Вторжение - Дин Кунц

Инопланетянин сжал пальцы огромных рук, и из кулаков в агонии закричал ее отец, а потом Винс Хойт.

Когда он разжал руки, Молли увидела в левой лицо знаменитого политика, в правой — известной актрисы. И они тоже отчаянно закричали, когда пальцы вновь сжались в кулаки.

Бесформенный рот существа напоминал рану, а когда он заговорил, она увидела зубы, похожие на осколки стекла.

— Я позволю тебе оставить свое лицо и выйти отсюда с четырьмя ягнятами. Но только с четырьмя. Ты выберешь одного, который останется здесь.

Сердце Молли колотилось так сильно, что сотрясало все тело, а пистолет в ее руке ходил ходуном. Она посмотрела на пятерых детей, которые слышали предложение существа. Она бы скорее умерла, чем оставила здесь одного из них.

Она посмотрела в алые глаза и, пусть они принадлежали инопланетянину, смогла прочитать их выражение и осознала главное. Как ходячий труп Гарри Корригана, как Дерек Сотель в его твидовом пиджаке и галстуке, как Майкл Рендер, как говорящая кукла и ходячие колонии грибов, как практически все и вся, с чем она сталкивалась после того, как проснулась от шума дождя, это существо было агентом отчаяния, стремящимся лишить ее надежды.

Они использовали кровавую трагедию ее детства, горе, вызванное смертью матери, совсем молодой, от рака, запрятанные в подсознание страхи, сомнения в себе, даже любовь к творениям Т.С. Элиота, чтобы сбить ее с толку, истощить физически и духовно, ввергнуть в черную пучину отчаяния, превратить в полую женщину, парализованную силу, неспособную помочь невинным.

Во всех этих событиях она многого еще не понимала, возможно, никогда бы не смогла понять, но одно знала наверняка, пусть и не представляла себе, с чего такая уверенность в собственной правоте: пока у нее оставалась надежда, они не могли ее тронуть.

— Нет у тебя власти ни надо мной, ни над ними. Я — их попечительница, — заявила Молли, удивляясь слову, которое сорвалось с ее языка. Ранее она его никогда не использовала, хотя и понимала значение этого слова: она брала на себя всю заботу о детях. — Я забираю их отсюда. Всех. И сейчас.

Существо потянулось рукой к ее лицу. Растопырило пальцы с когтями так, словно хотело скальпировать ее, от подбородка до линии волос, от уха до уха. И прикосновение было холодным, как лед, мерзким.

Она не отпрянула. Не дернулась. Не задержала дыхание.

После короткого колебания существо убрало руку.

Инопланетянин еще с мгновение смотрел на нее, и, пусть Молли видела такое лицо впервые, она знала, что на нем отражаются ненависть, ярость и раздражение.

А потом, словно став невесомым, пришелец оторвался от пола и взлетел вверх (несколькими мгновениями раньше Молли опасалась, что такое произойдет с нею). Прошел сквозь потолок, возможно, притягиваемый колоссальным кораблем, который пролетал над Черным Озером.

Глава 62

Четыре лишенные лиц фигуры исчезли из мраморного фойе.

Молли, пятеро детей и сопровождающий их Вергилий присоединились к Нейлу и его команде в тот самый момент, когда толстый слой тумана начал подниматься и рассеиваться.

И сквозь него они увидели корабль-матку, пролетавший над городом совсем низко, едва не задевая верхушки деревьев. И поверхность этого корабля радикально отличалась от той, что показывали в фильмах. Вот Молли и смотрела на него, раскрыв рот, испытывая, однако, не изумление, не благоговейный трепет, не ужас… а неведомо откуда снизошедшее на нее спокойствие.

Никакого металлического блеска, как в тысячах фильмов, никаких ярких огней, как в «Близких контактах третьего вида», никаких боевых орудий, как в «Звездных войнах». Вместо всего этого что-то органическое и невероятно странное. Местами блестящее, как хитиновые панцири, местами чешуйчатое, местами гладкое, нежное и пульсирующее, словно внутри медленно билось огромное сердце. Где-то торчали ряды пик или рогов, где-то она видела кратеры, похожие на язвы, гнойники, раны, где-то извивались щупальца.

Но самой невероятной особенностью этого необъятного корабля были человеческие лица. Они покрывали всю его поверхность, десятки тысяч, миллионы лиц, мужчин и женщин всех рас и народов, которые открывались и закрывались пребывающими в непрерывном движении мембранами.

Корабль все летел над городом, широченный и длиннющий, человеческое воображение просто не могло представить себе его истинные размеры, по массе и объему превосходящий все корабли, вместе взятые, созданные за всю историю человечества, превосходящий в тысячу раз, в тысячу тысяч раз. И хотя двигательная система корабля (вероятно, антигравитационная) не издавала ни звука, левиафан ускорялся у них на глазах, пока все лица не начали расплываться, он набирал и набирал скорость, миля за милей его корпус проносился над городом. Помимо ускорения он начал еще и подниматься сквозь редеющий туман и в конце концов пропал из виду.

Через несколько секунд после того, как он перестал нависать над городом, Молли перестала ощущать и пульсации его двигателей. Тем не менее она продолжала смотреть в небо, пусть там уже и не было ничего, кроме лилового тумана, стояла и смотрела точно так же, как Нейл и дети, стояла и смотрела, пока внезапно не полил дождь.

Глава 63

Как только начался ливень, они ретировались в банк, ярко освещенный лампами Коулмана и вроде бы безопасный для пребывания. Обследовав все помещения, они убедились, что угрозы действительно нет, ни со стороны людей, ни от кого-то еще.

Вода лилась на землю, но не с такой силой, как в прошлую ночь. Этот дождь не светился, да и пах, как положено пахнуть дождю, — чистотой и свежестью.

Ливень окончательно разогнал туман, и света за окнами только прибавлялось по мере того, как неестественный лиловый сумрак уступал место обычному ненастному осеннему дню.

Защитникам банка удалось привезти кое-какие припасы до того, как инопланетяне вмешались в их планы. Молли обнаружила целые ящики с баллончиками сжиженного газа, которые использовались в лампах Коулмана. Такого запаса хватило бы, чтобы освещать все помещения банка на протяжении многих недель. Нейл нашел одеяла, коробки с консервированным мясом и фруктами, крекерами, сладостями, свежим хлебом, булочками, пирожными.

Постелив одеяла в три слоя, они устроили удобные постели на полу в фойе. При необходимости собачий бок мог сыграть роль грелки. Свернутое вчетверо одеяло стало подушкой.

День катился к вечеру, а дождь все не унимался. Вроде бы вокруг царили спокойствие и умиротворенность, но Молли не доверяла тому, о чем свидетельствовали ее органы чувств. Перед наступлением темноты они вывели собак на короткую прогулку, чтобы те могли справить естественные надобности, потом проверили все запоры на окнах, заперли двери на все замки, забаррикадировали их мебелью. Инопланетян их меры предосторожности не остановили бы. Они могли проникнуть в банк через стены, пол, потолок, но вот для прочей неземной живности надежно запертые окна и двери наверняка стали бы непреодолимой преградой.