Недобрый час - Фрэнсис Хардинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Откуда такая дыра? — перепуганно пискнула Мошка. Ответ сам пришел ей в голову. Она вспомнила, как Конеголов вонзил ножи в Овечий Череп. Значит, Эплтон был внутри. Но в одиночку он бы лошадь не сдвинул. Кто ему помогал? Тоже не самый сложный вопрос. Мошка вспомнила руку в перчатке, оставившую ей три пореза на колене. Выходит, Тихоня тоже поучаствовала в скелошадиных скачках.
— Он надеялся, ты поможешь, — вяло сказала Тихоня, глядя на Бренда Эплтона: слабое, прерывистое дыхание со свистом вырывалось из его груди. — Попросил тебя встретить. Надеялся, ты поможешь.
— Тут нужен врач. — Стиснув кулаки, Мошка уставилась на стену. Ее скрутило от мысли, что Бренд умрет прямо у нее на глазах. — От меня вы чего хотите? Чтобы я пошептала, поплевала и замазала рану паутинкой?
Тихоня покачала головой. Лицо у нее скривилось, губы зашевелились, как у ребенка, читающего букварь. Понятно, за каждым врачом следят Ключники.
Их взгляды будто обожгли Эплтона. Он перестал судорожно втягивать воздух и на волосок приоткрыл глаза. Рука задергалась, скрюченные пальцы поманили Мошку. С внутренним трепетом девочка села у постели раненого и прислушалась к его шепоту.
— Забери… меня отсюда… эта девчонка… чертова ведьма… заперла меня тут… — В мутных глазах, как в грязном очаге, горело свирепое упрямство.
Мошка не выдержала и убрала руку, когда к ней потянулись дрожащие пальцы. Изо рта у Эплтона пахло дрянным бренди из жуков и помоев.
— Надо вернуться… кто ее защитит… опасно у них в руках…
Он попытался сесть. Тихоня подскочила к нему и грубо толкнула на матрас.
— Дуралей! — рявкнула она со слезами в голосе. — Балбес! У тебя мозги есть? Лежи тут, или я пробью тебе башку!
Мошка не могла не отметить, что ласковое обращение с больными Тихоня пока не освоила. Эплтон издал стон боли и разочарования.
— Ах ты ведьма! — Бренд и сам чуть не плакал. — Адское создание! Будь у тебя сердце…
У него закатились глаза, он стал ловить ртом воздух, как вытащенная на берег рыба. Тихоня снова ткнула Мошку под ребра и оттащила от постели, чтобы их шепот не будил раненого.
— Никаких врачей. — Тихоня впервые посмотрела Мошке в лицо, и в глазах промелькнула дрожь недоумения, отблеск узнавания. К счастью, без последствий. Может же зеленая иностранка быть на кого-то похожей? — Врачам из Побора доверять нельзя. Если вытащить его из города… У тебя есть волшебный способ? Один моряк рассказывал мне про ацедийский летающий ковер…
Мошка застонала и потерла виски.
— Слушай, думаешь, я торчала бы в этой помойной дыре, если бы умела летать? — Изучая реакцию девушки, Мошка пожевала губу. — Почему бы не заплатить пошлину? Он говорил, что деньги есть.
— Деньги есть! — Тихоня выставила квадратную челюсть вперед. — Но пока не в наших крабах.
Крабы. Знакомое слово. Его знала черная, как муха, часть Мошкиного разума, которая с ранних лет упоенно зачитывалась историями преступников и палачей. Эта часть сказала своим скрипучим, язвительным голосом Мухобойщика: крабы — это руки. Пока не в наших руках. Значит, у Эплтона камня нет.
— Я не знаю всех деталей, но вчера ко мне пришел Бренд и попросил помочь в одном дельце. Сказал, что зацепился со стремными ребятами, если они перехватят хабар, обязательно прокинут его. Сегодня мы пошли за баблишком, но эти шныри налетели со всех сторон, и один насадил Бренда на нож. Я потом вернулась, обыскала полгорода, но деньги исчезли. По ходу, из нас лепят терпил, но я их найду и, клянусь Мрачным Джентльменом, всех выпотрошу.
Мухобойщик скрипуче перевел, что Бренд боялся предательства, сообщникам не доверял, а потому обратился за помощью к этой кошке. Она не знает, что произошло, но подозревает, что их предали подельники Бренда и тот, кто проткнул недорадикала Эплтона, взял деньги. Она планирует найти его и отобрать добычу.
— Он называл имена? — Мошка искоса следила за лицом Тихони. — Как звали сообщников, которым он не доверял?
Тихоня осторожно кивнула:
— Вроде есть там один скот, тощий, как виселица, и ядовитый, как змея. Зовут Скеллоу.
Бренд не зря боялся? Скеллоу решил его предать? Он тощий и проворный. Конеголов, порезавший Бренда, это Скеллоу? Вполне возможно.
— Бренд рвется к дружкам, в их окаянную берлогу! — буркнула Тихоня, глядя на Эплтона. — Пустоголовый дурень! Отличный план — прийти самому, чтобы они закончили работу!
— Он… — Мошка замолчала, собираясь с духом. — Он говорил, что там есть девушка, которую он должен защитить…
Тихоня просто взорвалась:
— Этот болван отдает ей все до последней крошки! Какого черта? Смотрит на нее коровьими глазами и стелется ковриком под ноги! Надо было сдать его Звонарям! Он как бык, полюбивший мясника! Честное слово, пойду к Звонарям, я же знала, знала, что она пришла в Ночной Побор, чего ей, дня мало? Будет ему урок! Чума на них обоих! Да плевать на него, не нужны мне ее объедки, ее обноски, она никогда… Чего уставилась?
Мошка смотрела на Тихоню с отвисшей челюстью.
— Да ты в него влюблена! — осуждающе воскликнула девочка. — Сразу видно, ты несешь такой бред! Бандитская феня, и та понятнее!
— Поцелуй кота под хвост, — рыкнула Тихоня, что, как поняла Мошка, не означает «нет».
Мошка хотела было рассказать влюбленной истеричке с когтистой перчаткой, что Бренд похитил ту женщину и планировал силой взять ее в жены, но девочка решила пока остаться в живых.
— Я предлагала метнуться к ним в берлогу, глянуть, какие расклады. Но он сказал, что мне не доверяет. И адреса не даст. — Тихоня посмотрела на Мошку с подозрением. — От тебя он чего хотел, если ты не можешь ни на дело пойти, ни раны полечить?
— Я Наставница! — квакнула Мошка, не сводя глаз с острых лезвий на перчатке. — Сама его спроси! Он просил научить его быть радикалом, показать дорогу в Манделион…
Едва эти слова сорвались с языка, Мошка тут же о них пожалела. Из Тихони словно вышибли дух.
— Манделион? Бренд уезжает? Он мне не говорил, ни разу не говорил, что собрался уехать…
Эплтон снова задергался, но потрясенная Тихоня ничего не замечала. Мошка аккуратно отошла поближе к раненому, подальше от лезвий.
— Наставница! — Бренд украдкой схватил ее за руку. — Говори тише, чтобы она не слышала. У нее каменное сердце, она не выпускает меня. Спаивает, чтобы я не мог встать…
— Да не надо вас спаивать, — шепнула Мошка, испытав вялый приступ жалости. — Посмотрите на себя, из вас вся кровь вытекла, в чем только душа держится. Даже посиней я от натуги, не смогла бы поднять вас на ноги.
Эплтон раскис от обиды и разочарования, но вскоре его пальцы снова напряглись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});