Мой любимый негодяй - Эви Данмор

ненавидела больше всего – так это просить о чем-либо, особенно у Тристана.

Он погладил ее пониже спины и хриплым голосом спросил:

– Когда?

Люси немного расслабилась.

– В ближайшее время. Но только не здесь.

– Я что-нибудь придумаю. – Тристан приподнял ее подбородок, заставив взглянуть себе в глаза. – Однако теперь нужно установить определенные правила.

Она прищурилась:

– Еще какие-то правила?

– Да. Две ночи – случайность. Три – результат обдуманного решения.

– И это повод для беспокойства? – Его недомолвки что-то скрывали.

Он покачал головой:

– Нет. Порой связь может продлиться дольше, чтобы утолить специфические желания. Однако для этого нужно, чтобы ты изложила мне свои требования.

– И в чем польза, если я сформулирую свои ожидания? – скептически хмыкнула Люси.

– Чтобы свести к минимуму досадные недоразумения.

А ведь он не новичок в подобных ситуациях, мрачно подумала Люси, выпутываясь из кольца его рук, чтобы взять халат.

– Осторожность. – Она вновь повернулась к Тристану: – Мне нужно, чтобы ты проявлял благоразумие. Одно слово, и моей деятельности, и моей репутации придет конец.

– Ты очень рискуешь, моя дорогая.

Люси как никогда остро чувствовала это.

– Если что, я без зазрения совести возьму твои книги в залог и потом буду шантажировать, – хладнокровно заявила она.

– Мило, – пробормотал он. – Что-то еще?

– Честность, – добавила Люси.

– Честность, – повторил Тристан, словно пробуя слово на вкус.

– Да. Без честности не может быть доверия.

– О, дорогая, – криво усмехнулся он. – Второе правило: не доверяй мне. Не доверяй мне всецело и слепо.

– Почему?

– Потому что я и сам себе не доверяю до такой степени.

– Чудесно. – Она тоже скривилась. – А твое первое правило?

– Не влюбляйся в меня, – произнес Тристан добродушно.

Однако его взгляд был как никогда серьезным.

Глава 27

– Сколько писем у нас на настоящий момент?

Люси вопросительно посмотрела на Катриону. Сегодня был не понедельник, однако дополнительная деятельность по изменению содержания журналов и обновлению издательского дома требовала внеочередных собраний.

– Пятнадцать тысяч триста, – ответила Катриона. – Плюс-минус те, которые застряли на почте.

– Отлично. Перейдем к следующему пункту, – откашлялась Люси. Отлично, черт побери!– Есть новые предложения насчет публикации нашего доклада?

Все покачали головами. Пальцы Люси взволнованно сжали авторучку. Сейчас подходящее время объявить, что она – по крайней мере, теоретически – снова владеет контрольным пакетом акций «Лондонского печатного двора». К несчастью, совершенно невозможно сообщить правду о том, как она этого добилась. К тому же сейчас Люси была скорее рада новой идее: постепенно расшатывать устои, обновляя периодику. И тем не менее пора бы более серьезно отнестись к поиску решения насчет доклада.

Навязчивые мысли о проведенных вместе ночах не давали сосредоточиться днем. Тристан подыскал съемное жилье на Аделэйд-стрит, в полумиле от дома Люси. Дом имел респектабельный фасад и неприметный задний вход, а хозяев никто никогда не видел. Люси не спрашивала, как Тристан разузнал о таком жилье, очевидно, служившем единственной цели: способствовать незаконным любовным связям. И уже целую неделю Люси почти каждый вечер после заката приходила туда, оставляла дверь незапертой и ждала. Ждала шагов Тристана. Ждала до судорог в животе, чтобы он возник в дверном проеме и впился ей в губы.

По всем параметрам интрижка с негодяем в арендованных комнатах была верхом морального падения. Клеветники правильно оценивали Люси, не причисляя ее к настоящим женщинам и считая безнравственной. А она чувствовала себя настоящей женщиной на скрипучем матрасе, когда лежала, удовлетворенная, на груди Тристана, – хотя должна была бы чувствовать себя грязной. И какими бы непристойными вещами они ни занимались, Люси оживала в его руках, оживала во всех смыслах, о которых раньше и не подозревала; словно наконец становилась собой под его прикосновениями. А еще она не слышала из уст Тристана ни слова осуждения. Его губы доставляли только удовольствие. И поскольку Тристана было невозможно шокировать, Люси свободно высказывала свое мнение, без оглядки на то, приемлемо это или нет. В его руках она дышала полной грудью и пьянела от воздуха.

– Люси?

Она очнулась. На нее смотрели три пары глаз.

– Да. В настоящее время я затрудняюсь найти возможность опубликовать наш доклад.

Это не было ложью; к тому же документы о передаче акций застряли у совершенно сбитого с толку адвоката Бидля…

– Люси?

Теперь подруги смотрели на нее с завуалированным изумлением.

– В чем дело?

– Мы… э-э… уже давно говорим не о докладе, – осторожно напомнила Хэтти. – Сейчас мы обсуждаем ярмарку на бульваре Сент-Жиль.

– Прошу прощения. Ну конечно же, ярмарка.

Причем ежегодная ярмарка на одном из главных бульваров Оксфорда, привлекавшая гостей со всей Англии.

– Она состоится через три недели, верно?

– Верно, – ответила Аннабель. – Будем ставить палатку? Раздавать листовки? И как насчет транспаранта?

– Это рискованно – политические акции на ярмарке, – вздохнула Люси.

Ярмарка на бульваре Сент-Жиль всегда привлекала много посетителей, поэтому их ячейка тоже должна быть представлена. Однако на фоне цирковой музыки и демонстрации изобилия, свойственного ярмарочной атмосфере, суфражистки с их лозунгами выглядели неуместно строгими, как будто они стремились исключить радость из жизни людей; примерно в таком Люси неоднократно упрекали, причем в недвусмысленных выражениях, когда феминистки устраивали свои акции на праздничных мероприятиях. К тому же в центре Оксфорда активисток из числа студенток университета могут увидеть преподаватели, а в университете суфражисток не одобряли.

– Мы обязаны участвовать, – заявила Катриона. – Я слышала, на ярмарке опять установят летающую трапецию. Помните, в прошлом году женщинам и девушкам разрешили один день пользоваться аттракционом, а затем допускали только лиц мужского пола? Наверняка множество женщин с негодованием будут смотреть на это и вспоминать, как они однажды принимали участие?

Хэтти отчаянно закивала:

– Наверху подвешивают фрукты. Как тут устоять от соблазна полетать на трапеции?

Предложения дельные, жаль, что Люси сама не догадалась. Это на нее не похоже – упускать возможность вербовки новых соратниц.

– Отлично. Давайте подготовим листовки и распространим их в толпе рядом с аттракционом – это лучше, чем откровенно политические лозунги. Аннабель, у тебя есть время?

У нее самой времени действительно не было – завтра нужно присутствовать в лондонском офисе и проводить собеседование с очередной группой потенциальных кандидаток в машинистки и секретарши; а еще над головой дамокловым мечом висит кампания леди Харбертон, до которой у Люси так и не дошли руки.

– Я набросаю начерно текст к листовкам, – сказала Аннабель. – Кстати, не забудь: у тебя через две недели встреча с лордом Мелвином по поводу будущих поправок Монтгомери в Вестминстере.

Люси без энтузиазма нацарапала строчку в ежедневнике. Список задач все увеличивается… Она почти простила себе, что мысли опять забегают вперед в предвкушении грядущей ночи.

Придет ли Тристан?

Почему он приходит,