Катрин Денев. Красавица навсегда - Плахов Андрей Степанович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из журналистского опыта
(Париж, 1998)
Отправляясь на первую встречу с Катрин Денев, я вспоминал короткометражный фильм «Интервью», награжденный за год до этого «Золотой пальмовой ветвью» в Канне. Французский журналист-киноман боготворил Аву Гарднер, давно исчезнувшую с кинематографического горизонта. Узнав, что она тихо доживает свои дни в Лондоне, договорился о встрече с ней. Всю дорогу репетировал трудные английские фамилии. Но придя с магнитофоном к ограде ее виллы, получил разрешение общаться с бывшей дивой только по охранной телефонной связи. Ужасный французский акцент не позволил гостю быстро сформулировать свои вопросы, и вот уже время интервью истекло, а оно так и не успело начаться.
Хотя, в отличие от Авы Гарднер, Катрин Денев не затворница, мне с трудом верилось, что увижу воочию ее саму, а не призрак. Многие знакомые рассказывали, как встречали ее совершенно случайно на парижской улице, в аэропорту и еще бог знает где – «без всякой прически и макияжа». Ни одному из этих рассказов я не поверил: просто людям льстит сама невероятная возможность такой встречи. А я не люблю обольщаться.
Из интервью с Катрин Денев
(Париж, 1998)
– После Африки и Вьетнама вы опять попали в экзотическую атмосферу – на сей раз Болгарии, где проходили съемки фильма «Восток – Запад». Что такое для вас Восток?
– Я не эксперт ни по России, ни по другим восточным странам. В Болгарии я провела всего пару недель – в Софии и Пловдиве. Люди там мне показались очень грустными, депрессивными. В России, в тех звуках и интонациях, которые меня окружали, я почувствовала гораздо больше жизни.
– Когда-то Жак Деми и Мишель Легран собирались делать русско-французский фильм, современную музыкальную версию «Анны Карениной» с вашим участием.
– Да, но проект не осуществился. Это было очень трудное время для Жака Деми, и он не собрал денег на постановку.
– Зато спустя годы появился «Восток – Запад». Какое впечатление оставили у вас русские партнеры – Олег Меньшиков и Сергей Бодров?
– Хорошее, только они почти совсем не говорят на языках.
– Насколько я знаю, Меньшиков говорит по-английски.
– Кажется, вы правы. Но ему приходилось заучивать французские слова, он очень много работал, а общих сцен у нас почти не было.
– И все-таки вы, наверное, сложили свое представление о русских и России. Сначала по книгам и фильмам, да и в жизни вам доводилось близко общаться с русскими – не только парижскими.
– Это экстремальные люди: очень лиричные, очень дикие, очень романтичные. Я люблю русских и русское кино.
– Никита Михалков сказал…
– Кто?
– Никита Михалков. Что ему не дали главный приз в Канне из-за того, что вы с Клинтом Иствудом в жюри лоббировали Тарантино. И все, чтобы «расплатиться» за «Оскар», который получил «Индокитай».
– Михалков очень претенциозный человек. Хотя и очень талантливый. Я помню, каким оскорбленным он выглядел на сцене, когда не получил ожидаемого приза. Точно так же вел себя год спустя Тео Ангелопулос: это что, все православные такие?
– Не скажу за всех, но Тарковский тоже устраивал в Канне демарши.
– Не надо искать в распределении наград абсолютного признания заслуг или высшей справедливости. Мне лично очень понравился фильм «Утомленные солнцем». И он наверняка получил бы приз на другом фестивале, где не было Тарантино. Но когда последний появился рядом, это был шок, это было совсем новое кино. И все жюри это почувствовало. Вот сейчас в Канне пойдет какой-нибудь фильм, где я снималась. Предположим (такое случалось не раз), он ничего не получит, а я скажу: это все оттого, что в жюри Михалков, и он мне отомстил. И так можно продолжать до бесконечности, разве это не глупо?
