Катрин Денев. Красавица навсегда - Плахов Андрей Степанович

Первым его фильмом с Денев стала «Генеалогия преступления» (1997). В нем он реализовал навязчивую идею Трюффо, который никак не мог совместить «две Денев» – одну пылкую и темпераментную, другую холодную и отстраненную. Или: одну – сильную и несгибаемую, другую – хрупкую и беззащитную. Он вписывал в диалоги своих сценариев фразу: «В вас две женщины». Руис пытался развить эту идею: одна Денев в его понимании бунюэлевская, холодная и сильная, другая – из фильмов Тешине, более мягкая и доступная. Руис материализовал метафору «раздвоения личности» и предложил актрисе сразу две роли – врача Жанны и адвоката Соланж. Жанна стала жертвой собственных фрейдистских экспериментов над племянником, которого она давно заподозрила в склонности к убийству. Соланж – опять же с помощью Фрейда – пытается вывести убийцу на чистую воду и постепенно начинает видеть в нем своего погибшего в аварии сына, а он в ней – свою убитую тетку. Финал неожиданный: Соланж в страхе быть уничтоженной маньяком впадает в безумие и убивает его сама.

Рассказывать об этом фильме интереснее, чем смотреть его. Он монотонен и не увлекает ни детективной, ни декоративной стороной, ни сюрреалистической конструкцией, в которой двух героинь едва отличишь, несмотря на то, что одна рыжая и носит серьги, а другая темноволосая. Любопытно задуманный эксперимент привел к появлению чересчур абстрактного зрелища. Денев в нем слишком много и одновременно слишком мало: она послушно выполняет указания постановщика, позирует на фоне антикварных диванов, но явно чувствует себя не в своей тарелке. Оба парика ей не слишком идут, а фрейдистский сюжет актрису не увлекает.

Заметим в скобках, что несмотря на свое декларируемое равнодушие к фрейдизму, Катрин Денев на протяжении своей карьеры не раз оказывалась связана с этой темой самым непосредственным образом. Вот и сейчас выходит на экраны новый костюмный телефильм с Денев «Мари Бонапарт»: сценарий к нему написал знакомый нам Луи Гардель, действие происходит в среде пионеров психоанализа, а самого доктора Фрейда играет партнер Денев по «Последнему метро» Хайнц Беннент.

Шутка Руиса о генеалогии некоторых изысканных преступлений стала для актрисы разведкой боем перед действительно серьезной работой над фильмом «Обретенное время». Обратившись к эпопее Марселя Пруста, Рауль Руис учел весь негативный опыт, накопленный кинематографом на пути к великому роману. Интересно уже то, что его не решился экранизировать ни один француз, а проекты Лукино Висконти и Джозефа Лоузи тоже так и не состоялись. Два фрагмента эпопеи поставили немец Фолькер Шлендорф («Любовь Свана») и бельгийка Шанталь Акерман («Пленница»), но это были именно фрагменты, которые не могли дать представления о структуре целого. Не скованный чрезмерным пиететом, Руис нашел принципиальный ход: снимать не первые части эпопеи, а ее финальный роман, действие которого озарено вспышками Первой мировой войны.

Таким образом в фильме можно увидеть всех основных героев эпопеи, кроме Свана – правда, заметно постаревших и тщетно пытающихся урвать последнюю порцию мирских удовольствий. Но это только добавляло атмосфере картины грусти, которую даже не назовешь ностальгической, настолько она темна и всеохватна. Кроме того, Руис насытил экран свободным движением по океанам времени и пространства, совершенно не заботясь о сюжете и предпочитая ему все что угодно – монументальную фактурность лиц, психологическую вязь никуда не ведущих отношений, импрессионистские пейзажи. Режиссер идет по витиеватым дорожкам романа, встречает то тех, то других его персонажей, отводит их в сторону, заводит с ними долгий разговор, который неожиданно прерывает…

Слава богу, в фильме нет никакого сюрреализма, но можно сказать, что метод присутствует за кадром и облегчает Руису это смелое путешествие, не давая окончательно увязнуть в коварных воронках и черных дырах. Выразительны и многие экранные портреты. В фильме заняты актуальные французские звезды – Венсан Перес, Эмманюель Беар, Паскаль Грегори, а в роли рассказчика Марселя Пруста снялся итальянец со смешной фамилией Марчелло Маццарелла.

