Письма с Дальнего Востока и Соловков - Павел Флоренский

H потому не могу считать его куда–го уходящим, хотя сознаю, что формы отношения могут измеіиться. VII. 16—17. Теперь Я увидел, что Соловецкие острова — настоящий термостат: зимой тепло, летом—холодно. Дне*і еще, если солнечно, несколько греет: не жарко, а тепло. He в комнате и днем холодно. По ночам же поднимается туман—іад озером, а иногда и всюду, холод и свет. VII. 13. Был силыый туман, а VII. 12 мороз, до —3°, так что испугались за ог>роды. Растительность тут стремительная: дружно распускаются какие‑либо цветы, все покрывается ими, а потом, через короткое [время] исчезают, Сменяясь другими. В настоящее время, т. е. последние дни, все покрыто куриной слепотой, с ѴЛ.11 по сей день, сплошные поля ее. Пышно цвела черемуха, теперь отцвела. Огромные кисти цветов рябины, тоже отцветают. Морошка отцвела и уже виднеются местами крупные ягод^і, пока зеленые подрумяненные. На озере со вчерашнего дня (VII. 15) распустились кувшинки, желтые. Комары свирепствуют и с теплыми днями стали особенно злы, только и сражаешься с ними. Кусается И мошкара. Ho мух очень мало, в комнатах почти нет. Бабочек всего видел пять — шесть. Как‑то на днях наблюдал замечательные синие тени на белой стене. Они были так сини, что я не верил своим глазам, все казалось, что они намалеваны синей краской. Это было на закате, т. е. ок. 11 ч. вечера, И солнце касалось горизонта. Ho здесь, вследствие чистоты воздуха, на закате оно обычно не красное, а розовое лишь, как и освещение. В прошлом письме послал тебе цветы, впрочем очень неудачно засушенные—лучше не удается. Это — особый вид грушанки, ругоіа, но крупноцветный и очень хорошо и нежно пахнущий. В других местах такой грушанки мне не приходилось встречать. VII. 19. 17–го июля получил два твоих письма: утром от 19 июня (№ 20), а вечером—от 9 июля (№ 24), а 11 июля было получено письмо от 22 июня (№ 21). Следовательно не получены №№ 22 и 23. Еще раз пишу, хотя уже писал неоднократно: не посылайте мне посылок, у меня все есть, до сих пор кое‑что остается от осенних посылок, несмотря на то, что я и сам пользуюсь присланным и других угощаю. Из последней посылки у меня задержали какие‑то пузырьки—думаю не был ли это гранатный сок, да и бумаги получил только часть, с трудом. Когда что будет нужно, я сам напишу. А если есть возможность, угощай моих малышей, это будет мне во много раз приятнее. Питаюсь я вполне удовлетворительно. К тому же сейчас стали появляться грибы, а скоро будет их много, там пойдут ягоды. Спрашиваешь относительно Мика. Хотя и мне безпокойно, когда дети уезжают из дому, но все же, думается, лучше пустить его с Васей. М. б. это и безопаснее, чем когда он убегает из дому с товарищами, а кроме того в детстве надо набираться впечатлений от природы. Природа—единственное верное, что остается надежно и не рискует испортиться Пусть же мал>чик берет от нее, что можно. По малу, очень по малу, пишу <Эро» и все время вспоминаю детей и себя в /етстве. В нем сливается столько пережитого, что и сам Opo дія меня живой кальчик и мне было бы странно слышать, если 5ы кто сказал, гго он выдуман мною. Только писать трудно—ивреме- ни нет I форма избрана мною слишком трудная для большой вещи, тік что порою встречаются трудности почти непреодолимые. Еши бы я знал, что эта форма будет столь трудна, я уклошлся бы от нее; но дело начато и приходится гервую песнь заканчивать тем же четырехстопным ямбом с парными мужскими рифмами. — Очень радуюсь; что чувствуешь ссбя хорошо в; аду. Ho наложи на всех дань — привозить растегия из мест, к)да кто едет. Пусть Мик принесет белых орхвдей — «ночных фиалок». Кстати, здесь их очень много, крупных, запах слабее наших, но более нежный. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля.

