Время одиночек - Артём Каменистый

Тим, еще не веря в случившееся, медленно огляделся по сторонам, посмотрел за спину. Так и есть. Он стоял посреди ледяной равнины. Лед, снег, склонившийся кусок мачты, человек… Больше здесь ничего не было! Мысли его вдруг стали очень четкими – он в один миг понял, что случилось. И чего так опасался боцман.

Штиль вовсе не означал, что «Клио» стоит на месте, – его так и продолжало тащить на юг проклятое течение. Капитан не мог провести навигационных измерений, но подозревал, что их уже принесло к границе ледового поля. Если бы они просто уткнулись в лед – не смертельно, но им не повезло: корабль попал в исполинский разлом. И окончательно не повезло, когда эта трещина сомкнулась.

Четыре десятка моряков погибли в один миг. Тим лишился друга и товарищей. Да и сам скоро умрет: смерть лишь посмеялась над ним, дав недолгую отсрочку. У него есть одежда, не слишком теплая для такой местности, но некоторое время протянуть позволит, и есть верхушка мачты. Это все. Выжить здесь он не сможет – замерзнет через несколько часов. Может, не растягивать мучений? У него есть нож – обрежет кусок каната, повесится на мачте. Может, через сотню лет сюда попадет очередной несчастный – и волосы зашевелятся на его голове при виде страшного памятника, оставленного Тимом.

Брр… Нет уж, убивать себя он не будет. И оплакивать себя тоже не станет. Он будет оплакивать погибших товарищей и своего друга Токса. И ждать конца – ничего другого не остается.

Достав из-за пояса рукавицы, надел, пошел к могиле китобоев. Говорят, что смерть от холода легка… Что ж, он скоро это узнает. Жаль, что здесь недостаточно холодно: умирать Тиму придется долго. Скорее всего, придется ждать до ночи. Вот ночью придет настоящая стужа, а с нею и смерть.

Лед задрожал, Тим непроизвольно присел. Опять? Да сколько же можно ломаться этому проклятому льду! Или он решил вновь разойтись, чтобы утащить под воду последнюю жертву?.. Что это?!

Смерть в очередной раз решила пошутить над юным кочевником. Тонкий лед на противоположном краю разлома не выдержал напряжения, вновь начал крошиться, рассыпаться на мелкие обломки. «Клио», оказывается, и не думал уходить на дно. Неудивительно: весь трюм корабля был забит пустыми бочками, да и уйти в пучину моря судну спокойно не дали – под воду оно отправилось принудительно, задавленное льдами, наверняка не весь воздух успело выпустить.

Массивная льдина, вздымаясь, погруженным концом выдавливала корабль на поверхность. «Клио» вышел из пучины носом вперед, замедлился, замер – движение льда вновь прекратилось. Корма осталась под новорожденным торосом, но все остальное вылезло сушиться на мороз. Тим впервые увидел днище и киль «Клио». И, несмотря на дикость ситуации, банально удивился: почему-то он считал, что вода скрывала гораздо меньше. Поразительно, как велика была осадка корабля.

Бедствие оставило от корабля лишь тень былого «Клио». Мачты оторвало, в пробоинах по бортам виднелись лопнувшие шпангоуты и сплошное ледяное крошево, заполнившее трюм. Казалось, что судно пробыло подо льдами годы, а не несколько минут.

Тим, осмотрев корабль издали, сразу понял две важные вещи: вряд ли там кто-то смог уцелеть – даже если не попал под удары льдин, нескольких минут без воздуха в ледяной воде не пережить; и второе – у него самого появился шанс протянуть подольше. Насколько подольше – неизвестно, но он постарается.

«Клио» перестал быть кораблем: теперь это просто груда мусора, но в этом мусоре была масса жемчужных зерен, способных продлить жизнь Тиму. Надо только не медлить – мало ли что затевает опять этот лед. То заберет, то отдаст… Может опять забрать в любой момент.

Оскальзываясь на свеженьких, темных ледяных глыбах, выдавленных из моря, Тим бросился к кораблю. Если сейчас по этой трещине вновь начнется движение, он погибнет.

Это его уже ничуть не пугало: гораздо страшнее медленно умирать от холода, кутаясь в драную куртку. Лучше уж так – сразу.

Возле борта на крупной ровной льдине лежал вельбот. Почти целый – лишь корму размозжило и пару банок там же вышибло. Раскидав руками ледянее крошево, Тим добрался до уложенных на днище трокелей, вытащил один. Длинноват – ему таким работать будет очень неудобно. Просунул его в трещину льдины, поднажал, рванул. Дерево треснуло, у лезвия остался полутораметровый кусок. То, что надо.

Подскочил к обширной пробоине, цепляясь за обломанные доски, забрался в дыру. Опираясь ногами на завалы изо льда и древесных обломков, добрался до палубы, кинулся к салотопке. Тим наивно надеялся, что там могли сохраниться тлеющие угли. А почему бы и нет? Он точно помнил, что задвижка на дымовом отверстии была опущена. Прилегала она очень плотно, значит, в топке мог остаться воздушный карман.

Салотопка уцелела – стояла как новенькая. Но, открыв железную дверцу, Тим чуть не взвыл – ему под ноги хлынул поток грязной воды, обдав штаны сажистыми брызгами. Ох и дурак же он! Какие угли здесь могли остаться?! Топили же не углем, а отходами вытопки – эта вонючая гадость тлеть часами не будет.

Значит, с костром придется повременить – эту проблему Тим решит позже. Огонь придется добывать – иначе ночью он не выживет.

На салотопке в железных гнездах крепились инструменты для команды топильщиков – широкие топоры для рубки негабаритных кусков китовой плоти, здоровенные двузубые вилки на деревянных ручках для перемешивания содержимого котлов, широкие ухватистые лопатки для очистки котлов от огарков, плоские жестяные совки для извлечения золы из топки, стальная кочерга.

Последнюю Тим ухватил с собой – ее можно использовать вместо лома, если трокелю не поддастся крупный обломок. Также прихватил лопатку.

Палубный настил над камбузом снесло, сам камбуз засыпало льдом. Работая кочергой и трокелем, Тим остервенело докапывался до своей цели – в шкафчике возле печей кок хранил огниво и жир для растопки. Пока что ледяной мусор поддавался инструменту легко – почти везде хватало трокеля, а то и лопатки. Но это будет продолжаться не вечно – холод в конце концов сцементирует эту массу в крепкий монолит, и вот тогда Тиму придется несладко. Если он до этого момента доживет.

Хотя если откровенно, то и сейчас особой сладости в его положении не было.

К шкафчику Тим добрался часа за два, порвав левую рукавицу и натерев мозоль на все еще нежной коже ладони. В интенсивной работе был свой плюс: от холода он не страдал – даже куртку тянуло расстегнуть.

Шкафчик особо не пострадал, только опрокинулся. Открыв дверцу, Тим горестно вздохнул: ему опять не повезло. Внутренности шкафчика оказались залиты жиром – бутыль разбилась. Увидев среди обломков маленький кувшинчик, достал, вытащил деревянную пробку. Есть! Кувшинчик почти до самого верха забит кусочками трута. Причем они абсолютно сухие – вода сюда не забралась!