Катрин Денев, которую в одном из старых прустовских проектов прочили на роль Альбертины, играет Одетту. А Альбертиной стала Кьяра Мастроянни. Кроме того, в фильме участвует Кристиан Вадим, так что эта кинематографическая авантюра, впервые собравшая на экране весь «деневский клан», превращается в почти семейное предприятие. Скорее всего, именно Денев уговорила сняться в роли барона Шарлю (которого у Шлендорфа великолепно сыграл Ален Делон) хорошо знакомого ей Джона Малковича.

В такого рода семейственности нет ничего дурного: ведь роман Пруста полон зеркальных отражений и родственных ответвлений, представляя собой огромный генетический микрокосм, ветвистое древо одной большой социальной семьи. Катрин Денев выступает как матриарх современного артистического клана, аналогичного прустовскому в том смысле, что все в нем повязаны нитями частично реализованных влюбленностей и болезненно острых воспоминаний, что всю жизнь вертятся на одном и том же пятачке, где все изучено до мельчайшей детали и непостижима только тайна утраченного времени. Аристократизм, буржуазность, плебейство и богемность существуют в смоделированном Руисом мире в столь же парадоксальном смешении, как в романе Пруста.

Катрин Денев – центр этого мира, как центром прустовского была Одетта, женщина-загадка, поведение которой не требует объяснений, но способно сводить с ума. Казалось бы, что может быть проще, чем философия содержанки: «От увлеченных вами мужчин можно добиться чего угодно, ведь они такие дураки». В фильме Шлендорфа Одетту играла итальянка Орнелла Мути, и это было торжество нерассуждающей плоти. Одетта в исполнении Денев не стала мудрее, но стала старше – и это для нее непереносимая драма. «Нет ничего печальнее, чем зрелище стареющей кокотки», – сказала о своей героине Денев. Но она не сделала Одетту жалкой, передав ей часть своего стоического имиджа. В результате усилий режиссера и актрисы получился образ, который Руис определяет как «симбиоз Нана из романа Золя и флоберовской мадам Бовари» – стерильную розу, над которой не властно время».

И еще слова, сказанные актрисой по поводу этого фильма: «Он получился очень прустовский в том смысле, что является картиной о мужчинах, о гомосексуализме. Женщины там присутствуют тоже, но главным образом для того, чтобы позволить высказаться мужчинам. Они лишь зеркало, отражающее их». Это еще одна причина пронизывающей фильм грусти: кто бы ни был рассказчиком – Пруст, Руис или Денев, сухой остаток «мужских-женских» отношений оказывается равным нулю.

«Обретенное время» было снято в 1998 году. Свои пятьдесят пять лет Денев встретила стахановским рекордом: она сыграла в течение года подряд в шести фильмах, причем в трех – главные и чрезвычайно сложные роли. Она переходила из комедии в жестокую драму, из одного столетия в другое, перевоплощалась из сломленной жизнью алкоголички в молодую влюбленную женщину, которой не дашь больше тридцати пяти.

Два фильма из этой героической серии были представлены в конкурсе Каннского фестиваля 1999 года – «Пола Х» Лео Каракса и «Обретенное время» Рауля Руиса. Оба с треском провалились. Это было несправедливо, поскольку оба талантливы даже в своих ошибках. Картина Руиса совсем не гламурна и не оправдывает ожидания тех, кто настроился на приятное «парижское» зрелище. Но и тем, кто создал культ из раннего Руиса, «Обретенное время» не пришлось по душе – показалось слишком академичным. Фаны режиссера на каннских пресс-просмотрах традиционно – и часто без всякого повода – имеют обыкновение кричать на весь зал: «Рауль!» На сей раз крик ушел в пустоту.

Катрин Денев, прошедшая школу жизни на голливудских студиях и в тропиках Индокитая, в Канне должна чувствовать себя как дома. Но она называет фестиваль «опасной выставкой» и приезжает сюда максимум на день-два. Не любит ни проходы по красной ковровой дорожке, ни встречи с прессой, часто подобные шотландскому душу. Но так же как на «Оскар», она едет сюда, даже не надеясь ничего получить – просто чтобы поддержать фильм и режиссера. Будь то Варнье, или Руис, или еще кто-то. А ее поддерживать не надо. Она сама умеет держать удар.