Пока ты моя - Саманта Хайес

Я была в «Дебенхэмс». Помнится, отправилась в магазин, чтобы купить кое-какие вещи для близнецов и платье для себя. Нас с Джеймсом как раз пригласили на крестины, а у меня не было подходящего наряда. Перспектива провести утро в церкви, пока все будут ворковать с чужим ребенком, казалась отвратительной, но Джеймс дружил с отцом малыша со школы, и я знала, что нельзя не пойти. Я пыталась не реагировать на счастье других людей и все эти их идеальные семьи, но простой факт заключался в том, что зависть застряла у меня в горле грязным тяжелым комом.

Я без проблем нашла свитеры и кроссовки для мальчиков. Утром близнецы были в детском саду, так что я воспользовалась возможностью пробежаться по магазинам. Кроме того, это была часть терапии отвлечения. Днем раньше снова пришли месячные. Мне в который раз не удалось стать матерью. У меня была задержка на пару недель, но теперь робкая надежда разбилась на мелкие кусочки. В глубине души я чувствовала, что это больше, чем мой сбившийся менструальный цикл, что я действительно забеременела от Джеймса перед тем, как он отправился на короткое задание. Но теперь ожидание ни с того ни с сего прервалось, и я осознала: мне уже не доведется приветствовать Джеймса дома с крошечной парой пинеток на его подушке, как я планировала. Именно эта мысль и привела меня в детский отдел универмага. Петляя между рядами детских колясок и кроваток, автокресел и одежды, я сталкивалась с каждым этапом ранней жизни ребенка. Так я и бродила по месту, в которое попадала до этого лишь в мечтах. Думаю, это была своего рода тяжкая кара.

– Чем я могу помочь вам, мэм? – осведомилась продавщица.

– О, я просто смотрю, спасибо. – Глупо, но моя рука непроизвольно легла на мой плоский живот, словно в нем действительно рос ребенок.

Продавщица улыбнулась, и мне показалось, что она хотела спросить, когда мне рожать, но не стала, потому что торговый зал был набит битком.

– Тогда дайте мне знать, если потребуется помощь, – сказала она и направилась предложить свои услуги молодой паре, которая, если честно, не выглядела так, будто может позволить себе хоть что-нибудь из этого магазина.

У меня закружилась голова от всех этих мягких ползунков, висевших на крошечных вешалках в магазинном стенде. Края маленькой ворсистой одежды расплывались, превращаясь в нечто нереальное, точно так же как мои зрение и чувства смешивались в один шумный мир вокруг меня. Я пришла сюда, чтобы купить платье, которое надену на празднование крестин в другой семье, а оказалась в детском отделе, перебирая дрожащими руками вещи, которые мне наверняка никогда не понадобятся. В то мгновение я могла думать лишь о том, как несправедливо все это было. Если бы у меня был хоть малейший шанс, я стала бы самой лучшей матерью на свете! А вместо этого я провожу свою жизнь, отбирая младенцев и детей постарше у нерадивых родителей. Ирония этой ситуации заставила меня рассмеяться вслух.

– О, простите, – поторопилась извиниться я, с размаху наткнувшись прямо на женщину из той самой пары, которую я приметила раньше.

Я смотрела на этих молодых людей сквозь едва заметные слезы, а они явно мечтали обо всем этом, начиная от белой кроватки и заканчивая складной детской коляской, которая могла одновременно играть роль автокресла. Женщина вцепилась в маленького плюшевого ягненка с красной распродажной этикеткой. Похоже, это была самая дешевая вещь в отделе.

– Эй, осторожнее, – вскинулся ее спутник. Неряшливый и воинственно настроенный, он напомнил мне отцов, с которыми я имела дело по работе. – Она, знаете ли, беременна.

– Ничего страшного, – отозвалась молодая женщина. Она была бледной, почти на грани того, чтобы казаться пепельно-серой. Выглядела она хуже некуда.

– Мне очень жаль, простите, – повторила я. – С вами все в порядке?

Женщина кивнула, а мужчина нахмурился, и они продолжили рассматривать товары. Мне хотелось рассказать им, что я тоже беременна, сравнивать наши даты родов и говорить о преимуществах экоподгузников и грудного вскармливания… Но я ощущала себя слишком пустой, бесплодной, чтобы делать нечто большее, чем копаться в стойке с крошечными одежками в пасхальных желто-розовых тонах. Перед глазами все снова стало расплываться, и я уже собиралась дать волю слезам, броситься в туалет или скрыться в лифте, но тут до меня донесся оглушительный вопль, от которого замерло сердце. Я огляделась, но поначалу не смогла разобрать, откуда исходил этот ужасный звук.

