Особо опасные преступники: Преступления, которые потрясли мир - Н. Глобус

Как раз в этот момент владелец автобазы в Фердене Антон Хеинг недоверчиво разглядывал картонный цилиндр, который ему доставили с утренней почтой. На посылке было написано: «Открыть лично адресату», поэтому ее положили на письменный стол Хеинга, не распаковывая.

Хеинг осторожно прйоткрыл крышку, как позже установили эксперты, ровно на 23,5 миллиметра. Но подумав, что кто-то из знакомых решил подшутить над ним и это просто какой-то розыгрыш, не стал открывать посылку, а велел унести ее в подвал.

Если бы Хеинг был чуть менее осторожен и приоткрыл крышку еще хотя бы на полтора миллиметра, его постигла бы та же участь, что и Маргарет Грюнкле. Адская машина, взрыватель которой был установлен на 25 миллиметров, неминуемо взорвалась бы. Таким образом, Хеинг был в буквальном смысле на волосок от гибели.

К сожалению, главный редактор газеты «Бремер нахрихтен» Адольф Вольфард был не так осторожен. 29 ноября он сидел в своем бременском бюро напротив редактора отдела фельетонов Вина. Было ровно 13 часов 10 минут, когда Вольфард взял в руки продолговатую посылку в форме цилиндра. Посылка пришла с утренней почтой, но еще не была распечатана. Он внимательно изучил пометку «Открыть лично адресату» и стрелку, показывающую, с какой стороны следует открывать.

— Похоже, что там бутылка шнапса, — сказал Вин.

— Сейчас увидим, — отозвался Вольфард и сорвал крышку. В ту же секунду посылка с оглушительным треском взорвалась и иа нее вырвался метровый столб пламени. Грудь главного редактора была разорвана в клочья. Комната мгновенно заполнилась едким дымом, из окон вылетели все стекла, взрывом распахнуло дверь. Вина отшвырнуло ударной волной, но, к счастью, не ранило.

Растерявшиеся сотрудники типографии, в здании которой находилось бюро Вольфарда, в панике носились по коридорам. Повсюду слышались крики: «Врача!», «Полицию!», «Пожарных!». Перед домом быстро собралась толпа любопытных. Фоторепортер Леонард Куль из «Бремер нахрихтен» беспрерывно щелкал аппаратом, снимая место происшествия и свидетелей. Уже спустя 15 минут редакция «Бремер нахрихтен» срочно телеграфировала во все другие редакции газет ФРГ: «Внимание, адская машина в пути!»

Взрывы бомб вызвали среди населения настоящую эпидемию страха.

Растерялась и уголовная полиция. Это были первые преступления с применением бомб в ФРГ, и полиция не имела еще необходимого опыта расследования таких дел. Сложность задачи усугублялась ведомственными рамками. Эйструп и Ферден находились на территории, находящейся в ведении нижнесаксонской уголовной полиции, а покушением на Вольфарда занималась бременская полиция.

Было очевидно, что эти три преступления взаимосвязаны. Но какая служба должна возглавить расследование? В уголовной полиции ФРГ такие вопросы решались тяжело. Полиция Фердена, полагавшая, что она ближе всех к цели, не хотела разделять своего успеха ни с кем. 30 ноября к ним явились 24-летний студент Вольфганг Графе и его сокурсница Элеонора Базер из Баден-Бадена. Это они сидели в черном «Адлере» и спрашивали прохожего о взрыве. По радио они услышали, что их разыскивает полиция. Оба были тотчас арестованы. Машину конфисковали.

Но многочасовые допросы ничего не дали. Подозреваемые единодушно показали, что путешествовали по заданию одной фотофирмы. Совершенно случайно/ находясь проездом в Эйструпе, они услышали взрыв. Если бы шлагбаум не был закрыт как раз в этот момент, они бы ничего не заметили.

Их показания полностью подтвердились, и студентов пришло отпустить.

Неудача сделала ферденскую полицию более сговорчивой. Кроме того, к этому времени уже существовало Федеральное ведомство уголовной полиции и ряд соглашений, которые регулировали межрегиональное сотрудничество органов полиции. В тех случаях, когда речь шла о преследовании противников политики Аденауэра, межрегиональное сотрудничество и розыск действительно осуществлялись весьма успешно. А поскольку в деле со взрывами подозревались политические мотивы покушений, сотрудничество было достигнуто очень быстро.

