Наложница огня и льда (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

— Все в порядке, Айшель. Собирай вещи, через час мы уезжаем. — Мужчина взял с подноса бумажку, развернул, не удостоив меня и взглядом.

Наверное, даже если бы Дрэйк ударил меня по лицу сейчас, мне не было бы так больно, обидно. Злость, досада, разочарование, непонимание мешались внутри коктейлем более ядовитым, нежели моя кровь. Рвались на свободу горькими слезами, яростными обвинениями, желанием устроить безобразный скандал.

Я вздохнула глубоко в попытке успокоиться, развернулась и проскользнула в спальню. Но не смогла отказать себе в мелочном проявлении раздирающих меня чувств.

Хлопнула громко дверью в спальню.

Не знаю, чего я ожидала.

Возможно, внимания, нежности, к которым успела привыкнуть с Норданом. Не маски равнодушия на застывшем лице, не вежливо-отстраненного обращения, сухих общих фраз. Словно не было ничего, словно я не растворялась в его объятиях.

Я знала, что мужчины часто отворачиваются от женщин после мгновений близости. Получив свое удовольствие, овладев объектом охоты, теряют к партнерше всякий интерес. И Дрэйк не укусил меня, избежав таким образом привязки со своей стороны. Или, подозреваю, полной инициации привязки, поскольку глупо, поздно отрицать факт ее наличия.

Наверное, возвращение в Эллорану было бы мучительно долгим, тягостным, если бы не Беван. Он рассказывал забавные истории о местах, которые мы проезжали, шутил, и Дрэйк не возражал, не одергивал собрата. И если бы не чувство голода, овладевшее мной вдруг почти сразу после отъезда. Похоже, мой организм не мог восстановиться сам по себе, без какой-либо дополнительной подпитки, и я пожалела, что не поела как следует в поместье.

Дрэйк отвез Бевана в гостиницу, где тот снимал номер, и затем мы поехали домой.

Знакомая улица с оградами особняков по обеим сторонам. Волнение, что накатывало все чаще и сильнее по мере приближения к нашему дому. Я понимала, что Дрэйк сделает вид, будто между нами ничего не было, что он не намекнет на произошедшее ни словом, ни жестом, однако нет во мне уверенности в собственном умении держать лицо. У меня не возникало ощущения, что я поступила неправильно, что я изменила Нордану, хотя это и казалось странным. По сути ведь изменила. Или при второй привязке это не считается изменой?

Створки, как обычно, распахнулись сами, и автомобиль въехал во двор, остановился возле фонтана. Перед колоннами при входе Нордан и, к моему удивлению и облегчению, Лиссет, чуть в стороне Пенелопа и Стюи. Молодой человек первым приблизился к экипажу, открыл мне дверь. Я вышла из салона, встретилась глазами с Норданом и, повинуясь порыву, позабыв о людях вокруг, бросилась к нему. Мужчина шагнул ко мне, поймал в объятия. Я обвила руками его шею, уткнулась лицом в плечо, погрузилась в запах тумана и мха, отчаянно сопротивляясь глупому капризу расплакаться от радости и обиды одновременно.

— С возвращением. Как прошла поездка? — зазвучал позади голос Пенелопы.

— Неожиданно, — ответил Дрэйк.

Просто стоять в объятиях друг друга, слушать стук сердец, чувствовать то, что не можешь, не решаешься еще произнести вслух.

Ничтожная мелочь. И бесценное мгновение.

— Чую, что неожиданно, — заметила Лиссет насмешливо.

Глубокий вдох возле моего уха и Нордан отстранился, вгляделся в мое лицо внимательно, обеспокоенно.

— Что случилось, котенок? — говорит тихо, но я не сомневаюсь, что Дрэйк прекрасно все слышит, да и Лиссет тоже. — Твой запах немного изменился.

Неужели из-за второй привязки? Близость все же повлияла на ее формирование?!

— И в глазах страх, — добавил Нордан хмуро, настороженно.

— Я… — Я улыбнулась через силу. — Я всего лишь… утомилась в дороге и проголодалась.

— И больше ничего ты сказать мне не хочешь?

Я едва не умерла. И соблазнила Дрэйка.

Я опустила взгляд на верхние пуговицы на рубашке Нордана, избегая смотреть в глаза.

— Полагаю, ты, как и мы с Беваном, получил приглашение, — вмешался Дрэйк.

— Сегодня рано утром, — подтвердил Нордан. — И мне даже стало любопытно, что там за беспрецедентные случаи произошли, раз потребовали немедленно всем срываться в этот склеп на краю мира.

— К сожалению, прежде у нас действительно не случалось эксцессов подобного рода.

— Послушать интересно, но я не намерен тащиться на остров на Дирг знает сколько ради лицезрения постных физиономий остальных собратьев и долгих пространных разглагольствований старших.

