Гитлер_директория - Елена Съянова

— …Мы знаем, кто вы. Вас называют «доктор N». Мы должны получить от вас подтверждение или опровержение факта атомных испытаний. Наглядное и неоспоримое, — заявил доктору Уилберт. — И мы получим его от вас любой ценой. Но важен фактор времени. Важен для вас. Если мы получаем информацию немедленно, то вы, гарантированно — все остальное: жизнь, деньги, безопасность для вашей семьи.

Реакция немца оказалась совершенно непредсказуемой. Он вдруг резко расхохотался:

— Для моей семьи?! Подтверждения?! Ха-ха-ха… Вы их получите!

В это время в пригороде Вашингтона состоялась встреча Алена Даллеса с представителем военно-промышленного комплекса США.

Беседа была запротоколирована помощником Даллеса следующим образом:

ОТ ЛИЦА ДАЛЛЕСА. Пока я не могу сообщить вам ничего нового. Мы в стадии установления личного контакта. Я уже знаю имя этого человека — Карл Вольф, самое доверенное лицо рейхсфюрера.

ОТ ЛИЦА НЕИЗВЕСТНОГО. А вы абсолютно убеждены, что Гиммлер по-прежнему держит под контролем атомный проект? А если он блефует, набивает цену?

ОТ ЛИЦА ДАЛЛЕСА. Гиммлер держит под контролем не только атомщиков. Надеюсь, что очень скоро мы узнаем много интересного о других секретных разработках немцев. Но прежде всего — информация по бомбе.

ОТ ЛИЦА НЕИЗВЕСТНОГО. Вы уверены, что речь идет о бомбе, а не о ядерном снаряде с радиусом поражения в 500 метров?

ОТ ЛИЦА ДАЛЛЕСА. Я убежден, что речь идет именно о бомбе.

Уилберт и Уилби вместе с немцем вошли в его дом. Навстречу им из детской спальни вышла женщина.

— Знакомьтесь, моя жена. Эльза, — произнес доктор N. — Эльза, сними парик. Пожалуйста.

Так нужно.

Женщина сняла парик; под ним оказалась совершенно лысая голова. Ее лицо, руки, шея были покрыты сыпью.

Доктор прошел в спальню, где в кроватях лежали двое детей.

— Идите сюда! — позвал он. — Смотрите!

У детей были такие же лысые головы; кожа покрыта болячками. Рядом с кроватями стояли тазики, для рвоты.

— Еще нужны подтверждения? — поинтересовался их отец.

Уилби невозмутимо фотографировал.

— Да, нужны еще фотографии, документы, — ответил Уилберт.

6 февраля 1945 года

Третье заседание в Ливадийском дворце

В этот день в залы Ливадийского дворца было допущено трое журналистов — по одному от каждой страны. По инструкции они не имели права задавать вопросы работающим на конференции; их присутствие было скорее декоративным. Неожиданно появился четвертый-представитель Франции.

Когда из глубины дворца, в форме Королевских ВВС, с белой папкой под мышкой, появилась Сара Черчилль, все четверо бросились ей навстречу.

АНГЛИЧАНИН. Ради бога, мисс, только одно слово!

САРА. Мне очень жаль.

АМЕРИКАНЕЦ. По инструкции — никаких вопросов официальным лицам, но вы ведь здесь как частное лицо. Пожалуйста!

САРА. С этого утра я помощник официального лица.

СОВЕТСКИЙ. Мисс, по какому вопросу вы сегодня в качестве помощника?

САРА. По вопросу Совета Безопасности ООН.

ФРАНЦУЗ. Мадемуазель, могу ли я сообщить читателям моей газеты, что… вам очень идет эта форма?

Сара с улыбкой кивнула и прошла дальше.

Заседание открыл Рузвельт.

РУЗВЕЛЬТ. Ну что ж, сегодня можно было бы сразу приступить к обсуждению вопроса о международной организации безопасности. Я считаю, что нашей главной задачей является обеспечение мира, по крайней мере, на пятьдесят лет. Я считаю целесообразным заслушать по этому поводу доклад государственного секретаря …

Стеттиниус начал делать доклад. В это время Сара Черчилль снова проходила через те же залы, но уже с красной папкой под мышкой, теперь в сторону зала заседаний. Она невольно обратила внимание, что журналисты на своих местах что-то непрерывно строчат в своих блокнотах. Сара бросила удивленный взгляд, слегка подцепив им своего соотечественника. Англичанин сорвался с места и побежал за ней.

ЖУРНАЛИСТ (на ходу). Совершенно никакой информации… Знаете ли, когда нет официальной информации, а ты вынужден ее выдавать… Собачья работа!

САРА. Я вас понимаю. Лучше делать новости, чем рассказывать о них.

