В те грозные годы - Федор Лисицын

Через день самоходная артиллерийская установка младшего лейтенанта Ишмуратова была восстановлена и снова вступила в бой. Анвар Салихович Ишмуратов за свой подвиг удостоился высокой награды — ордена Красного Знамени. Вскоре он стал членом партии, продолжал мужественно и храбро воевать до конца войны. Участвовал и в Берлинской операции.

А вот другой пример. Бойцы и командиры стрелкового полка подполковника А. Д. Плеходанова только за первые четыре дня сражения уничтожили десять фашистских танков и самоходок, а один исправный «тигр» захватили в качестве трофея.

В одном из боев орудийный расчет гвардии сержанта Ивана Лысогора вывел из строя тяжелый гитлеровский танк, уничтожил четыре пулеметных расчета, разбил автомашину с боеприпасами.

Преодолевая упорное сопротивление врага, части 79-го и 100-го стрелковых корпусов при активной поддержке 5-го танкового корпуса к исходу 25 сентября вышли к реке Даугава. А 26–27 сентября форсировали ее, заняли плацдарм на левом берегу, подойдя таким образом вплотную к третьему, последнему оборонительному рубежу противника перед столицей Латвийской ССР. Однако принять непосредственное участие в освобождении Риги войскам 3-й ударной не пришлось.

Как раз в то время, когда наши части и соединения форсировали Даугаву, в армию прибыл член Военного совета фронта генерал В. Н. Богаткин, чтобы лично ознакомить ее руководящий состав со срочной директивой Ставки.

Владимир Николаевич сообщил, что, по имевшимся в Военном совете фронта данным, командующий группой армий «Север» генерал Шернер обратился к Гитлеру с просьбой разрешить ему вывести войска группы из Прибалтики.

— Так ли это на самом деле, мы уточняем, — продолжал Богаткин. — Информация, по-видимому, близка к истине. Наступление советских войск в Прибалтике поставило группу армий «Север» в почти безвыходное положение. Наша задача теперь состоит в том, чтобы преградить пути отхода прибалтийской группировке фашистов в Восточную Пруссию.

Предвидя возможность «добровольного» ухода немецко-фашистских войск из Прибалтики, Ставка Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил приняла решение: быстро произвести перегруппировку сил 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, чтобы не выпустить отсюда войска группы армий «Север». Для этого командованию 1-го Прибалтийского фронта предлагалось срочно перебазировать 4-ю ударную, 51-ю общевойсковую и 5-ю танковую армии в район Шяуляя, откуда нанести удар в общем направлении на Мемель (Клайпеда). Затем выйти на побережье Балтийского моря на участке Паланга, Мемель, устье реки Неман и отрезать таким образом путь отхода прибалтийской группировке гитлеровцев. Командованию 2-го Прибалтийского фронта надлежало: не приостанавливая наступления на Ригу, передислоцировать части и соединения 3-й ударной и 22-й армий на участок южнее Даугавы, сменить там войска правого крыла 1-го Прибалтийского фронта до Ауце включительно.

— Вашей армии приказано занять позиции пятьдесят первой, — закончил свое сообщение В. Н. Богаткин.

Задача была не из легких. Передислокацию в новый район сосредоточения предстояло осуществить в условиях, когда войска противника находились рядом. И хотя многие дивизии гитлеровцев были уже изрядно потрепаны, группа армий «Север» представляла собой еще довольно внушительную силу. Любой наш просчет мог быть использован немецко-фашистским командованием в своих интересах. Значит, те 170 километров до нового района сосредоточения требовалось преодолеть не только быстро, но, главное, скрытно от противника. И это в дождливую, ненастную погоду!

Марш продолжался четверо суток — с 28 сентября по 2 октября. Снимались с места и двигались вперед войска только по ночам. Днем отдыхали. Во время привалов полит-органы, партийные и комсомольские организации активно вели свою работу. Проводились партийные и комсомольские собрания, заседания парткомиссий. Дивизионные и полковые агитаторы выступали перед личным составом с лекциями и докладами на военно-политические темы. Взводные агитаторы знакомили бойцов и младших командиров со сводками Совинформбюро, устраивали коллективные читки газет, выпускали боевые листки. Принятым в партию и комсомол вручались партийные и комсомольские билеты, а награжденные перед строем полков получали ордена и медали. Учитывая сложность обстановки, поарм выпустил листовку-памятку с призывом к постоянной бдительности и боеготовности. По прибытии на место войска быстро и организованно заняли новые рубежи, одновременно готовясь к продолжению наступательных боев.

Пока полки и дивизии находились в обороне, политотдел армии провел трехдневный семинар штатных агитаторов соединений и полков. На нем состоялся широкий обмен мнениями по таким актуальным проблемам, как идейное воспитание командиров, разведчиков и снайперов, обеспечение непрерывности хода политической агитации в динамике наступления, инструктирование агитаторов. Кроме того, в частях проводились семинары парторгов и комсоргов. С докладами на них выступали командиры полков, их заместители по политчасти, а в ряде случаев и начальники политотделов. Все эти мероприятия были подчинены главной цели — подготовке личного состава войск к участию в ликвидации прибалтийской группировки врага.

10 октября Совинформбюро сообщило, что войска 1-го Прибалтийского фронта вышли к Балтийскому морю, отрезав пути отхода в Восточную Пруссию примерно 30 дивизиям противника, в том числе и нескольким танковым. 13 октября взвился алый флаг освобождения над столицей Советской Латвии Ригой. Из левобережной части города гитлеровцев вышибли соединения 2-го Прибалтийского фронта, а из правобережной — войска 1-й ударной армии, действовавшей теперь в составе 3-го Прибалтийского фронта.

Близилось время, когда советские войска должны были начать ликвидацию группировки врага, зажатой в курляндском котле. Участвовать в этой ответственной операции вместе с другими соединениями 2-го и 1-го Прибалтийских Фронтов предстояло и нашей армии.

Незадолго до начала боев в командование 3-й ударной армией вступил Герой Советского Союза генерал-лейтенант Николай Павлович Симоняк. Он сменил в этой должности генерала М. Н. Герасимова, некоторое время исполнявшего обязанности командарма после отзыва В. А. Юшкевича.

Хотя фамилия генерала Симоняка несколько раз упоминалась в поздравительных приказах Верховного Главнокомандующего, в управлении армии никто его лично не знал. Внешне новый командарм выглядел излишне суровым, неразговорчивым. Но за всем этим, как вскоре оказалось, скрывался твердый, волевой характер, пытливый ум. С первого же дня по прибытии в армию он большую часть времени проводил в войсках. Знакомился с командно-политическим составом, встречался и беседовал с бойцами и сержантами, интересовался настроением личного состава, на местах давал практические указания командирам соединений и частей, требовал неукоснительного их выполнения.