Преступники и преступления с древности до наших дней. Гангстеры, разбойники, бандиты - Дмитрий Мамичев

Преступники и преступления с древности до наших дней

Гангстеры

Разбойники

Бандиты

ВО ВРЕМЕНА ЦЕЗАРЕЙ

Клодий. Политический бандитизм в Древнем Риме (I в. до н. э.)

В декабре 62 г. до н. э. римские женщины праздновали день Доброй богини. По традиции они собирались в доме Великого понтифика[1] — Гая Юлия Цезаря. Торжество проходило спокойно. Вдруг раздались шум, крики. Оказывается, мать Цезаря, Аврелия, обнаружила в доме, куда в этот день вход был разрешен только женщинам, переодетого женщиной мужчину. Он пришел на свидание к жене Цезаря — Помпее. Нарушителю спокойствия удалось бежать, но его имя не осталось тайной. Это был молодой аристократ — Публий Клодий Пульхр.

Имя Клодия было хорошо известно римлянам. Он мутил воду в легионах Лукулла в Азии, был предводителем «золотой молодежи» в Риме. Его разгульное поведение и демонстративное попрание старых римских добродетелей было у всех на устах. Римлян шокировали его цинизм и беспринципность в политике.

Молодой аристократ предстал перед судом. Однако Цезарь не только не выступил против Клодия, но даже заявил, что он ничего не знает о проступке обвиняемого. Клодий был оправдан, а Цезарь на недоуменный вопрос, почему же тогда он развелся со своей женой, ответил: «Жена Цезаря вне подозрений».

С 60 г. до н. э. Клодий стремился стать народным трибуном, но этому мешало его патрицианское происхождение, стремление к популярности побуждало его льстить народу. Его усилия не пропали даром. Высшее общество презирало его, но популярность среди плебса он завоевал. Цезарь, став консулом, способствовал тому, чтобы Клодий был усыновлен плебеем и смог стать народным трибуном 58 года до н. э.

Сначала Клодий проводил законы, выгодные триумвирату.[2] Но затем начал выказывать такую большую самостоятельность, что посмел угрожать Цезарю и Помпею. Клодий был отнюдь не чист на руку и даже не брезговал брать деньги от иностранных династов, заинтересованных в поддержке Рима. Поэтому его не трудно было подкупить, что и сделал Цезарь. Но это еще не означало, что Клодий всегда действовал в интересах Цезаря — разве что не вредил.

Угрозы в свой адрес Клодий использовал как повод для создания вооруженных отрядов личной охраны. В Риме I в. до н. э. бывало, что сторонники одного из политических лидеров вооруженными приходили на Форум. Клодий же ввел это в систему. И теперь банды вооруженных людей начали третировать его противников, приводя в ужас мирное население Рима. Клодий использовал свои отряды не только в политических целях: он захватывал чужие земельные владения, занимался вымогательством денег у богатых людей.

Имея вооруженную поддержку, Клодий почувствовал себя хозяином положения. Он вмешивался в государственные и международные дела, открыто враждовал с Помпеем и даже подсылал к нему убийц. Помпеи тоже не собирался сидеть сложа руки и нашел для себя человека не менее наглого и беспринципного, чем Клодий, — Милона. Милон по примеру своего врага тоже вооружил своих людей.

В 53 г. до н. э. выборы новых магистратов вылились в жестокие столкновения отрядов Милона и Клодия на улицах Рима. В одной из стычек на Форуме, когда пытались провести выборы, сторонники обеих враждующих группировок пустили в ход камни. Оба консула были ранены.

Из-за постоянных вооруженных конфликтов выборы в 52 г. до н. э. так и не были проведены. Рим остался без новых консулов.

18 января 52 г. до н. э. на Аппиевой дороге два заклятых врага — Милон и Клодий — встретились лицом к липу, сопровождаемые своими вооруженными рабами. Началась перебранка, которая очень скоро переросла в драку. Заблестели кинжалы. Клодий был ранен. Его отнесли в ближайшую таверну, где он был настигнут людьми Милона, которые добили раненого, а труп выкинули на улицу.

Всемирная история. Энциклопедия. — М.: Аванта, 1995

Матери и Булла — атаманы римских разбойников (II в. н. э.)

