Любовь - только слово - Йоханнес Зиммель

Глава 11

Мистер Стивенс, главный свидетель обвинения против спекулянтов, настолько свободно говорил по-немецки, что можно было подумать, что он эмигрант из Германии. Он так же, как по-немецки, свободно говорил на французском, итальянском и испанском языках. Он был во всем полной противоположностью доброжелательному и ограниченному Джеку Коллинзу. И выглядел великолепно. Был ухоженным и коммуникабельным, умел ухаживать за женщинами. И он способствовал тому, что Верена еще раз поменяла свои взгляды на любовь и мужчин.

Мистер Стивенс стал ее «бойфрендом». В этом плане он был намного опытнее неловкого, бестолкового и трогательного Джека, разбившегося в Корее, и умел сделать женщину счастливой.

Мистер Стивенс тоже говорил о женитьбе.

Он купил ей платья, украшения, она могла ездить на его «шевроле». Самым главным, что он сделал, было то, что он изъял из дела перед заседанием суда определенные документы, серьезно усугублявшие вину брата Верены. В результате двенадцать членов банды были приговорены к высшей мере наказания, а Отто Вилльфрид выпущен на волю.

Мистер Стивенс был честным мужчиной. Он говорил:

— Я женат в Штатах. И уже подал заявление о разводе. Придется подождать.

Конечно, для этого нужно было время.

Это продолжалось около двух лет. Верена не была несчастлива в это время, так как мистер Стивенс развлекал ее, баловал, она была самой элегантной женщиной, той, которой особенно завидовали. Мистер Стивенс постоянно говорил, что любит ее, и часто доказывал это. Всякий раз Верена понимала, что только с ним она узнала, что такое любовь.

На второй год знакомства Верена поняла, что забеременела. Мистер Стивенс часто мечтал о детях («Я хочу иметь детей от тебя, дорогая, много-много детей!») Так как в это время он заявил, что дело о разводе продвинулось настолько, что решение суда может быть прислано через несколько недель, она скрыла свое состояние и решила сделать мистеру Стивенсу сюрприз после развода.

Прошел месяц. Потом три. Четыре. Документ о разводе все еще не был получен.

Тогда Верена сказала мистеру Стивенсу, что ждет ребенка. Она утешила испуганного любовника: «Освободиться от него уже нельзя — но даже если ты будешь ждать развода еще десять лет, то я все равно буду любить тебя и всегда буду счастлива с нашим ребенком. Ты ведь тоже?»

— Я? Да еще как, любимая, — сказал мистер Стивенс.

На следующий день он уехал из Франкфурта.

Верена подумала, что его отправили в срочную командировку.

Когда он не вернулся через неделю, она пошла к нему на работу. Там она узнала от другого свободно говорящего по-немецки господина, что мистер Стивенс переведен на новое место работы и вряд ли вернется во Франкфурт.

— Я имею право получить его адрес?

— Сожалею. Его миссия чрезвычайно секретна.

— Но я жду от него ребенка!

— Об этом я сожалею еще больше, мисс Вилльфрид.

— Разрешено ли будет мне оставить здесь письмо для него, я попрошу вас отослать его! Я хочу лишь, чтобы он получил письмо, я не хочу знать, где он находится.

— Конечно, это вы можете.

Мисс Вилльфрид оставила за два месяца дружелюбному господину более двадцати писем. Ни на одно из них она не получила ответа, несмотря на то что любезный господин (который никогда не называл своей фамилии, а только называл себя Гарри) уверял ее, что передавал каждое письмо в отдельности.

— Но он должен ответить! Он ведь знает, в каком я положении! Что вы пожимаете плечами?

— Мисс Вилльфрид, мистер Стивенс едва знаком мне. У нас постоянно меняется состав. Это понятно при такой профессии, как наша, не правда ли?

— Да, понятно…

— Нам не позволено иметь какие-либо контакты с немецким населением. Мистер Стивенс действовал… гм… против постановлений. Я боюсь — я не буду предпринимать ничего против, это я вам обещаю, — что и на процессе против вашего брата он вел себя не совсем корректно.

— А его адрес в Америке? Адрес его жены? Если бы я написала ей… Они должны были скоро развестись.

— На самом деле?

— Что это значит?

— Ничего особенного. Прошу вас! Не волнуйтесь! В вашем положении! Мне очень жаль, но я не имею права дать адрес этой женщины.

— Почему?

— Потому что тогда вам будет известна его настоящая фамилия.

— Но я знаю его настоящие имя и фамилию. Его зовут Роберт Стивенс!

