамильца в титрах выглядит символично.

Начиная с середины 60-х, имена кутюрье и актрисы тесно связала молва. Как свидетельствует Денев, все началось с приема у английской королевы, для которого Ив Сен-Лоран сшил ей платье. И сразу понял, что имеет дело не с обычной клиенткой. Впоследствии он выполнил костюмы для героинь «Дневной красавицы», «Сирены с «Миссисипи», «Смятения», «Голода». И в обычной жизни Катрин Денев чаще всего носит одежду от Сен-Лорана, с которым сблизилась, когда оба еще не были столь знамениты.

Потом слава пришла к обоим, но это не изменило характера их отношений – очень интимных и при этом, разумеется, целиком платонических. Хотя парижский портной всю жизнь одевает женщин, сексуально к прекрасному полу он равнодушен. Однако умеет лучше профессиональных ухажеров оценить женскую красоту и шарм. Сен-Лоран превозносит не только внешнюю привлекательность Катрин Денев, но и ее характер. Говорит: «В Катрин столько сердечного участия, столько тепла и доброты. Это помогает мне преодолевать природную застенчивость».

Через год после «Манон» Денев снимается в картине «Смятение», поставленной режиссером Аленом Кавалье по роману Франсуазы Саган. Фильм был благожелательно встречен критикой и публикой. Этому в немалой степени способствовала гармоничность актерского дуэта Катрин Денев и Мишеля Пикколи, которые за последние два года снимались вместе уже в пятый раз и безошибочно чувствовали интонации и нюансы партнера. На этот раз их контакт оказался особенно тесным: вся интрига держится на взаимной привязанности сорокапятилетнего Шарля и двадцатипятилетней Люсиль.

Шарль видит в подруге последнюю большую любовь и во что бы то ни стало старается ее сохранить. Его поведение говорит о неуверенности в собственных мужских достоинствах и о хорошем знании парадоксов жизни. Вот почему, когда Шарль замечает интерес Люсиль к молодому человеку ее возраста, он не только не выражает недовольства, но даже помогает им устроить свидание – чтобы тем лучше контролировать ситуацию.

Дальнейший ход событий перекидывает героев из Парижа в Сен-Тропе и снова в Париж, а Люсиль – из рук Шарля в объятия ее нового друга Антуана и обратно. Как бы ни было сильно притяжение Люсиль к молодому и красивому, но бедному Антуану, все равно слегка облезлый Шарль продолжает обладать преимуществом в ее глазах. Она отзывчива на зов страсти, но вместе с тем ценит трогательную нежность, а более всего – умение создать для нее комфортные жизненные условия.

Катрин Денев замечательно передает смятение своей импульсивной героини: она всегда подчиняется первому порыву, не умея делать сознательный выбор. Она не лжива и не фальшива, она непринужденно изобретательна и находит тысячу предлогов, чтобы ничего не решать самой и оттянуть разрыв с Шарлем. В какой-то момент кажется, что Люсиль все же сделала свой выбор – после безуспешных попыток забыть Антуана, живя с Шарлем в Сен-Тропе и топя тоску в алкоголе. Она вместе с Антуаном переселяется в Париж и пытается вести трудовую жизнь, пристроившись в иллюстрированном еженедельнике. Но очень быстро бросает работу и продает дорогие украшения – подарки Шарля. К нему же она обращается, забеременев, с просьбой помочь избавиться от ребенка. Проходит год – и героиня окончательно возвращается к Шарлю, как тот и предвидел в свое время. Ее покровитель приветствует Люсиль словами: «Все твои платья давно тебя ждут». К Антуану она забегает утром, пока тот не проснулся, и в последний раз варит ему кофе.

Привычка к праздности и надежной мужской защите – именно эти качества оказываются решающими в натуре Люсиль. Эта роль Денев – дальнейшее развитие темы «белокурого конформизма» из «Шербурских зонтиков» и антипод тому, что актриса играла у Бунюэля. Ее наряды от того же Ива Сен-Лорана, что одел «дневную красавицу», не менее элегантны, а великолепные волосы столь же ухожены, но драматизм и двойственность образа куда-то ушли, зажались в тисках поверхностного глянца. Это лишь начало нового сюжета, который в дальнейшем не раз требовал подтверждений о принадлежности актрисы миру комфортабельной праздности и светского шика. Не только в кино, но и в жизни.