Вторжение - Дин Кунц

Только теперь она осознала: переступив порог этого дома, в какой-то момент уверовала, что будущее у них есть, хотя ранее не видела смысла предполагать, что жить они будут долго. Она знала некоторые из причин, вызвавших такую перемену, но далеко не все. Вероятно, ее подсознание нашло поводы для оптимизма, которыми пока не собиралось делиться с ней.

Поскольку Бредли был младше и испугался больше, чем его сестра, Молли освободила его первым и велела держаться поближе к Вергилию, доверие к которому, в свете последних событий, восстановилось у нее практически полностью.

Закончив освобождать Эллисон, Молли услышала какой-то чавкающий звук, подняла голову и увидела, что кожа на круглом, размером с небольшую дыню грибе, части грибной колонии, зависшей на потолке, разошлась в обе стороны, словно веки глаза. А под этими белыми мембранами оказалось человеческое лицо.

Из всех невозможностей и страшилок, которые ей довелось увидеть после того, как Молли обнаружила койотов на крыльце своего дома, это зрелище было самым странным, самым жутким, самым тревожным. Но, несмотря на отвращение, глаз она отвести не могла.

И более пристальное рассмотрение показало, что лицо в грибе не снаружи. Поверхность сферы под разошедшимися веками была гладкой и прозрачной, а человеческое лицо, похоже, плавало внутри, как предметы в китайских хрустальных шарах.

Лицо это принадлежало мужчине с синими глазами и пшеничными усами. Он смотрел на Молли и, судя по всему, видел ее. На его лице читались душевная боль и мольба, он, кажется, едва не плакал, хотя не мог произнести ни звука.

Белые мембраны разошлись на втором шаре, открыв новое лицо в еще одной сфере: женщина кричала от боли, которую вызывали немыслимые муки. Пределы сферы ни один звук не покидал.

Лица были не настоящие, но, наблюдая за ними в благоговейном трепете и с ужасом, Молли заподозрила (и тут же в это поверила), что каждое такое лицо представляет собой человеческое сознание, разум и память конкретного индивидуума, который действительно жил. Новые хозяева Земли лишали людей не только тел.

Каждая колония белых грибов была некой органической тюрьмой, в которую заключались сознания тех людей, кто умер от рук новых владык планеты. Возможно, эти грибные колонии могли быть системами хранения информации, которую аккумулировал человеческий мозг, включая воспоминания, накопленные знания, личные свойства.

От этих мыслей у Молли сжало сердце.

«Веки» продолжали раскрываться, показывая новые лица, не только на грибной колонии, что висела на потолке, но и на той, что устроилась в углу, и Молли окончательно осознала, по тому, как смотрели они на нее и детей, что все эти люди знали, в какой находятся тюрьме. Некоторые с этим смирялись, другие буйствовали и орали во весь голос, бесшумно.

Вергилий направился к коридору.

Чтобы избавить детей от этого ужасного зрелища, Молли повела их следом.

На пороге оглянулась и увидела, как «веки» раскрылись еще на одной сфере, и ее глазам предстало лицо мужчины со шрамом на щеке, которого она застрелила двумя или тремя минутами раньше. Его взгляд нашел ее, и лицо маньяка исказилось от ненависти.

В этот самый момент все лица обрели голоса, и комната наполнилась какофонией бессвязных криков, плача, яростных воплей, проклятий, безумного смеха, на которую накладывались мольбы о помощи.

Когда Молли сбегала следом за детьми по лестнице, светящийся НЛО, зависший над домом, снялся с места и полетел дальше. Лиловый свет вновь облепил окна, а в комнатах воцарилась темнота.

Глава 58

Нейл хотел получше рассмотреть повреждения ее уха, на котором запеклась кровь, но Молли настояла на том, что работа важнее. Вергилий уже двинулся по улице на восток, откуда они и пришли.

На этот раз дети, их стало восемь, пошли во главе колонны, сразу за собакой. Молли и Нейл следовали за ними, по-прежнему поглядывая по сторонам, но уже не держа палец на спусковом крючке.

— Единственная опасность для детей — это люди, — уверенно заявила Молли. — Обычные, рожденные от мужчины и женщины люди. Плохие, психические больные. Но инопланетяне и все, что пришло из их мира… они детей не тронут.

— Откуда ты знаешь?

Она процитировала человека со шрамом:

— Дети — не для просева.

— Что?

— Случившееся в доме позволило мне увидеть все в ином ракурсе. Потом я тебе все объясню. А сейчас главное уяснить, что дети — неприкасаемые.

— Почему?

— Точно сказать не могу, но прорабатываю одну гипотезу. И еще… думаю, те, кто ищет детей, тоже неприкасаемые.

— Что-то определенно коснулось твоего уха.

— Не один из них, ничего… инопланетного. Это был наш земной псих, он убил их родителей, собирался убить Бредли и Эллисон.

— Но я вроде бы слышал выстрел. Приглушенный. Поэтому уверенности у меня не было. Однако я уже собрался пойти в дом.

— К тому времени все закончилось.

Он посмотрел на нее не просто с изумлением — восхищенно.

— Вроде бы ты всего лишь писала книги.

— Правда? Может, очень давно.

Овчарка вела их в небольшой деловой центр Черного Озера.

Черный лишайник покрыл стволы всех деревьев, некоторые уже засохли. Мох начал перебираться на дома. Его гирлянды облепляли водосточные трубы, свешивались с наличников.

— Итак, мы их спасаем или все-таки собираем с полей, словно урожай?

— Я думаю, спасаем. И собаки более не вызывают у меня подозрений.

Быстрые темные существа бегали по крышам, перепрыгивали с дома на дом, то появлялись из тумана, то исчезали в нем. Размером с обезьян, очень шустрые, но без свойственной обезьянам игривости. Головы их были великоваты для тел, которые покрывала не шерсть, а чешуя, с достаточно большого расстояния казалось, что их асимметричные морды наполовину расплавлены огнем. Пальцев у них вроде бы было столько же, что у людей и обезьян, но фаланг как минимум на одну больше. Иногда они издавали какие-то звуки, похожие на злобный смех.

Грибы росли везде, на лужайках и в парках, на клумбах и в цветочных ящиках. Они лезли из трещин в асфальте на тротуарах, из стен деревянных и обшитых досками домов. Не все были белыми или черными в желтую крапинку. Великое множество форм и расцветок плюс лиловый свет, который просачивался сквозь потолок-туман, превращали город в какую-то фантасмагорию, увидеть такую в реальной жизни мог, наверное, только торчок со стажем, вколовший себе чуть ли не смертельную дозу.

— Я вот задаюсь вопросом, а может, мы ошибаемся, думая, что инопланетяне — некая монолитная сила, — нарушила паузу Молли, — улей, выполняющий одну миссию, ведомый одним желанием.