Был некий Матерн, прежде воин, осмелившийся на многие ужасные поступки, покинувший ряды войска и уговоривший других бежать вместе с ним от тех же обязанностей. Собрав в короткое время большую шайку злодеев, он сначала разбойничал, делал набеги на деревни и поля, завладев же множеством денег, он с помошью щедрых обещаний, даров и участия в дележе добычи собрал большое число злодеев, так что их оценивали уже не как разбойников, а как военных преступников. Они нападали уже на крупнейшие города и, насильно взламывая имевшиеся в них тюрьмы, освобождая от оков и выпуская заключенных по любым обвинениям, обещая им безнаказанность, своими благодеяниями привлекали их к своему союзу. Опустошая всю страну галлов и иберов,[3] вторгаясь в крупнейшие города, частично сжигая их, прочее же подвергая разграблению, они уходили. Когда об этом было сообщено императору Комоду,[4] он рассылает наместникам провинций послания, преисполненные гнева и угроз, обвиняя их в беспечности, и приказывает им собрать против тех войско.

Те, узнав, что против них стягиваются силы, удалились из тех местностей, которые они опустошали, и тайком самыми скорыми и недоступными путями небольшими группами начали проникать в Италию: Матерн стал уже задумываться об императорской власти и более великих делах.

Вследствие того, что в прежних его начинаниях удача превзошла все ожидания, он счел необходимым, совершив нечто великое, добиться успеха или, раз уже он подвергся опасности, погибнуть не незаметно и не без славы. Полагая, что сила у него не столь большая, чтобы в столкновении при равных условиях и при открытом нападении устоять против Коммода (он принимал в расчет, что масса римского народа еше продолжает быть преданной Коммоду, а также преданность окружавших его телохранителей), он надеялся одолеть его с помошью хитрости и ума. И он придумывает следующее. В начале весны каждого года, в определенный день римляне совершают шествие в честь матери богов, и все имеющиеся у кого бы то ни было драгоценные вещи и императорские сокровища, все, что замечательно благодаря материалу или искусству, проносится в шествии впереди богини. Всем предоставляется неограниченная возможность всяких шуток, и каждый принимает вид, какой хочет; нет столь большого и высокого звания, облекшись в одежды которого, всякий желающий не мог бы шутить и скрывать истину, так что нелегко различить подлинного и представленного.

Матерн решил, что это — подходящее время для незаметного осуществления его злого умысла; ведь он надеялся, приняв вид телохранителя и таким же образом вооружив своих людей, смешав их с толпой копейщиков так, чтобы их считали участниками шествия, внезапно напасть на никем не охраняемого Коммода и убить его. Однако вследствие того, что произошло предательство и некоторые из его людей раньше проникли в город и выдали его замысел (их к тому побудила зависть, так как им предстояло иметь его уже не главарем разбойников, а господином и государем). Матерн до наступления праздника был схвачен и обезглавлен, а его сообщники подверглись заслуженному наказанию. Коммод же, совершив жертвоприношение богине и пообещав благодарственные дары, с ликованием справлял торжество и сопровождал богиню. Народ одновременно с торжеством праздновал спасение государя.

Геродиан[5]. История. СПБ: Алатейя, 1995

Во второй половине правления императора Севеhа[6] один италиец по имени Булла собрал шайку в 600 человек, в которой наряду с рабами были дезертиры и даже правительственные чиновники. В течение двух лет Булла грабил Италию. Опираясь на сочувствие беднейшего населения, действуя частью хитростью, частью подкупом, он был неуловим. Одному центуриону,[7] попавшему к нему в плен и отпущенному на свободу, Булла дал такой наказ: «Посоветуй господам кормить своих рабов, чтобы последним не идти в разбойники». Наконец, раздраженный император послал против Буллы крупный отряд преторианцев[8] и кавалерии. Только тогда удалось захватить Буллу и ликвидировать его шайку, да и то благодаря предательству.

Движение Буллы, аналогичное движению Матерна, показывает, до какой степени дошел развал правительственного аппарата, несмотря на все проводившиеся тогда реформы.

С.И.Ковалев. История Рима. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1986

Набеги исаврийских разбойников (IV в.н. э.)

В 353 г.н. э. исавры,[9] которые то держатся спокойно, то причиняют больше беспокойства неожиданными набегами, стали изредка предпринимать разбойничьи нападения и, становясь благодаря безнаказанности все более и более наглыми, перешли от разбоев к настоящей войне. Мятежный дух возрастал в их буйных движениях уже давно; но, как они заявляли, их поднял взрыв негодования в ответ на то, что несколько их земляков, взятых в плен, были вопреки обычаю брошены в амфитеатр на съедение диким зверям в писидийском городе Иконии.[10] Как сказал когда-то Цицерон, даже дикие звери, будучи томимы голодом, обычно возврашаются на то место, где они однажды покормились, так и эти люди спустились, как вихрь, со своих недоступных и крутых гор и устремились в приморские местности.