Знакомьтесь: МУР - Вениамин Полубинский

Анализ известных к началу работы оперативного штаба обстоятельств ограбления позволил Сухареву и его коллегам выдвинуть несколько версий по делу «Шакалы». В частности, было высказано предположение, что преступление совершено не без участия кого-либо из работников Литературного музея; оно организовано и осуществлено людьми, намеревающимися выехать за границу либо связанными с выезжающими из страны или с иностранцами; налетчики на квартиру писателя не проживают в Москве, поэтому поиск их следует организовать также и за пределами столицы. Из работников Литературного музея, которые бывали в доме писателя в связи с предполагаемой организацией здесь филиала, сотрудников МУРа больше других заинтересовал фотограф. Выполняя поручения научных работников, он производил съемки всего, что есть и что должно быть в будущем филиале музея, и поэтому был единственным человеком, который располагал фотографиями интерьера квартиры и имевшихся в ней вещей.

Вдова писателя, которая видела несколько раз фотографа, твердо заявила, что его в числе налетчиков не было. Однако он мог заранее снабдить преступников фотоснимками. Если так, то картина преступления вырисовывалась довольно-таки четко и розыскники были на верном пути. А если фотограф никому и ничего не передавал? Если налетчики о ценностях узнали от кого-то другого?

А. Сухарев долго раздумывал над всеми этими вопросами, прикидывал и так и сяк. И все-таки решил пригласить фотографа на беседу.

Разговор с фотографом музея состоялся откровенный.

— Мы знаем, что ваша роль в ограблении невелика, — сказал ему Сухарев. — Но вы приложили руку к тому, что картины и другие ценности могут уплыть за границу. Поймите, речь идет не только о вещах, хотя и дорогих, а о гораздо большем — памяти о замечательном писателе, гордости советской литературы.

Вначале фотограф отрицал, что передал кому-то один экземпляр фотоснимков, сделанных в доме Толстого.

— Подумайте над тем, что я вам сказал, — не отступал Сухарев. — Преступников мы все равно найдем. Но лучше будет, если найдем с вашей помощью. Тем более, что в этом деле вас просто обвели, как наивного мальчишку, вокруг пальца: пообещали за снимки хорошо заплатить, а ничего не дали. Не так ли?

— Так, — признался наконец фотограф.

И он рассказал, как случайно познакомился с молодым человеком, назвавшимся Леонидом. Как Леонид, узнав, чем занимается его новый знакомый, ловко перевел разговор на то, что конкретно тот фотографировал в квартире вдовы писателя. Договорились встретиться еще раз. Встреча состоялась в ресторане. Леонид пришел с молодой женщиной по имени Вероника. За ужином речь шла в основном об экспонатах будущего музея.

В конце ужина Вероника попросила подарить на память комплект фотоснимков. Заметив, что фотограф колеблется, успокоила:

— Не волнуйтесь, о фотографиях никто не узнает. Мы решили с Леонидом пожениться и уехать за границу, к родственникам. Если там станет грустно, переберу снимки, и будто побывала в гостях у любимого писателя. А за работу мы заплатим, не обидим.

При следующей встрече, опять же в ресторане, фотограф передал комплект фотографий Леониду. С тех пор ни его, ни Вероники больше не встречал, и где они сейчас, не знает.

В процессе розыска муровцы вышли на некоего Леонида Слепака — жителя города Рыбинска, частенько наезжающего в Москву. Буквально накануне ограбления тот получил визу на выезд из страны. Быстро нашли и его «невесту» Веронику. В прошлом, как выяснилось, она уже попадала в поле зрения милиции.

Леонида задержали. В МУРе он долго возмущался, обещал жаловаться вплоть до ООН на бесчинства милиции, которая спровоцировала этот арест, чтобы не выпустить его за границу. Но когда ему предложили вернуть снимки, полученные у фотографа Литературного музея, сразу заметно притих. Понял, что ничего другого не остается, как чистосердечно во всем признаться.

Леонид давно хотел покинуть страну, где родился, вырос, получил образование. Однако отлично понимал, что без «капитала» за рубежом его ждет голодная смерть. И он решил добыть его любыми путями.

Так родилась идея ограбить музей-квартиру какого-либо известного и почитаемого деятеля культуры, литературы или искусства. Это и осуществить, как ему казалось, будет легче и безопаснее, да и экспонаты из именного собрания можно сбыть зарубежным толстосумам подороже.

