Взломать Дарвина: генная инженерия и будущее человечества - Джейми Метцль

быть уверены, что их дети не заболеют определенными заболеваниями, проживут дольше и получат больше шансов преуспеть. Если преимущества окажутся достаточно велики, то можно представить себе ускоряющуюся кривую преимуществ. Поколение усовершенствованных людей может обладать выгодами, необходимыми для того, чтобы их дети получили доступ к еще большим выгодам, и т. д. Кроме того, таким людям будет важно, чтобы их дети скрещивались только с партнерами со схожими генетическими изменениями и чтобы каждое последующее поколение генетически модифицировалось, усиливая влияние этих улучшений из поколения в поколение.

С другой стороны, родители, избравшие путь генетического улучшения детей, могут обречь свое потомство на жизнь, полную боли и страдания в том случае, если детям будет неинтересно выполнять функции, заложенные в них наукой. А поскольку генетика не единственный фактор успеха, ребенок может не быть достаточно хорош в той деятельности, для которой был рожден. Кроме того, может возникнуть негативная социальная реакция на улучшенных людей или любая другая непредвиденная опасность.

Те же, кто откажется от генетического улучшения, сделают из своих детей людей второго сорта, если вдруг в каких-то областях те не смогут сравниться с генетически оптимизированными или улучшенными сверстниками. Со временем разница в возможностях тех, кто идет по пути генетического улучшения, и тех, кто от него отказывается, будет неуклонно расти. В перспективе это может привести к образованию двух классов людей, о чем писал Г. Д. Уэллс в своем романе 1895 года «Машина времени».

Что бы ни случилось, конкуренция лишь ускорит этот процесс. По примеру спортивных учреждений и родителей государства примут разные конкурентные шаги, чтобы примкнуть к генетическому улучшению.

* * *

Когда в 1944 году стало ясно, что союзники выиграют Вторую мировую войну, американские и союзнические стратеги стали создавать образ лучшего мира, который можно будет возвести на пепелище глобального разрушения. Поскольку в унитарном суверенитете и чрезмерном национализме увидели раковую опухоль, приведшую к двум мировым войнам, стратеги создали такие институты, как Организация Объединенных Наций, Всемирный банк и НАТО, чтобы поддерживать новые идеи коллективного суверенитета и ответственности. Они закрепили такие понятия, как транснациональные права человека и международное право, которые должны были сдерживать агрессивную и часто опасную конкуренцию между государствами.

Эти планы во многих отношениях превзошли самые смелые мечты. Известное американское себялюбие, подкрепленное военной мощью, заложило фундамент для укрепления мира и процветания на большей части земного шара. В течение десятилетий после окончания войны темп экономического роста, инноваций и улучшения общего благосостояния в мире был выше, чем в любой другой период в истории человечества, даже несмотря на продолжавшуюся десятилетия холодную войну между США и СССР.

Но страны, как и люди, существуют в условиях жесткой конкуренции, похожей на биологическую эволюцию, в которой статус-кво никогда не длится вечно. Подобно тому, как биологические организмы преобразуют развитые способности в конкурентные преимущества, страны трансформируют сочетание талантов своего населения, структур управления и природных ресурсов в национальную мощь, которую можно использовать, чтобы обучить больше людей, построить более эффективное правительство, а также получить дополнительные ресурсы и преимущества перед другими.

И хотя в 1989 году, когда казалось, что либеральная демократия победила все другие формы правления, политический теоретик Фрэнсис Фукуяма заявил о наступлении «конца истории», эта теория разбилась о камни естественной истории конкуренции между государствами[428]. Распад Советского Союза в 1991 году создал почву для кратковременного расцвета глобализма под предводительством США. Но на горизонте уже появился новый соперник.

Более 4000 лет Китай был великой цивилизацией, но в последние века в стране настали тяжелые времена. Не сумев модернизироваться, Китай потерпел поражение в серии сражений с европейскими противниками и Японией в XIX и начале XX века. Затем страна прошла через череду ужасных разрушений, когда во время Второй мировой войны китайские националисты отбивались от вторжения японцев. А в 1949 году коммунистические силы Китая одержали верх над националистами в гражданской войне и взяли под свой контроль страну, и Мао Цзэдун призвал китайский народ «встать с колен» после стольких лет иностранного господства. Но у борьбы под руководством Мао были тяжелые для китайского народа последствия. За 20 лет, прошедшие после революции, политика Мао опустошила Китай и его население, а также уничтожила и без того небольшую промышленную и технологическую базу. Во время культурной революции 1960-х и 1970-х годов многие университеты оказались закрыты, ученых сослали в сельскую местность, а исследования резко остановились.

Придя к власти в 1976 году, через пару лет после смерти Мао, Дэн Сяопин признал науку и технологии «основными продуктивными силами», необходимыми для того, чтобы заложить фундамент для роста Китая. Вновь открылись университеты. Ученые были реабилитированы.

Но по мере неуклонного обогащения Китай все больше негодовал от субъективных ограничений, налагаемых американским экономическим, политическим и военным господством, и агитировал за возвращение к благородному статусу Поднебесной, которым когда-то обладала страна. Для этого был нужен непрерывный экономический рост. Китайские лидеры полагали, что стране требуется наращивать военную мощь, чтобы защищать доступ к сырью и демонстрировать силу и внутри страны, и за рубежом. Совсем недавно президент Си Цзиньпин обозначил стремление страны к 2050 году занять свое законное место «глобального лидера» со «всеобъемлющей национальной мощью и международным влиянием», став мировым лидером в области технологий будущего. Китай намеревается не отставать от своего главного конкурента, а затем и превзойти его.

США считались мировым лидером в научных инновациях на протяжении без малого 100 лет. Они стали первопроходцами в области реактивных самолетов, космоса, компьютеров, информации, биотехнологий, генетики и в других научных революциях. Благодаря технологическому лидерству США большинство ведущих мировых компаний в этих секторах были сугубо американскими. На пике борьбы за лидерство в новом поколении революционных технологий, включая генетику, национальную одержимость Китая трудно не заметить.

«Момент озарения» для Пекина настал, когда алгоритм AlphaGo от DeepMind победил китайских чемпионов в игре го. Китайские лидеры, уже тогда одержимые идеей бросить с помощью экономической, военной и политической мощи страны вызов гегемонии США, осознали: статус мирового лидера в области искусственного интеллекта и связанных с ним технологий станет ключом к победе в борьбе за будущее во всех областях технологий и государственную мощь[429]. Поскольку высокоразвитый ИИ играет первостепенную роль в открытии тайн генома, стремление страны доминировать в этой отрасли серьезно повлияло на будущее генной инженерии человека.

Как оказалось, амбициозный План развития искусственного интеллекта следующего поколения, опубликованный Пекином в июле 2017 года, был во многом заимствован из плана администрации Обамы на 2016 год[430], с той лишь разницей, что вопрос о влиянии лидерства ИИ для национальной безопасности был поставлен на более высокий уровень. «ИИ стал новым центром международной конкуренции», – говорится в пекинском документе, и Китай должен «решительно перехватить стратегическую инициативу на новом этапе международной конкуренции в разработке ИИ,