Я боялся - пока был живой - Виктор Меньшов

И тут ему в глаза ударил луч фонарика.

Саша прикрыл слезы на глазах выставленной перед собой ладонью, повернутой к тем, кто светил ему прямо в лицо. Пули сначала пробили эту вытянутую ладонь...

Глава восемнадцатая

Арнольдик стоял, подняв руки вверх и не спускал глаз с ладони владимирского милиционера, в которой была его медаль.

- Что же ты так, фронтовик? - спросил милиционер. - Вернулся, не посмотрел как следует. Знал же, что должна быть засада.

- Я эту медаль кровью оплатил. Она мне дороже всех наград. Да тебе не понять. Молодой ты, - устало ответил ему Арнольдик.

- Почему же мне не понять? - вроде как даже обиделся милиционер. - У моего деда точно такая была. Умер дед два года назад. У нас в доме его пиджак на стуле дедовом любимом висит. А на пиджаке - награды его. А на стенке, над стулом этим, портрет деда. Молоденький он там. Под конец жизни все удивлялся: как же, мол, так, мы фашистов победили, а нас собственное государство, которое мы защищали, на колени ставит, да унижает всячески, а ко Дню Победы нам подарки Германия шлет? Так он и не понял.

Милиционер помолчал, посопел носом.

- На, дед, забирай медаль свою отважную, да беги скорее отсюда. Не верю я, что ты что-то плохое задумал. Никому и ничему я не верю. Начальство пьет, взятки почти открыто берет. Деловых трогать не велят. Бандиты в городе как хозяева, с начальством нашим ручкаются. Хотя бы ты, дед, скажи мне, что происходит? Может ты знаешь?

И звучала в его голосе боль, горечь, отчаяние и усталость, словно придавило его к земле творящееся на его глазах безумие.

Арнольдик только вздохнул А что он мог сказать? Что мог сказать маленький обыватель, униженный, как и все, нищетой, никому не нужный ученый, никому не нужный солдат Великой Армии, Армии Победительницы?

Но он все-таки сказал:

- Я не знаю, сынок. Не знаю. Я старался не думать об этом. Старался не замечать этой пляски на гробах. Но такое это государство, сынок, что оно не может позволить человеку жить в стороне от него. Ему, государству, надо сломать, подмять человека... Я не знаю, что надо делать, как надо делать. Но я не стану прежним. Я должен сделать то, что должен сделать. Нам в руки попал документ, который показывает, как государственные интересы стали отражать интересы бандитские. Мы обязаны сделать так, чтобы об этом узнали все. А тебе, сынок, спасибо! Я человек не верующий, но храни тебя Бог, сынок...

- Ладно, дед, давайте скорее, только поторопитесь, догадались уже, что вы к вокзалам идете. Зря вы это. Там полно охраны...

Он махнул рукой и отошел в темноту арки, давая дорогу Арнольдику и Скворцову, который вышел из укрытия. Они дошли почти до конца улицы, когда вдруг где-то загрохотал выстрел пушки и перед самым их носом обрушилась кирпичная стена, посыпались кирпичи, а из тучи кирпичной пыли вылетела прямо на них коляска, в которой сидел я, а на запятках притулился, вобрав голову в плечи, Павлуша.

- Промахнулись! Промахнулись! - радостно заорал я в сторону БМП, которая еще раз разворачивала ствол в нашу сторону.

- Не ори, придурок! - прикрикнул на меня Скворцов. - Мотаем скорее отсюда! Пока нас в клочья не разнесли!

Тут мне удалось завести мотор у моей коляски.

- Цепляйтесь! Цепляйтесь! - заорал я Арнольдику и Скворцову, которые не замедлили воспользоваться моим предложением.

Взрыв прогремел как раз на том самом месте, с которого мы рванули на моей коляске, нам в спины ударила взрывная волна, которая никакого вреда не причинила никому, если не считать Павлуши, которого выдуло на дорогу прямо перед нами.

Мы с трудом успели затормозить, даже завалили набок мое кресло.

И тут из люка, возле которого упал Павлуша, нам замахали руками, называя нас к тому же по именам.

- Давайте скорее! - звали нас.

Мы никак не могли решиться, до тех пор, пока не выскочили из люка два оборванца и не засунули визжащего Павлушу в открытый люк.

Мы подбежали, а я подъехал к ним: оборванцы были без оружия.

- Скорее спускайтесь! - торопили они нас. - Сейчас на пальбу съедутся. Скорее! У нас Нинель Петровна и ваш Вася...

Махнув на все рукой, мы полезли. Вернее, не мы, а они, поскольку я со своей коляской никак не влезал в этот люк.

Произошла короткая заминка, потом один из бомжей махнул рукой:

- Закрывайте крышку! Мы уйдем верхом. Я его по системе вентиляции выведу к вам...

Крышка люка задвинулась, и вовремя - к нам приближались сирены патрульных машин.

- Давай в тот переулок! - приказал, запрыгивая на запятки, бомж.

Я последовал в указанном направлении, а он только командовал:

- Направо! Налево! Направо. Стоп!

Мы остановились напротив небольших ворот, похожих больше на калиточку, настолько они были малы. На них висел ржавый замок, довольно хилый на вид.

- Давай с разворота! - распорядился мой провожатый.

Я с полуслова оценил замысел, развернул коляску задом и, врубив мотор, врезался в воротца, они распахнулись, замок отлетел, как игрушечный.

Мы въехали в сырое мрачное помещение. Очень темное, в котором что-то непрерывно гудело.

- Трансформатор, что ли? - спросил я.

- Не, вентиляторы, - ответил мой спутник.

Он уверенно ушел в мрачную темноту, что-то щелкнуло, и тускло загорелись под потолком несколько лампочек, освещая захламленное пространство довольно большого зала, в конце которого высились еще одни ворота: высокие и деревянные. К ним-то и направился мой провожатый.

Ворота заскрипели, расползлись створками в стороны, открыв огромное, метра три в диаметре, окно-иллюминатор, в котором вращался гигантский пропеллер.

Бомж повернулся ко мне и улыбнулся широко и весело, беззубой щедрой улыбкой:

- Нам туда...

Он показал на этот вентилятор, похожий больше на огромную мясорубку.

Я отъехал в сторону и замотал головой, что означало категорическое несогласие принять это предложение.

- У нас нет другого способа попасть к друзьям. Только пройти через систему вентиляторов...

- Через систему?! - взвился я. - Да ты что - рехнулся?! Ты руками будешь останавливать эту махину?! Я видел что-то подобное в кино, но это не кино.

Я показал на огромные крылья вентилятора, которые со свистом рассекали воздух.

- Ах, это... - бомж махнул рукой. - Слушай сюда: каждые полчаса вентилятор останавливается на три минуты...

Я попытался что-то возразить, но он только отмахнулся:

- Слушай! В системе - шесть вентиляторов, за три минуты мы должны успеть пройти все шесть, иначе - каюк...

- А зачем все сразу? - удивился я. - Три минуты вполне достаточно большой срок, но если шахта длинная, то можно и не успеть. А вот за два раза мы успеем совершенно точно. Куда спешить?

- Жить! Придурок! - оскалился бомж. - Там шахта - сто двадцать пять метров, и через каждые двадцать пять метров - вентилятор. Да еще по одному на входе и выходе, итого - шесть. Останавливаются одновременно, включаются - тоже. Шахта - металлическая труба. Гладкая. Ухватиться не за что. Ты представляешь себе, какая там тяга, когда все шесть вентиляторов работают?