Знакомьтесь: МУР - Вениамин Полубинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Интересно! — почти в один голос произнесли Гогеишвили и Смирнов.
— Мне и самому интересно, товарищи. Ведь во время убийства в Подольске Зураб Адеишвили пребывал на обследовании в Кутирской психиатрической больнице, что в Цулукидзе. После ареста за последнее преступление он стал изображать из себя ненормального. Вот и отправили его к врачам на экспертизу. Там он должен быть и по сей день. Да вы, Юрий Дмитриевич, можете проехать в больницу и побеседовать с ним.
— Обязательно, — пообещал Семенов. — И вообще, мне хотелось бы проверить, где в момент налета на квартиру в Москве и убийства Ипитадзе находились известные вам дружки Чачуа и уточнить, где он сам сейчас.
— Все, что в наших силах по городу и району Самтредиа, сделаем, — заверил Гогеишвили. — Что же касается Москвы, думаю, много интересного для себя сможете узнать в вагонном депо южного направления Курского вокзала.
— В Каланчевском резерве проводников?
— Точно. В Каланчевском «отстойнике», как его называют сами железнодорожники. Тут коротают время между рейсами проводники поездов кавказского направления. Через них поддерживают связь со своими земляками многие из осевших в столице и ближайшей ее округе выходцы из наших мест. Бывают там по разным житейским нуждам…
После возвращения Ю. Семенова в Москву с учетом добытой им в Самтредском и Ванском районах информации объявили розыск подозреваемых, прежде всего Х. Чачуа. Была сформирована специальная бригада из опытных оперативных сотрудников, работу которых координировал начальник отделения Н. Гелашвили. В бригаду наряду с Ю. Семеновым вошли О. Бобков, И. Варганов и М. Неустроев.
Прежде всего решили поближе познакомиться о посетителями Каланчевского резерва проводников, не имеющими отношения к железнодорожному транспорту. Контора эта давно беспокоила муровцев. В последние годы здесь организовался настоящий притон, где собирались далеко не лучшие представители Кавказа. Тайно покуривали анашу и приторговывали наркотиками, играли в азартные игры и нарды, нередко по-крупному. Проигравшиеся раскошеливались, влезали в долги. Выигравшие шиковали, не ведя счета дармовым деньгам.
Сотрудники МУРа, занимающиеся борьбой с мошенничеством, регулярно проводили тут рейды, неоднократно накрывали игроков с поличным, злостных привлекали к ответственности. Потом появлялись новые любители острых ощущений, и все начиналось заново.
В вагонном депо сотрудникам МУРа сообщили, что, действительно, работал у них такой проводник — Чачуа Хута Александрович. Однако некоторое время назад самовольно оставил работу и где находится сейчас, неизвестно. Поговорили с проводниками. От них узнали, что Чачуа живет в Москве, на Каланчевке появляется, но редко. Есть у него любовница по имени Марина, возможно, у нее он и обитает. По рассказам тех, кто видел девушку, составили ее словесный портрет.
О. Бобков занялся установлением личности Марины. Нетрудно представить, что значит найти в многомиллионном городе человека, если знаешь только его имя да некоторые приметы. Но у Бобкова, опытного розыскника, были навыки в таком деле. И он уверенно вел поиск неизвестной Марины.
И. Варганов и М. Неустроев пытались в резерве проводников найти других знакомых разыскиваемого и выяснить, где они находились в момент совершения расследуемых преступлений. Ю. Семенов и следователь А. Соколов продолжали работать с потерпевшими и свидетелями, надеясь получить дополнительные сведения о подозреваемых.
Тем временем О. Бобков установил личности нескольких девушек, похожих по описанию на подругу Чачуа. На одном из фотоснимков свидетели опознали девицу, с которой подозреваемый появлялся в Каланчевском резерве проводников. Ею оказалась Марина Широкова, продавец одного из магазинов Москвы.
Через несколько дней вблизи дома, где проживала Широкова, был задержан Хута Чачуа. При личном обыске у него нашли наркотики. На первых допросах он категорически отрицал свою причастность к разбойному нападению на квартиру Т. Купишвили. Решили пригласить на его опознание мать потерпевшей и свидетельницу, видевшую выходящего из подъезда их дома грузина с чемоданами.
Увидев арестованного, Любовь Ефремовна горестно покачала головой и с сожалением произнесла:
— Сынок, чужим добром счастлив не будешь.
Опознала Чачуа и свидетельница. Преступник вынужден был сознаться в налете на квартиру Купишвили. Он рассказал, что подбил его на это грузин по имени Авто, с которым он случайно познакомился в резерве проводников на Каланчевке. Но ни фамилии, ни адреса Авто он не знает. По его утверждению, не знал он и второго соучастника налета.