В поисках подходящего объекта ограбления он посетил несколько музеев, внимательно присматриваясь не только к выставленным экспонатам, но и к организации их охраны. В это время состоялось знакомство с фотографом Литературного музея, которое и определило окончательный выбор.

Однако, чтобы не подвергать себя лишней опасности, свой замысел он решил осуществить чужими руками. Для этого нашел в Одессе ранее судимых братьев Михиевых. Сторговались преступники быстро.

Позже на следствии братья рассказали:

— Нас нанял Леонид. Сказал: надо взять в Москве квартиру. Ничего страшного, в квартире живет одна старушка. Вот фотографии вещей. Принесете вещи и каждый получит по сто тысяч.

Когда Леонида спросили: «Как вы думали рассчитаться с Михиевыми, ведь у вас не было таких денег?» — тот беззаботно ответил: «Как-нибудь выкрутился бы».

Другими словами, он и не думал делиться с ними добычей. Но и братья оказались под стать своему нанимателю. Приехав в Москву и уточнив, какую квартиру им предстоит «взять», они решили тоже лично сюда не соваться. Однако и обещанный куш упустить было жалко. По старым преступным связям братья находят в Кишиневе еще более отъявленного бандита, некоего Беца и в свою очередь заключают сделку с ним. Мол, вот тебе фотографии, возьмешь по ним в одной московской квартире вещи, передашь нам и получишь сто тысяч рублей. Братья великодушно решили расстаться с половиной обещанной им Леонидом суммы.

Ознакомившись со снимками, Бец сообразил, что тут пахнет не одной сотней тысяч, и охотно согласился. Братья Михиевы вернулись в Москву, а Бец начал подбирать помощников. Первым в пай пригласил старого знакомого Шварберга, с которым незадолго до того совершил в Кишиневе убийство, пообещав ему за участие в ограблении триста тысяч рублей.

Предложение пришлось Шварбергу кстати. Его папаша года два назад обосновался в США и на все просьбы сына приютить и его неизменно отвечал, что без денег он отпрыска не примет: в Америке и своих нищих достаточно. Вот теперь-то, решил сынок, у него открывается возможность махнуть за океан.

Нашел Бец и третьего — только что вернувшегося из заключения Сушина. Ему было обещано только пятьдесят тысяч.

Эта троица и совершила налет на дом номер 2 по улице Алексея Толстого.

Дальнейшие события в шайке преступников развивались по законам «сожительства пауков в банке» — кто кого обманет и больше урвет. С места преступления грабители поспешили на один из московских вокзалов. Здесь Бец вручает Сушину сто рублей и приказывает немедленно выехать в Кишинев, затаиться и ждать свои пятьдесят тысяч. Шварбергу заявляет, что для установления контактов с покупателями картин и драгоценностей нужны деньги. Просит его раздобыть где-нибудь «сносную сумму», заверив, что вернет долг после реализации награбленного вместе с ранее обещанными тремястами тысячами. Шварберг отправляется в Ташкент, чтобы занять «сносную сумму» у проживающего там любимого дядюшки.

Освободившись от непосредственных помощников, Бец припрятал чемодан с вещами в автоматической камере хранения на вокзале и поспешил на квартиру, где его с нетерпением ожидали братья Михиевы и Леонид Слепак, в кармане у которого лежал билет на теплоход, отправлявшийся на следующий день из Одессы в заграничный круиз. На кухне был накрыт богатый стол.

Бец влетел в квартиру взъерошенный, словно за ним гнались, и с порога объявил:

— Ребята, срочно нужны деньги. У кого сколько есть, выкладывайте!

— А вещи? — попытался подать голос Леонид.

— Будут тебе вещи. Через час. А сейчас прошу раскошелиться для общего дела. Все объясню потом.

Ошарашенные наскоком Беца, они выложили перед ним все, что имели, а он, сунув деньги в карман и не взглянув на дорогие напитки и закуски на столе, покинул квартиру. Только его и видели.

Облапошив таким образом своих компаньонов, Бец укатил на Кавказ, намереваясь здесь выгодно реализовать награбленное. По дороге у него состоялась встреча с Шварбергом, который вручил ему девять тысяч рублей, занятых под проценты у ташкентского дядюшки. Главарь посоветовал подручному вернуться в Кишинев и тихо ждать своего трехсоттысячерублевого звездного часа.

Сообразив, что Бец их беспардонно обжулил, братья Михиевы, кипя негодованием, вернулись в родную Одессу. Здесь узнав от дружков, что их обидчик разъезжает «с товаром» по Закавказью, через общих знакомых передают ему приглашение приехать в Одессу «потолковать».