А потом я увидела женщину, на которую случайно налетела, – она отчаянно размахивала руками у себя над головой. Первой моей мыслью было то, что я, должно быть, причинила ей серьезную боль и, возможно, спровоцировала самопроизвольный выкидыш. Внезапно я почувствовала, как буквально заражаюсь ее истерией, меня вмиг охватила паника. Едва в состоянии дышать, с округлившимися от ужаса глазами, я робко направилась к паре. Мужчина безуспешно пытался схватить женщину за руки, чтобы прекратить эти судорожные безумные движения. Ее глаза выпирали из орбит, словно она была одержима бесами, а ее руки безжалостно хлестали все, что находилось в пределах досягаемости.

– Мэм, пожалуйста, позвольте мне помочь вам, – уговаривала старшая продавщица.

Молодая женщина совершенно не обращала внимания на мольбы успокоиться, лишь продолжала истерично извиваться, в припадке неистовства круша витрины с игрушками и приспособлениями для кормления детей. В воздух взлетел весь зоопарк плюшевых животных, рядом оглушительно загрохотали меламиновые тарелки и пластиковые бутылочки. Женщина срывала одежду со стоек и, комкая, отправляла ее в растущую беспорядочную кучу, а еще пихала детские коляски, и те катились по узким проходам между стеллажами с товарами, едва не попадая в зевак, стекавшихся посмотреть на «сдвинутую по фазе истеричку».

Я знала, что должна что-то предпринять. Чувствовала, будто все это – моя вина.

Я подошла к женщине, совершенно не заботясь тем, что сама могу попасть под горячую руку.

– Пожалуйста, успокойтесь. Вы навредите себе или ребенку.

При слове «ребенок» она на мгновение замерла.

– Я не хочу этого долбаного ребенка! – в ярости бросила женщина и продолжила бушевать, пока двум охранникам не удалось обуздать ее.

Я не уходила и опустилась на пол рядом с ней, когда ее колени подогнулись. Руки несчастной скрутили за спиной.

– Осторожнее. Она беременна, – предупредила я охранников. Они тут же ослабили свою хватку.

Слезы струились по лицу женщины, она рыдала и икала в постепенно отступающем приступе истерии.

– Все будет в порядке, просто дышите как можно спокойнее, ровнее. – Я показала ей, как правильно дышать, сложив ладони у лица, поскольку ее ребра ходили ходуном в такт работе легких, словно в мире вдруг закончился весь кислород. Это могло навредить ее ребенку.

В конечном счете женщина немного успокоилась, ее состояние выровнялось, и стало казаться, будто она слышит меня. Толпа рассеялась благодаря продавцам и спутнику женщины, который гладил ее по голове и держал за руку. Бедняжка, похоже, не понимала, где находится.

– Она может где-нибудь немного посидеть? – спросила я у продавщицы, которая с готовностью отвела нас в подсобку, пока ее коллеги принялись наводить порядок.

Усевшись между своим спутником и мной, женщина принялась потягивать воду из стакана. Ее щеки наконец-то зарумянились.

– Я не хочу этого ребенка, – произнесла она дрожащими губами. – Я боюсь.

Сквозь меня будто ледяная река хлынула, но я сумела удержать готовую прорваться дамбу под контролем. Эта женщина ничего обо мне не знала, наши жизни никак не пересекались, и ей никогда не суждено было узнать, как больно она только что прищемила самый глубокий нерв моего сердца.

– Я – Клаудия, – мягко сказала я. Она явно не могла мыслить здраво. Ну разумеется, она хотела своего ребенка. – Я могу вам помочь. Вам нечего бояться.

На этих словах она, похоже, окончательно успокоилась.

– Ваше тело прямо сейчас претерпевает удивительные изменения, и, поверьте мне, это может самым невероятным, безумным образом сказаться на том, что вы чувствуете. – И я расплылась в утешающей улыбке.

Женщина продолжала потягивать воду, сжимая стакан дрожащими руками.

– Вы тоже беременны? – прошептала она.

– Да, – кивнула я. В сложившихся обстоятельствах мне показалось правильным сказать именно так. Мне хотелось завоевать ее доверие, успокоить ее и, самое главное, помешать ей сделать то, о чем она будет жалеть всю оставшуюся жизнь. – Именно поэтому я точно знаю, что вы чувствуете.

– Меня все время тошнит, и сознание выкидывает со мной злые шутки. Я не знаю, как мне удается вставать утром, я едва могу держаться на ногах весь день, но при этом у меня никак не получается уснуть ночью. А ведь не прошло еще и трех месяцев, и одному Богу известно, на что я буду похожа в самом конце. – Она снова сорвалась на рыдания. – Если я вообще дойду до этого конца.