У кладезя бездны. Псы господни - Александр Афанасьев

Страной Генералиссимус почти не правил: за него это делал его старший сын Абу. На четверть белый, он был капитаном морской пехоты Итальянского королевства [108], добросовестно отслужил в армии и сейчас возглавлял одновременно и боевые отряды хабр-гадир, и службы безопасности колонии. Генералиссимусу подчинялась только набранная им гвардия, охранявшая его сейчас. Проблему возможного государственного переворота Генералиссимус решил просто: в Швейцарии у него лежало завещание, открывавшее сыну доступ к тайным номерным счетам после его смерти, но только после ненасильственной смерти. Сын знал об этом. Сколько там лежит денег, сын не знал, но подозревал, что у наркоконтрабандиста и атомного контрабандиста денег должно быть более чем достаточно. Так что сын был больше всего заинтересован в том, чтобы отец был жив и здоров. По этой причине Генералиссимус редко появлялся на людях. В сущности, ему не так много было теперь надо. Вкусно и сытно пожрать, а потом новую маленькую девочку. Вот и все.

Когда прорыгавшийся Генералиссимус вышел из ванной, девочки уже не было. На шелковых простынях — он видел такие в одном фильме про любовь, растрогавшем его до слез, и сразу заказал себе, — остались только пятна, доказывающие, что что-то все-таки было…

И хорошо. Генералиссимус все-таки был вождем своего народа и должен был доказывать это, в том числе и демонстрацией своей мужской силы.

Появился его помощник, тощий, сутулый, похожий на богомола. Не говоря ни слова, он преподнес генералиссимусу накидку, в которой он предпочитал разгуливать по своей вилле, как римский сенатор. Или как женщина…

— Что на сегодня, хитрая ты скотина… — промолвил Генералиссимус.

— Калвертон Альберт ждет вас с утра, Ваше сиятельство…

Калвертон Альберт был портным — одним из лучших портных, и не в Африке, а в мире. Генералиссимус был одним из его лучших клиентов: толстел так быстро, что то и дело приходилось заказывать обновки. А обновок надо было много — помимо гражданских костюмов, нужны были несколько мундиров, каждый на свой случай, и даже церемониальная племенная одежда. Каждый раз Альберт прилетал замерять необъятную талию Генералиссимуса и требовал денег и за это, но Генералиссимус безропотно платил. Как-то раз он услышал от человека с волосами цвета легкого металла и глазами цвета стали, что правильно пошитый костюм может скрыть полноту, и уверовал в это, как в Святое Писание. Рейхскриминальдиректор доктор Манфред Ирлмайер вообще-то шутил, но Генералиссимус принял его слова за чистую монету. Впрочем, Альберт и в самом деле был гением — хоть при этом и геем.

— Что на обед?

— Теленок в соусе, ваша светлость.

Генералиссимус любил простые блюда.

— И еще приехал человек от Клода Даля, обсудить переделку интерьеров, ваша светлость.

Клод Даль, парижский декоратор (точнее, уже его наследники), немало обогатился от Генералиссимуса. Едва заполучив в свои руки казну, он принялся проматывать ее — отчаянно и помногу. Отдельным требованием была интеграция в любой предмет мебели — будь это и гарнитур а-ля Ришелье мощной стальной конструкции, чтобы все это не развалилось под телом Генералиссимуса…

— Скажешь, приму завтра…

— Слушаюсь…

Тяжело и неотвратимо, как тысячефунтовый бегемот, Генералиссимус пошел в столовую, где его ждал обед.

30 апреля 2005 года Итальянское Сомали, Могадишо

Примерно в это же самое время сын Пожизненного Президента — Абу Мохаммед Айдид, еще не потерявший стройность человек средних лет с европейскими чертами лица и кожей цвета какао — ехал в бронированном «Пульман-Лимузине», который не могли доконать даже местные дороги, столь тщательно и прочно он был сделан германскими инженерами. Впереди шел бронетранспортер, а сзади — два бронированных внедорожника и грузовик с солдатами. С меньшей охраной Абу Мохаммед Айдид по городу не передвигался.

Он был неглуп, как неглуп был и его отец. Он понимал, что он давно уже не вождь племени, ни реальный, ни потенциальный, а всего лишь винтик в огромной и безжалостной машине, которую создал не он и которую он, конечно, не сможет остановить при всем желании. Шестерни провернутся, и машина пойдет крутиться дальше, с вязким чавканьем перемалывая людей. Те, кто управляет этой машиной, — лицемерны и ханжески благочестивы, но при этом готовы убивать и убивать. Он попытался наладить контакты с теми, кто, как он думал, против всего этого, и с ужасом убедился, что они тоже в системе, хорошо, что успел дать задний ход. Казалось, что выхода не было, хотя… и против них было противоядие…

Ему казалось, что он нашел его. Пусть белые убивают белых. А он постоит в стороне.