— Норд, это не приглашение на императорский бал. Им не пренебрегают и не отказываются, ссылаясь на неотложные дела, — я слышу, как Дрэйк поравнялся с нами, понизил голос: — И ты поедешь — хотя бы ради того, чтобы у остальных не возникло желания выяснить, что же держит тебя в Эллоране. Пенни, позаботься, пожалуйста, об обеде для Саи, пусть горничная подаст его, куда Сае будет удобнее. Нам ничего не надо. Спасибо, — удаляющиеся шаги, повелительный оклик от самой двери: — Норд?

Нордан поморщился с досадой, поцеловал меня быстро в губы.

— Позже поговорим, котенок. — Отпустил и ушел вслед за Дрэйком в особняк.

Лиссет приблизилась, встала рядом.

— Не хочу тебя огорчать, но на вас остался характерный запах друг друга, — сказала лисица негромко. — Думать надо, время вы провели с пользой.

— Как считаешь, Норд мог… заметить? — мне страшно. Не из-за измены — я не жалела ни об одной минуте, проведенной в объятиях Дрэйка, — но из-за возможной реакции Нордана.

Заметит ли он вторую привязку? Заметил ли?

— У братства нюх лишь немногим лучше человеческого. Чуять запахи так, как мы, они не могут в принципе, а чувствительность ледышки к твоему запаху обусловлена привязкой. Поэтому успокойся и не дергайся раньше времени.

— Норд сказал, мой запах изменился, — прошептала я.

Лиссет повернула ко мне голову, втянула воздух, нахмурилась.

— Что-то в нем изменилось, тут Нордан прав, но я пока не пойму, что именно, — лисица неожиданно хитро прищурилась. — Почему всякий раз, когда ты говоришь, что у тебя запах изменился, на тебе обнаруживается еще кое-чей? Признавайся, как все было? А то о Дрэйке даже никаких пикантных сплетен не гуляет, нечем потешить свое любопытство…

Я обернулась к Пенелопе. Стюи выгружал из автомобиля наш багаж.

— Пусть обед подадут в мою комнату, если не трудно, — попросила я.

— Да, конечно, — кивнула Пенелопа.

Мы направились в особняк, поднялись в мою спальню. Опустившись на край постели, я рассказала Лиссет, как прошли эти дни в загородной резиденции, не утаив ничего. Стюи принес мою часть багажа, вскоре появилась одна из горничных с обедом. Поставила по моему знаку столик для завтрака на кровать и, присев в быстром реверансе, удалилась.

— Значит, из-за нападения керы братство так засуетилось, — заговорила лисица, когда я закончила рассказ.

— Беван упоминал, что похожие случаи произошли еще в двух местах. — Я передвинулась поближе к столику, принялась за суп.

— То есть на горизонте возник некто, кому до такой степени надоело братство, что он решился в открытую подорвать их репутацию? Рискованно, конечно. Или он там не один.

— Заговор?

— Заговоры, Шель, регулярно плетутся против сильных мира сего, к коим и Тринадцать относятся. Я подозреваю, что попытки имели место практически всю историю существования братства, только менее удачные и потому благополучно забытые. Или специально забытые, чтобы послужной список не портить. В общем, кто бы ни стоял за этими нападениями, он не первый. Станет ли последним? Вопрос хороший, однако спорный пока.

— Значит, Дрэйку и Норду придется уехать?

— Я так понимаю, да. Бевану тоже, разумеется.

— Далеко? — Нордан упоминал остров.

Лиссет пожала плечами.

— У них есть место для тайных встреч, только почти никто не знает, где оно находится. Но, видимо, путь неблизкий.

Мужчины уедут, а я останусь. Одна, в опустевшем резко доме, с прислугой, в чьих взглядах украдкой я замечала все больше непонимания, цепкого любопытства, неприязни. Слуги помнили, что я рабыня, бесправная вещь, лучшая участь которой — стать наложницей кого-то из хозяев, постельной игрушкой на время. Помнили, что, кем бы я ни была рождена, мое положение ныне куда ниже положения даже последней посудомойки в богатом доме. Но Дрэйк заботится обо мне, Нордан не скрывает, что я его женщина. У меня своя уютная комната, пусть и гостевая, красивая одежда, оплаченная Дрэйком, я завтракаю и ужинаю в столовой с хозяевами, как равная. Я не ношу рабского браслета, близко общаюсь с наследницей престола. За короткий срок я поднялась от рабыни без будущего до женщины нечеловеческого происхождения вроде Лиссет, которую не касаются людские условности. В глазах прислуги я теперь безымянная выскочка, получившая почти все лишь за тело, отданное Нордану. Возможно, будь я только его личным капризом, работающие в особняке люди относились бы ко мне проще, но внимание Дрэйка усиливает неприязнь, вызывает недоумение, за что, за какие «ценные» таланты мне достались аж двое мужчин. Лишь Пенелопа и Стюи относились ко мне по-дружески, без зависти. Я старалась пореже обращаться к горничным, обходясь без прически, самостоятельно одеваясь и раздеваясь, но не могла не замечать знакомых с детства взглядов в спину, колючих, с разрастающимся злым непониманием причин моего присутствия здесь и сейчас.