– Вы сказали, что любите русское кино…
– Не смущайте меня, не спрашивайте имена, их так трудно запомнить. Но, конечно, я люблю фильмы Тарковского. И даже Михалкова, несмотря на его плохой характер. Потом – «Замри, умри, воскресни». Еще мне нравятся фильмы грузинского режиссера…
– Отара Иоселиани?
– Нет, этот режиссер умер.
– Абуладзе? Его «Покаяние» показывали в Канне.
– Нет, этот режиссер снял прекрасный фильм про… крепость.
– «Сурамская крепость». Ну, конечно, это Параджанов.
– Да, Параджанов. У него был еще другой фильм – кажется, «Огненные кони».
– Так называли на Западе «Тени забытых предков». Правда, он не совсем грузин, хотя были периоды, когда жил и работал в Грузии. Он армянин.
– Так или иначе – русский.
– А хотели бы вы поработать с русским режиссером?
– Я не против сняться в России, но хотелось начать бы с юга, с какого-нибудь города на Черном море.
– Сочи?
– Нет, есть другой город. Очень старый. С коротким названием. Назовите мне самые большие русские города.
– Москва, Петербург. Киев, но это Украина.
– Да, Киев.
– Но там нет Черного моря.
– И все же я говорила о Киеве. Ведь там живут мои подопечные из фильма «Восток – Запад». Правда, сцены с моим непосредственным участием снимались в Болгарии.
– Эта роль не кажется вам слишком героической?
– Когда ты знаменит и защищен и приезжаешь гостем, даже в такой стране, как сталинская Россия, ты не очень-то рискуешь. Гораздо меньше, чем живущие там люди. А желание помочь этим людям мне очень понятно. И недаром друзья находят, что моя героиня довольно-таки смахивает на меня.
– А что если сняться не в роли «почетной гостьи»?
– Было бы здорово в конце концов сыграть в «настоящем» русском фильме, с русским режиссером. Не важно даже с каким, важно, чтобы это была хорошая история, но ее ведь придумать не так просто. И еще проблема: на каком языке я буду говорить? Быть может, меня дублируют на русский, а потом я сделаю французскую версию? Иначе, если француженка заговорит в России по-английски, как теперь принято, это будет фильм без национальности.
– Как вы смотрите на будущее французского кино?
– Без большого оптимизма. Однако трудно впасть в тотальный пессимизм, если все время работаешь. Французское кино не всегда удовлетворяет своими результатами и не слишком успешно борется на рынке с англоязычным. Трудно противостоять большим голливудским фильмам: нужна другая система проката, требуется больше времени, чтобы вернуть деньги. В англоязычном мире любой альтернативный язык становится проблемой. Русский, французский – неважно. Только для английского открыта зеленая улица.
– Ваш любимый Михалков снял свой последний фильм на 70 процентов по-английски.
– С английской актрисой? Джульет Ормонд?
– Джулией Ормонд.
– Раз Михалков снимает по-английски, это знак. Он очень амбициозный человек. Талантливый и амбициозный. Такое сочетание вполне возможно. Было бы слишком просто, если бы такой человек, как он, имел одни недостатки. У него есть и достоинства.
Из интервью с Режисом Варнье
(Локарно, 1999)
– Вы любите снимать в экзотических странах авантюрные мелодрамы. Очередь, кажется, дошла до России?
– Сначала был проект эпического фильма с Катрин Денев в главной роли. Действие должно было происходить в Средней Азии – Казахстане или Туркменистане. Я объездил эти края и понял, что этот замысел обойдется слишком дорого, мы его просто не потянем. Во время поездок я встретил многих людей, хорошо говоривших по-французски. Я удивлялся: откуда? Оказалось, что многие из них приехали после войны в Россию из Франции как репатрианты. Их тут же отправляли в лагеря, а потом на поселение в ваши азиатские республики. Их ценили как специалистов: среди них были инженеры, врачи…
– …и вы начали придумывать историю, ставшую основой фильма «Восток – Запад». Была ли в ней конкретная документальная основа?