Через несколько дней после взрывов в Фердене и Бремене была создана межрегиональная специальная комиссия, которая не только вела все расследование, но и в дополнение к необходимым исполнительным правам обладала широкими чрезвычайными полномочиями. В состав «специальной комиссии С» входили 60 человек, 16 из них составляли штаб. Ей подчинялись соответствующие подкомиссии в Бремене, Фердене и Эйструпе. Связь с ними обеспечивалась специальными телефонными линиями и через курьеров. Возглавлял «специальную комиссию С» шеф Ведомства уголовной полиции земли Нижняя Саксония, обер-регирунгсрат и советник уголовной полиции доктор Вальтер Цирпинс.

Цирпинс был именно тем человеком, который должен был возглавить «специальную комиссию С». Естественно, что в первую очередь он начал искать организаторов покушения среди противников Аденауэра, известных своими левыми взглядами. «Улики», которые комиссия собрала за 10 дней, заполнили десятки папок. В числе подозреваемых в причастности к совершению преступления оказалось и Общество германо-советской дружбы.

Сыщики из «комиссии С» заявили, что, опрашивая свидетелей в «Бремер нахрихтен», натолкнулись на человека, который якобы видел двух мужчин, сразу же после взрыва покидавших здание типографии с подозрительной поспешностью. При этом один из них воскликнул: «Рвануло? Теперь смываемся побыстрее. В 6 часов на Кантштрассе!» На Кантштрассе находилось помещение бременского Общества германо-советской дружбы. А поскольку это общество в глазах сыщиков было заведомо коммунистической организацией, а коммунисты, как известно, только и делают, что взрывают фабрикантов, главных редакторов и рассыльных, у полиции не было больше никаких сомнений. «Специальная комиссия С» немедленно произвела обыск всех помещений бюро Общества германо-советской дружбы и перерыла всю документацию в поисках улик, которые можно было бы использовать как повод для запрещения Коммунистической партии Германии. Запахло 1933 годом!

Но все старания полицейских были напрасны. Они не нашли ничего, на чем можно было хоть как-то соорудить обвинение. Промашка с Обществом германо-советской дружбы была не единственной. Длительное время комиссия разрабатывала версию о двух мужчинах, выступавших в окрестностях Ганновера с докладами об атомной физике и опасностях, которые несет человечеству атомная бомба. В глазах Цирпинса они тоже были весьма подозрительны, но, в конце концов, и эту версию пришлось отбросить.

В целом специальной комиссии было предложено 700 версий, из которых до раскрытия преступления успели проверить лишь 300.

Само собой разумеется, что в столь близких ему по духу кругах старых и новых нацистов Цирпинс не утруждал себя поисками.

В числе подозреваемых был и 22-летний Зедерик Эрих фон Галац, проживавший в Дракенбурге под Нинбур-гом. Галац не имел определенного занятия. Его друзья полунасмешливо, полузавистливо называли его «граф» не только потому, что он любил пофрантить, но и потому, что он довольно часто сорил деньгами. Это был внебрачный сын одного венгерского аристократа. Древний род Галацев происходил из-под Будапешта. Среди потомков этого рода была и некая Элизабет, в замужестве Венклевиц. Она-το и произвела на свет в 1929 году Зедерика Эриха. Вскоре после своего рождения малыш начал вызывать некоторые сомнения у окружающих. Первым засомневался супруг его матери, дантист Курт Венклевиц из Шведта. Он быстро заметил, что продолжатель его рода, как ни странно, ничуть не похож на Венклевицев и вполне возможно, что сам господин Венклевиц не имел никакого отношения к появлению мальчугана на свет.

Палата ландгерихта по гражданским делам в Пренцлау 29 июня 1931 года удовлетворила иск об оспаривании отцовства и таким образом дантист Венклевиц, освободился от всех обязательств по отношению к ребенку.

Мать Эрика, уличенная в нарушении супружеской верности, была разведена с мужем и переехала в Дюссельдорф. В ее планах на будущую жизнь крошка Эрих был совершенно лишним, и она отдала его на воспитание супругам Кезе из Нинбурга. В свое время она пристроила туда же дочь Ингеборг, родившуюся в 1926 году.

В 1945 году Зедерик Э. (так он сам писал свое имя) немного поработал клерком у американцев во Франкфурте, потом помогал своему приемному отцу торговать торфом. В 1949 году он стал учеником-чертежником на фабрике Тиса в Нинбурге. Когда обнаружилось, что новый ученик выточил ключ и стал запускать руку в хранящиеся у шефа наличные деньги, он получил хорошую взбучку, а заодно и свои документы, и был выставлен за дверь.

Зедерик отплатил шефу тем, что угнал его «Мерседес-170» и врезался на нем в дерево. Потерпев неудачу на поприще ученика, Галац навсегда распростился с наемным трудом и занялся торговлей металлоломом. Предприятие процветало, поскольку Галац проявлял немало ловкости в кражах металла и электромоторов.