VII.15. Дорогая Тика, недавно в Кремле я видел, как ѵіама- чайка вакно стояла на столе, а в стороне от нее, у клумбы был чайченок. Он большой и толстый, но все еще желто–серый, ничуть не похож на чайку. Чайка–мама ему читала нравоучение какое‑то, он отвернулся и был недоволен. Разобрал я только про новости, которые чайке принесла какая‑то другая. Чайка- мама говорила, по своему конечно: «У людей дети бывают хорошие, а ты меня не слушаешься. В Загорске есть девочка, она заботится даже о своих куклах, старается, чтобы их не напугала гроза. Она хорошо учится музыке и скоро будет отлично играть. А ты даже индюком не научился еще кричать». Потом еще что‑то говорила, да я не разобрал. Тут очень много брусники, черники, голубики и морошки, но конечно все это еще не поспело и поспеет вероятно не скоро. Стоит только выйти из лаборатории — и оказываешься в зарослях этих ягод. Есть также рябина. Шиповника, земляники, клубники, малины и смородины не встречал и кажется их здесь совсем нет. Стали появляться грибы, но пока очень мало — найдешь I—2 гриба, подберезовики да опята, но не лучшего сорта. ѴІІ.19. А теперь грибов стало больше: собираю опята тут же, у лаборатории. Забыл сообщить тебе, что здесь много клюквы и, говорят (сам я не видывал), будто до сих пор еще держится на болотах прошлогодняя клюква, которая стала совсем сладкой от времени. Среди чаек ходит слух, что девочка из Загорска вышивает полотенца. Мать–чайка говорила чайченку: «А ты еще не научился вить гнезда!» Если это чайки разсказывали про тебя, то вероятно с тобой вышивает Аня. Поблагодари ее за письмо И скажи ей, что я целую еі. Напиши, родился ли у Кати кто‑нибудь. Мама мне на этот вопрос так и не ответила ничего. Попроси Аню разговаривать с тобой по немецки, вероятно она уже научилась от своей баб)іпки[2249]. Кланяйся от меня нашей бабушке и пожелай ей здоровья. Да, скажи мамочке, что считаю ученье Киры самым насущныи делом, я писал ему об этом, но нужно, чтобы он не манкироіал систематическим образованием. Чайки — и те учат своих детенышей. Например учат их іричать. А люди учат говорить и играть. Пусть твоя мама будет чайка, а ты чайченок, и лусть она заставляет тебя играть, как чайки заставляют кричать своих детенышей. Крепко целую свою дорогую дочку и прошу писать мне побольше. Еще раз целую Тику.

Дорогой Мик, очень рад, что ты наконец‑то увидел, насколько дома лучше, чем в Москве. Только наберись здоровья побольше на зиму. У нас здесь на озере водятся ондатры. Знаешь ли ты такого зверя—вроде водяной крысы, но большой. Когда ондатра плывет, по поверхности озера расходятся большие круги и видно ее издали. Кажется, эти ондатры все искусственно разведенные, привозные, как и большинство соловецких зверей. Их разводили ради меха. А теперь ондатра размножилась и одичала. Сейчас занимаюсь варкою из водорослей альгината, вроде особого клея для текстильной, бумажной и других промышленностей. Надо приготовить I кг альгината, а в лабораторных условиях это не легко, т. к. для получения 100—150 г альгината надо сварить I кг сухих водорослей с 40 кг воды и с содой, затем профильтровать получившуюся вязкую жидкость, вроде киселя, упарить и т. д. Потом еще другое дело: строим в нашем дворе, на полянке, особую печь, чтобы жечь в ней торф и получить торфяной кокс для гальванических элементов. И тут надо получить материала довольно много, вроде 10 кг кокса, так что возня большая. Торф собирали на болоте. Другой торф или, точнее, сфагновый мох, собирали на другом болоте; это—для приготовления особых смол. Торф тут замечательно чистый, без пыли, земли, ила, хорошо сохранившийся—просто любуешься им, когда берешь. Правильнее—любовался бы, если бы не комары, которые заставляют делать все как можно скорее и убегать подальше. Здесь ведь не такие комары, как в Сковородине: очень злые, крупные, приставучие и многочисленные. VII. 19. В лесу, в беседке, мы устроили маленькую лабораторию, и там я вожусь целый день: варю водоросли с содой, фильтрую проваренную жижу через мешок, осаждаю альгины. фильтрую и промываю их, подготовляю сфагновый мох к изготовлению из него смол, прессую всікие массы. В лесу собираю хворост и сухостой /ля топки плитл, в которой надо все время поддерживать огоіь. А в некотором разстоянии пониже, курится особая печь, в вще большого іуба с отверстиями, которые закрываем кирпичали и промазывіем глиной. Там жжется сфагновый торф. Время от времени надо бывает подкладывать торфа, а потом снова закрыть отвертие. Торф при горении пахнет неплохо, и дым глгза не ест. Креіко целую тебя, мой милый Мик.

1935.ѴІІ.15. Дорогой Васюшка, боюсь письмо мое тебя нe застанет уже, но на всякий случай все‑таки пишу. Мама пиііет о предполагіемом твоем отъезде, однако ничего не сообщает об его длителыости. Прежде всего о твоих личных делах. Ты хе знаешь, как я люблю всех вас и тебя. Мне хочется, чтобы вам было хорошо и чтобы вы пользовались радостью, насколыо вообще на:. емле она возможна. Это и вообще и в данном случае. Сказать же что‑нибудь о твоем выборе отсюда міе невозможно, т. к. Наташи я не знаю, правильно сказать— совсем не знію и даже по разсказам не представляю себе. Да, кроме того, зедь мои разеуждения, если бы они были возможны, оказались бы все равно безполезны. Ho я верю в своих детей и надеюсь нг их осмотрительность, особенно, когда дело идет об устройства всей жизни. Перед тобой пример мамы и от нею исходи. Хочу только, чтобы ты нашел мир и тишину, остальное же все—на втором плане. Однако, ты должен не забывать о мамочке, братьях и сестрах. Этот долг, конечно, при всех обстоятельствах лежал бы на тебе. Ho к моему глубокому огорчению на тебя падает трудная и большая задача—двойной долг, т. к. я не могу ничего сделать, чтобы сколько‑нибудь дать мамочке радости и спокойствия. Она прожила всю жизнь нелегко, а теперь, когда ей следовало бы быть в покое и в радости, на ее долю пришли времена особенно тяжелые. Помни же об ее любви к тебе и сделай так, чтобы не доставлять ей лишней скорби.