Тяжело попирая колесами разбитый асфальт улицы Короля Виктора Иммануила Четвертого, конвой машин выехал на набережную Могадишо. Дальше был грузовой порт, некогда самый загруженный на восточном побережье Африки и теперь только начинающий оживать. Порт, далеко выдающиеся в море бетонные улицы, образующие естественные гавани для судов, строили британские инженеры.

Британские…

Конвой въехал в порт. Поехал мимо поставленных в несколько рядов друг на друга стандартных сорокафутовых контейнеров. Абу Мохаммед Айдид нервно проиграл в голове весь рисунок предстоящего разговора…

Машины свернули к последнему, четвертому пирсу. Там грузилось в обратный путь судно типа general cargo, водоизмещением в двенадцать тысяч тонн. Сюда оно доставило груз риса — в обратный путь оно должно было уйти с совсем другим грузом. Официально — с металлоломом: Африка была крупным поставщиком металлолома на металлургические заводы Южной Европы.

По борту судна стояли вооруженные автоматическими винтовками люди, но это никого не удивляло, то же самое было и на других судах. Неприятности грозили везде: в порту, на рейде, в открытом море. В стране было огромное количество бандитов, рэкетиров, разбойников всех мастей, родов и видов. Ворваться на корабль могли и ночью в порту, и на рейде, и уже в открытом море, где часть рыбаков переквалифицировалась в пиратов. Судно было уже разгружено, металлический лом представлял для пиратов малую ценность, и, возможно, владелец переборщил с вооруженной охраной. Но хотя… ему виднее, ведь охрана стоит денег и каждый человек вправе тратить свои деньги так, как ему заблагорассудится, верно?

Сходни еще не убрали, солдаты из грузовика выстроились на пирсе, держа оружие наготове. Принц Абу вышел из своей машины, его тут же окружили верные боевики его племени. Две группы по два человека вытащили из одного из внедорожников и потащили за ним к кораблю какие-то большие, в метр длиной и толстые цилиндры, хорошо упакованные и больше походящие на спальные мешки армейского образца.

Внимательный, бесстрастный взгляд фотокамеры высокого разрешения наблюдал за всем этим с высоты в тридцать-пятьдесят километров, делая снимок за снимком…

Вооруженных людей на судне оказалось многим больше, чем это было видно с берега, часть прятались за контейнерами, сложенными так, чтобы было оборонительное сооружение. На надстройке стоял замаскированный фальшпанелями крупнокалиберный пулемет, скорее всего не австро-венгерский, а русский НСВ с тяжелым стволом и оптическим прицелом, лучший в мире.

Принц Абу, пригнувшись, шагнул внутрь палубной надстройки. За ним несли два цилиндра, остальная охрана осталась на палубе. Лестница, проходящая через всю надстройку и заканчивающаяся дверью на капитанский мостик, была довольно узкой, крутой, идти по ней было тяжело…

На капитанском мостике капитана не было. Зато были вооруженные автоматами люди. Единообразный камуфляж и оружие подсказывали заинтересованному наблюдателю, что это не пираты.

— Добрый день, — поздоровался по-английски Абу.

— Селам, мой дорогой, друг, селам… — Анте Младенович, генерал сил территориальной обороны Банства Хорватского, щеголяющий в форме полковника аргентинского специального подразделения, известного как «Альбатрос», вечно молодой, ухватистый, с нешуточного вида пистолетом на поясе, раскрыл для объятий руки. — Что привело вас лично на мой корабль?

Вообще-то Младенович подозревал, что именно, в этом смысле Латинская Америка и Африка мало чем отличались друг от друга. Но всякую игру надо было играть с начала и до конца, и он не намеревался облачать задачу своему визави ни на йоту.

Речь, конечно же, пойдет о деньгах. Которых всегда не хватает…

— Наши дела требуют обстоятельного разговора. Товар.

По знаку принца контейнеры, в каждом из которых находилось по десять килограммов обогащенного урана, опустили на палубу.

— Между прочим, мой дорогой друг, — заметил Младенович, — совершенно не обязательно было нести их сюда. Не знаю, как вам, а мне все еще дорога моя половая жизнь.