— Видел его один раз всего, перед самым посещением квартиры врача. Больше не встречались. Все его зовут Рыжий. Больше ничего не знаю, — упрямо повторял Чачуа на вопрос об имени, фамилии и месте жительства третьего соучастника разбойного нападения.
И снова сотрудники МУРа в вагонном депо. По приметам уточняют личность Рыжего и Авто. В этом им очень помог сотрудник уголовного розыска транспортной милиции А. Карпенко, который по роду службы знал многих посетителей «отстойника».
— Кличку Рыжий имеет некий Кикачейшвили, Пьяница и картежник. Наезжает сюда из Самтредиа, — рассказал Карпенко. — Изредка появляется здесь и представительный грузин с проседью в волосах, которого дружки называют Авто.
Запросили коллег из Самтредиа. Они подтвердили, что Кикачейшвили им знаком. Раньше был судим за хищение. После отбытия наказания вернулся в город. На работе нигде долго не задерживается. Часто выезжает в Москву, но сейчас дома.
В Грузию срочно выехали Ю. Семенов и следователь А. Соколов. С помощью местных работников уголовного розыска Кикачейшвили задержали и этапировали в Москву. Как подавляющее большинство преступников, вначале он отрицал свою вину. Но ознакомившись с показаниями Чачуа, признался в разбойном нападении на квартиру Купишвили.
Оперативные работники установили и личность Авто. Когда Варганов и Неустроев поинтересовались у товарищей из отдела, занимающегося мошенниками, не известен ли им грузин лет пятидесяти, представительный, с проседью в волосах, те высказали предположение:
— Вероятней всего, это Автондил Саникиани, наш старый знакомый. Частенько крутится возле магазинов фирмы «Березка». Весьма не равнодушен к москвичкам.
Коллеги оказались правы: у Саникиани было несколько подруг, с которыми он поддерживал постоянные связи. На квартире одной из них преступника обнаружили и арестовали.
Изобличенные в разбойном нападении, налетчики рассказали, как они распорядились награбленным. В основном все вещи, пропавшие с квартиры Т. Купишвили, были найдены и изъяты у женщин, у которых преступники жили в столице.
Под тяжестью неопровержимых улик Кикачейшвили признался в убийстве А. Ипитадзе и назвал соучастника — Зураба Адеишвили. Оказывается, находясь на обследовании в психиатрической больнице, Адеишвили умудрялся несколько раз убегать из-под бдительной врачебной опеки. Во время этих «самоволок» он совершил пять краж и принял участие в разбойном нападении на квартиру и убийстве А. Ипитадзе. К моменту ареста Кикачейшвили мнимый больной был признан врачами вменяемым, осужден и отбывал наказание за прежние преступления. Варганов и Неустроев доставили осужденного на Петровку, 38. Здесь ему ничего не оставалось, как подтвердить признания своего соучастника и рассказать о подготовке ограбления старшего продавца винного магазина из Подольска и осуществлении своего преступного замысла.
В процессе расследования выяснилось, что этой группой преступников и их дружков были совершены также кража вещей из квартиры и еще одно разбойное нападение на проводника поезда, а также несколько мошеннических операций с продажей дубленок.
В октябре — ноябре 1987 года шайка преступников в количестве десяти человек предстала перед судом. Кикачейшвили был осужден к 15 годам лишения свободы, Двалишвили — к 12, Чачуа — к 9 годам лишения свободы. По заслугам получили и другие члены преступной шайки…
* * *История Московского уголовного розыска… Она в его людях и их делах. А еще в незабываемых славных традициях, которые закладывались первыми советскими розыскниками — молодыми рабочими с Пресни и Трехгорки, балтийскими моряками, направленными В. И. Лениным для поддержания революционного порядка в Москву, посланцами Ф. Э. Дзержинского из аппарата ЧК, вернувшимися с фронтов гражданской войны красноармейцами. Традиции эти укреплялись и приумножались муровцами, пришедшими на службу охраны социалистического правопорядка и борьбы с преступностью в трудные 30-е и боевые годы Великой Отечественной войны.
Ныне лишь в воспоминаниях ветеранов да архивных делах сохранились имена представителей старой гвардии МУРа. Ушли на заслуженный отдых сотрудники, которые работали в уголовно-розыскной службе в первые послевоенные годы. Даже из тех, кто начал службу в конце 50-х — начале 60-х годов, на Петровке, 38 остались единицы.