— Мисс Вилльфрид, пожалуйста, не будьте столь наивны, служащий криминальной полиции никогда не может работать под своим настоящим именем, иначе он не проживет долго. Вы должны это понимать.

Это Верена, конечно, понимала.

Направляясь к двери, она встретила очень симпатичную белокурую девушку. Еще она услышала, как эта девушка сказала:

— Уже семь месяцев. Ради бога, не рассказывайте мне, что он до сих пор все еще не ответил!

Можно понять, думает Верена, что все это для милого господина по имени Гарри было чрезвычайно неприятно.

Глава 12

Рождение ребенка далось ей нелегко. У Верены было еще достаточно денег, чтобы в больнице ее обслуживали по первому классу, так как она продала украшения и какие-то подарки мистера Стивенса. У нее еще кое-что оставалось. Когда настало время родов, врачи постановили, что кесарево сечение неизбежно. После операции у Верены начался сепсис. Не один день она находилась между жизнью и смертью. Врачи заявили ей, что лишь одно средство могло бы спасти ее — пенициллин.

А именно — американский пенициллин, так как немецкого было очень мало, да и тот не опробован. Американский пенициллин доставался на черном рынке и был очень дорогим. Верена позвала в больницу скорняка и продала свои меха.

Торговец просил подумать, приходил еще два раза. Он был хитер и уверен в том, что женщина с температурой под сорок не может долго торговаться.

В конце концов Верена продала меха значительно ниже их настоящей стоимости.

Американский пенициллин спас ей жизнь. А между тем она была вынуждена переселиться в палату третьего класса, поскольку денег у нее больше не было. На соседней койке, рассказывала Верена, лежала простая деревенская девушка, которая, когда начинались сильные боли, все время говорила:

— Боже правый, Царь Небесный, так много страданий за столь малую радость!

Когда Верену наконец выписали, врачи предупредили ее: есть большая вероятность того, что следующие роды закончатся для нее смертью. Своему ребенку, маленькой девочке, она дала имя Эвелин…

Прошло много времени, пока Верена вновь набралась сил. Деньги закончились очень быстро. Эвелин целыми днями находилась в детском саду, в группе продленного дня. Верена была вынуждена пойти на это для того, чтобы иметь возможность работать, сначала секретарем в одной страховой компании. Вечерами она училась на курсах стенографии и машинописи.

В это время — середина 1956 года — ее отцу Карлу Хайнцу Вилльфриду удалось через службу розыска Красного Креста разыскать Верену и Отто. Он сам прилетел в Пассау, уже получил большую часть так называемой «компенсации ущерба, причиненного войной» за потерянное в восточной части Германии имущество, которое находилось по ту сторону линии Одер — Найс, и открыл, хотя и не очень большое, но процветающее предприятие по добыче древесины. Он пригласил детей приехать к нему. О смерти супруги он уже знал. Он писал, что был потрясен.

Верена отказывалась видеть отца. Отто поехал в Пассау один и рассказал отцу про ее настроения. Карл Хайнц Вилльфрид был, как сказал он сам, глубоко обижен таким поведением дочери, для которой, по его утверждению, он сделал так много.

— Верена считает, что ты виновен в смерти мамы, — сказал бледный, слабый сын.

— Чепуха! — злился бледный, слабый отец.

— Уже несколько лет я пытаюсь разубедить ее. Напрасно. Это ее идея-фикс.

— Что?

— Что ты бросил нас на произвол судьбы. Что мы все могли бы уехать на машине. Ты удрал.

— Я не удрал! Прошу не употреблять при мне подобные слова!

— Это говорит Верена, а не я!

— Я должен был увезти в безопасное место самые важные инструменты. Мне просто необходимо было уехать, Отто! Неужели ты не понимаешь этого?

— Я, конечно же, это понимаю, — спокойно отвечал Отто. И так же спокойно продолжал: — Я говорил тогда матери много раз: дай нам уйти, дай нам уйти! Но она не хотела этого!

— Вот, пожалуйста. Ты сам говоришь это. Она не хотела!

— Она не хотела до последнего. Старый мастер Циглер буквально силой тащил ее прочь из города. Знаешь, какими были ее последние слова?

— Что?

Отто повторил их.

— Это очень похоже на нее, — сказал отец и кивнул, задумавшись. — Да, Отто, так и есть, это похоже на нее. Хорошая женщина, лучшая, о которой только можно мечтать. Но неосторожная и упрямая. Что было бы со мной, если бы я был так же неосторожен?