Четыре повести о Колдовском мире - Андрэ Нортон

Она вытащила кинжал, чтобы разрезать веревки. Она почувствовала на себе чьи-то грубые руки, увидела злобные глаза. Они были слишком сильны для нее, как она ни сопротивлялась. С нее стащили воинские доспехи и кольчугу. Потом руки их потянулись к кожаной куртке. Она стала драться по-настоящему.

Она дралась, как сумасшедшая, и у нее, как у сумасшедшей, произошло раздвоение личности. Одна из них билась, охраняя свой секрет, другая в это же время с холодным интересом наблюдала, как растет Сила в центральном камне. Лорика уложили на землю и раздели до трусов. Кожа у него была очень белая там, где его не касалось солнце, и очень гладкая. Как у девушки. Ее кожа, во всяком случае, была не намного нежнее. Он прекратил сопротивление: видимо, больше не видел в этом смысла.

Удар почти лишил ее способности соображать. Она все же старалась не отключаться от действительности. Лорд Имрик, стоя перед камнем, кланялся ему. Он говорил какие-то слова на неизвестном ей языке, однако ей почему-то казалось, что это соколиная речь. Звучала она резко, монотонно, в ней слышалась странная, дикая музыка: ветер, рев бури и упоение убийством.

И все же это была чужая речь. В ней не было любви к соколиному племени. Напротив, она жаждала их крови. Эта Сила не была чистым дарителем смерти, таким как ворон, гриф, черная ворона.

Она была чужой, рожденной не человеком, она не была братом ее пернатых братьев. Родня ее, хозяева и хозяйки Силы, вступили на эту землю задолго до человека. Они и приговорили своего врага к вечному заточению. Но по прошествии многих лет сами они то ли умерли, то ли перешли в состояние, более странное, чем смерть. Охрана без них ослабела, раз уже в этот круг смог войти человек, обладавший сильной волей. Возможно, им двигало любопытство. А может, заточенная Сила возбудила в нем это любопытство и призвала его. Стоило ему оказаться внутри круга, он стал легкой добычей темной силы. Она пообещала ему все, чего он хотел. Ведь обещания ничего не стоят, зато цена, что она запросила, равнялась освобождению ее из заточения. За это она научила его способу разрушить сковавшие ее оковы. Она уговорила его дать ей то, что было для нее одновременно и пищей, и способом отомстить. Человеческая кровь тоже годилась, но кровь их соколов была намного слаще, и с ее помощью можно было быстрее добиться освобождения.

Джованна осела в схвативших ее грубых руках. Дело было не в одной крови. Связь между человеком и соколом заключала в себе великую Силу. Когда же связь перерезали, Сила эта переливалась в захватчика. Так должно было произойти и с Элмери: разлучить его с соколом, осушить их души, выпить кровь. А что до Лорика и ее самой… раз уж их соколам удалось избежать сетей, ей придется довольствоваться лишь человеческими душами и кровью. И только потом черная сила наконец, освободится.

В руке Имрика блеснул нож. Он присел рядом с Лориком. Охранники распластали ее брата по оружию.

— Начнем с тебя, — сказал лорд. — Птица твоя скрывается, ну и пусть. Если уж она не будет нашей, так и твоей она тоже не будет.

Лорик закричал. Высоко в небе эхом откликнулся соколиный голос. Лорик дернулся, лицо его исказила болезненная гримаса. Все его тело словно превратилось в стон. Лорд Имрик поднял нож и прицелился. — Джованна плюнула на свой секрет, на облачение, на все то, чем была до сих пор. Сила ее вырвалась наружу. Имрик отпрянул, охранники побелели. Она же почти засмеялась. Лунная магия. Ну конечно, это она. А луна, хотя и слегка ущербная, еще имела в себе немного силы. Она пила ее, как вино.

Выпустив наружу Силу, она прочитала мысли союзника, который до сих не знал, кем она была на самом деле. Леди Гвенлиан не очень удивилась: «Колдунья, — сказала она, передавая на расстоянии ей свои мысли, как это делают соколы. Я и не догадывалась. Но женщина, да, конечно. С первого момента, как я увидела твое лицо».

Джованна помолчала: «Как?»

«Мальчики редко бывают такими красивыми, — Гвенлиан смеялась. — Да ты не можешь этого отрицать. А женщина узнает сестру, даже в кольчуге сокольничего».

«Сестра, — сказала Джованна, словно пробуя на вкус это слово. И, прежде чем ее покинула смелость: — Ты поможешь мне?»

Ответ Гвенлиан не требовал слов. Сила ее рванулась вперед, и словно твердая рука взяла за руку Джованну.

Сила в камне достигла уже апогея. Она выглядела в глазах Джованны, как огромная ворона. Ворона эта потягивалась и расправляла крылья. В темноте замерцала нить, тонкая, как паутина, и не менее прочная. Свет, падавший на нее, был лунным светом, освещавшим крылья белого сокола. Нить избежала вороньих когтей. Северный Ветер не приближалась. Джованна хотела, чтобы она вообще улетела, но та не послушалась. Джованна ударила ворону по месту, оставленному незащищенным. Ворона не то злобно закаркала, не то засмеялась металлическим смехом.

«Посмотри! — вопила она. — Посмотри, что ты наделала».

Тело Джованны охватило холодом. С нее содрали рубашку, слетела повязка, стягивавшая грудь. Небу открылась правда, когда же спустили и бриджи, все увидели полную правду. Охранники улыбались. Радости же лорда Имрика не было предела.

— Клянусь всеми Силами Воздуха! Что у нас здесь такое? — глаза его сузились. — Или в этом и есть секрет сокольничьих?

— Разденьте их догола, — распорядился он.

Она могла перенести свою наготу. Смешки и комментарии ее тоже не удивили. Но то, что братья узнают о ее лжи… этого она не в силах была перенести. Не было в мире милосердия. Они оба были в сознании и все видели. Взгляд Элмери был холодно непроницаем. Лорик…

Лорик… вот чего ей было не перенести. Она даже не могла посмотреть в его сторону.

— Только одна, — сказал Имрик, посмотрев внимательно на каждого и даже потрогав рукой, нет ли обмана. Джованну он обследовал с особенным удовольствием. Вздрогнув, она попятилась от него.

— Ну, ну, — запел он, словно она была пугливой лошадью. — Значит, только ты. Что же я тогда открыл? Чудо? Секрет? Быть может, заговор?

Сила была ее убежищем. Она нырнула в нее с головой.

Гвенлиан уже была там, удерживая их объединенную мощь: «Сила поднимается, — сказала она. — Будь готова».

Ворона выступила против белого сокола, Силы Джованны. Лорд Имрик протянул руки к ее телу. (В Эсткарпе всем было известно, как следует отлучать женщину от колдовства.) И отлетел, шатаясь. Союзница его распростерла вокруг Джованны крылья Силы: «Моя, — предупредила она его. — Она моя».

— Я никому не принадлежу! — собственным ушам ее показалось, что голос ее прозвучал пронзительно. Голос освободился сам по себе, без ее участия, и был он теперь бесспорно женским.