Время одиночек - Артём Каменистый

Эта часть сада была закрыта не из соображений безопасности. В принципе закрыта она лишь на словах – любой посетитель дворца мог зайти сюда беспрепятственно. Но мало кто к этому стремился. Был у этого чудесного уголка один существенный недостаток, проявившийся из-за недальновидности строителей дворца. Первый Император строил свой дворец в большой спешке. Ну правда, что за император без дворца? Если император спешил, то медлить не позволял ни себе, ни другим. Так что строители тоже спешили. В итоге в рекордные сроки был возведен самый величественный дворец в мире – своей величественностью он не уступал даже руинам Древних. Император, наверное, недолго раздумывал, как назвать это монументальное сооружение, и, как легко догадаться, назвал его просто – Дворец. Со временем начали вылезать многие недостатки, связанные с огрехами строителей. Причем некоторые исправить было проблематично – они легко переживали ремонты и реконструкции, продолжая портить жизнь обитателям Дворца. В частности, большое неудобство доставляла система канализации. Во Дворце, считая персонал, охрану, придворных, гостей со свитами и посетителей, ежедневно пребывало не менее восьмисот человек. Все эти люди время от времени испытывали естественные потребности. Проблема заключалась в том, что передовая для своего времени система дворцовой канализации более-менее могла обеспечить вывод отходов жизнедеятельности двухсот человек, но никак не восьмисот. Все попытки реконструировать канализацию к успеху не привели – инженеры не смогли победить ошибку первоначального замысла старинных зодчих. Нет, с проблемой смыва содержимого туалетов они все же справились – добавили воды в сливную систему. Но – увы: такого увеличения стоков уже не выдерживал замковый коллектор.

Узкая труба, протянутая за первую стену, не справлялась. Коллектор переполнялся, и зловонная жижа растекалась по одному из живописнейших уголков сада. Попытки прокладки новых труб успех приносили только временный. Над трубами будто проклятие тяготело – забивались мгновенно, и вновь вонь растекалась по саду. В конце концов инженеры, устав биться с трубами, провели глубокую канаву. После одного из ливней стены канавы вдруг поплыли, дно почему-то резко просело, в образовавшуюся зловонную воронку рухнула часть фасада на углу замка. Проектировщика утопили в содержимом воронки. После этого злополучную канаву засыпали и запретили любые раскопки вокруг дворцового коллектора. Для вывоза его содержимого организовали специальную службу императорских ассенизаторов – их бочки на колесах днями стояли у выводных галерей коллектора, где их заполняли вручную, с помощью ведер. Чтобы не смущать утонченных взоров обитателей дворца такой приземленной картиной, место неблаговидного действия прикрыли стеной из розового кирпича. Стена не позволяла видеть ассенизационных повозок и вечно пьяных золотарей с грязными ведрами, но вот миграции запахов ничуть не мешала – благоухало в округе вовсе не фиалками. Кроме того, при ливнях коллектор иногда начинал бунтовать, вновь заливая округу, потому здесь хорошо росли кусты и деревья, но то, что для растений – благо, для людей – мерзость. То, что брат любил в саду именно этот загаженный утолок, Монку очень не нравилось. Братский долг, как и долг второго наследника, требовал не отказывать Олдозизу в просьбе посещений. Но Монк ненавидел в такие моменты и брата, и дерьмо в коллекторе, причем дерьмо ненавидел даже поменьше, чем брата.

Подобные вызовы неизбежно отражались на его настроении отрицательно – вот и сейчас он шел к беседке, чуть ли не шипя от сдерживаемого недовольства.

Подходя к озеру, Монк натолкнулся на двух личных охранников Олдозиза. Два мальчика-пажа поклонились издалека, растягивая накрашенные губы в томных улыбках. Один из них при этом не смог удержать наманикюренными пальцами своей тонкой, практически игрушечной алебарды – та со звоном прокатилась по булыжникам мощеной садовой тропинки. Проходя мимо него, принц едва сдержал нестерпимое желание плюнуть ему на голову. Нельзя: все пажи – это отпрыски людей, которых нельзя обижать даже подобными мелочами. Не стоит наживать себе лишних врагов – их и без того более чем достаточно. Олдозиз возлежал в тени беседки на низкой кушетке.

Подперев рукой голову, он любовался озером, не забывая при этом что-то пожирать из вазы, установленной на крошечном столике. Разглядев брата, Монк едва не издал страдальческий стон. Ну нет, только не это… Олдозиз на младшего брата не походил вообще – ни внешне, ни характером. Возможно, не зря про мать их поговаривали всякое: не может от одного отца получиться два таких разных отпрыска. Монк высок, крепок, поджар – будто волкодав. Глаза черные, волосы еще черней, ладони широкие, крестьянские, с грубыми пальцами. Олдозиз на него был похож лишь ростом – так же высок. В остальном ничего общего – рыхлый толстяк, страдающий одышкой, белокур, в отличие от куцей прически Монка вечно ходит с неухоженной шевелюрой, вьющейся почти до пояса, ладони тонкие, с длинными «музыкальными» пальцами и перламутровыми отшлифованными ногтями. Глаза водянистые, мутноватые, вечно смотрят в никуда. Если сравнивать характеры… Лучше не сравнивать…

Олдозиз встретил брата, одетый в воздушное женское платье с открытыми плечами; радостно улыбаясь, он протянул руку для поцелуя.

И без того испорченное настроение Монка при виде этого зрелища отнюдь не улучшилось – с удовольствием плюнув на ладонь чокнутого первого наследника, он прошипел:

– Олди, что ты себе позволяешь?! Весь дворец, наверное, уже судачит! Как ты мог показаться на людях в этих бабских тряпках?!

Олдозиз, нисколько не обидевшись на грубую выходку брата, не переставая улыбаться, вытер плевок кружевным платком, томно вздохнул, лениво выдал:

– Сегодня я не Олди, сегодня я буду Зизи.

– Ты, наверное, сильно удивишься, но я это уже заметил! – рявкнул Монк.

– Бегом к себе – и закройся, чтобы тебя не видели!

– Ты – плохой! – наигранно всплакнул брат. – Зизи скучно. Зизи пришла на озеро покормить золотистых рыбок хлебными крошками.

– Рыбок?! Братец, даты окончательно спятил! В этом озере вместо воды плещется дерьмо из нашего проклятого коллектора! Рыбок оно захотело… Сходил бы лучше утопился, раз уж пришел.

– Злой. Плохой. И еще ты ужасно противный. Давай поиграем в желания, ведь мне скучно.

– С задницей своей поиграй!

– Фи! С ней неинтересно – у нас с ней желания одинаковые. Ну давай, ну загадывай!

– У меня, Олди, далеко не одно желание – я хочу, чтобы ты немедленно убрался из этого вонючего сада к себе, переоделся там в одежду, подобающую принцу, и больше себе такого не позволял. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы все эти женоподобные пажи утопились в этом самом коллекторе. Далее неплохо было бы кастрировать всех твоих слуг, друзей и телохранителей, после чего пусть Карвинс продаст их в бордель, а вырученные деньги передаст в казну: эта шайка мужеложцев изрядно ее потрепала – вот пусть и компенсирует.