ЖУРНАЛИСТ. О! (Быстро записывает.) И все же, мисс, все же… хоть полсловечка!

САРА. Хорошо. Записывайте! Сегодня здесь они делают то, о чем завтра другие будут только думать.

Сара Черчилль вошла в помещение перед залом заседаний, села за стол, переставив свой стул так, чтобы хотя бы краем глаза видеть своего отца.

Как и предполагал Рузвельт, Сталин после доклада госсекретаря США Стеттиниуса попросил передать ему текст для более детального изучения. Сталин сказал, что, на его взгляд, этот доклад представляет собой комментарий к посланию президента. А в послании заложено, как ему кажется, не только право наций высказываться в ООН, но и возможность такого механизма, который позволял бы нациям добиваться решений по важным для них вопросам.

В дискуссию тут же вступил Черчилль:

— Британия не возражает. Нельзя создавать впечатление, будто три великие державы хотят властвовать над миром, не давая другим даже высказать свое мнение.

— Право высказать свое мнение дешево стоит, — произнес Сталин. — Вы, вероятно, считаете, что если Китай подымет вопрос о Гонконге, то он пожелает только высказаться. Это неверно. Китай потребует решения. Если Египет подымет вопрос о возврате Суэцкого канала, то… потребует решения этого вопроса.

Черчилль собрался что-то отвечать, но Сталин продолжал:

— Премьер-министр Черчилль однажды высказал опасение, как бы не подумали, что три великие державы хотят господствовать над миром. А кто же замышляет такое господство? Соединенные Штаты? Нет, они об этом не думают. (Смех и утвердительный жест президента.) Англия? Тоже нет. (Смех и красноречивый жест Черчилля.) Итак, две великие державы выходят из сферы подозрений. Остается третья… СССР. Значит, СССР стремится к мировому господству? (Общий смех.) Или, может быть, Китай стремится к мировому господству? (Общий смех.) Ясно, что разговоры о стремлении к мировому господству ни к чему. Мой друг Черчилль не сможет назвать ни одной державы, которая хотела бы властвовать над миром. — Сделав небольшую паузу, Сталин поменял тон на почти задушевный, к концу речи переходящий в патетический: — … Да, пока мы все живы, бояться нечего. Мы не допустим, чтобы имела место новая агрессия против какой-либо из наших стран. Но пройдет десять лет или, может быть, меньше, и мы исчезнем. Придет новое поколение, которое не прошло через все то, что мы пережили, которое на многие вопросы, вероятно, будет смотреть иначе, чем мы. Что будет тогда? Мы как будто задаемся целью обеспечить мир, по крайней мере, на пятьдесят лет вперед. Или, может быть, я думаю так по своей наивности?

Сталин прямо и пристально посмотрел в глаза президенту Рузвельту, точно желая что-то услышать от него в ответ прямо сейчас. Рузвельт выдержал этот взгляд молча. Сталин продолжил уже обычным тоном, по-деловому:

— Главное условие для сохранения длительного мира — это единство трех держав. Надо выработать такой устав, который максимально затруднял бы возникновение конфликтов между нами. Это главная задача.

РУЗВЕЛЬТ (искренним, задушевным тоном, глядя в глаза Сталину и прижав руку к груди). Поверьте, единство великих держав — одна из главных наших целей!

ЧЕРЧИЛЛЬ (сбивая патетику, несколько ворчливо). А нельзя ли сегодня обсудить польский вопрос?

Сталин и Рузвельт, опустив глаза, почти одновременно кивнули.

РУЗВЕЛЬТ. Поскольку Соединенные Штаты находятся далеко от Польши, я прошу двух других участников совещания изложить свои соображения.

ЧЕРЧИЛЛЬ. У Великобритании нет никаких материальных интересов в Польше. Великобритания вступила в войну, чтобы защитить Польшу от германской агрессии. — На этих словах переместившееся солнце одним лучом поразило его прямо в глаз. Черчилль сморщился, стараясь увернуться, поднял указательный палец: — Великобритания интересуется Польшей, потому что это — дело чести Великобритании!

СТАЛИН (воспользовавшись его дискомфортом). Если для британского правительства Польша — вопрос чести, то для русских вопрос о Польше — это вопрос жизни! И дело не в том, что Польша — пограничная с нами страна. На протяжении истории Польша всегда была коридором, через который враг шел на Россию. Почему враг шел так легко? Потому что Польша была слаба. Польский коридор не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри собственными силами Польши. Для этого нужно, чтобы Польша была сильна. Вот почему Советский Союз заинтересован в создании мощной, свободной и независимой Польши. (После паузы, весомо.) Вопрос о Польше — это вопрос жизни и смерти для Советского государства.