Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт

Сайленс вздохнула.

Она забыла надеть передник, когда усаживалась за поздний завтрак с малышкой, и теперь на черном лифе платья появились два жирных пятна. Она чувствовала себя совершенно беспомощной и опустошенной. Надо встать и смыть грязь – или хотя бы найти фартук, – но сил на это у нее не было.

– Дай мне ребенка, сестра. – В кухню вошел Уинтер. Он повесил круглую черную шляпу у двери и поставил на стол простую деревянную коробку. Подхватив на руки Мэри Дарлинг, он подбросил ее и поймал, а девочка довольно завизжала и засмеялась.

Почему мужчины так любят подбрасывать детей? Даже Уинтер, самый уравновешенный из ее братьев, был этому подвержен.

– Я всегда боюсь, что ты ее уронишь.

– Ни разу не уронил, – ответил он.

– Почему ты дома средь бела дня?

– Половина мальчиков отсутствуют – подхватили какую-то простуду, а остальные расшалились, – пожал плечами Уинтер. – Я отправил их по домам. А где все?

– Дети уже поели. Нелл повела их на прогулку.

Уинтер удивленно взглянул на нее.

– Она повела всех детей?

– Тех, что постарше. – Сайленс стало стыдно. – Мне, конечно, следовало пойти с ней.

– Нет-нет, – поторопился сказать Уинтер. Он прижал ребенка к себе и достал из буфета тарелку. – Нам всем иногда нужна передышка.

– Но не тебе.

– Я не потерял дорогого мне человека, – мягко заметил он.

Сайленс поджала губы, встала, забрала у брата тарелку и наполнила кашей из котелка, висевшего над очагом. Поставив перед ним еду, она сказала:

– Давай я возьму Мэри. Не успеешь оглянуться, как она тебя испачкает.

– Спасибо. – Он зачерпнул полную ложку густой каши и, попробовав, одобрительно произнес: – Очень вкусно.

– Это Нелл сварила, – сухо сказала Сайленс. Ее собственная стряпня оставляла желать лучшего.

– Понятно. – Уинтер, продолжая есть, указал на деревянную коробку. – Нашел это у входной двери.

– Да что ты? – удивилась Сайленс и впервые за многие дни проявила хоть какой-то интерес и даже любопытство. – Ты считаешь, что это от обожателя Мэри Дарлинг?

Уинтер улыбнулся:

– Могу, конечно, предположить, но не лучше ли просто открыть и посмотреть.

Сайленс показала брату язык. Она повертела коробку – размером не больше ее ладони – в руке. Коробка не окрашена, но искусной работы и блестит от воска. Она нахмурилась. Эта коробка стоит намного больше, чем все другие подарки для Мэри.

Между тем Мэри Дарлинг успела схватить коробку и прижать к себе.

– Подожди, милая, – сказала Сайленс. – Сначала посмотрим, что внутри.

Открыв крышку, она охнула.

– Что там? – Уинтер привстал, чтобы тоже посмотреть.

Сайленс повернула коробку к нему – там лежала нитка жемчуга.

Он помолчал, потом взял ожерелье в свои длинные тонкие пальцы, глядя, как жемчужины блестят на свету.

– Очень дорогой подарок для ребенка.

– Это не для Мэри Дарлинг, – прошептала Сайленс. Она вынула листок бумаги, который лежал под жемчугом. Там было написано два слова: «Сайленс Холлингбрук».

Проснувшись и даже не открыв глаз, Геро знала, что Гриффина рядом с ней нет. Она неподвижно лежала с закрытыми глазами, привыкая к неизбежному. Кровать холодная. Значит, он ушел давно.

Она стиснула кулаки. И вдруг почувствовала что-то в правой ладони. Открыв глаза, она поднесла руку к лицу. Было уже позднее утро, и яркий свет лился из окна.

То, что было у нее в ладони, оказалось бриллиантовой сережкой. Геро провела по камню кончиком пальца. Бриллиантовая безделушка, которую подобрал Гриффин после того как – очень давно – она воткнула ее в него. Слезы полились у нее из глаз – она поняла, что означает эта весточка от него.

Он не вернется.

Поздним утром Гриффин поднимался по ступеням своего городского дома. Ноги налились свинцом, а грудь словно придавило камнем.

– Где ты был?

Он поднял голову при звуке знакомого голоса. У двери стояла мать в бархатной пелерине.

Он остановился.

– Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

– Случилось? – удивленно повторила она. – Да, случилось кое-что – ты избил Томаса, заявил, что соблазнил его невесту, а затем вы оба куда-то исчезли! Я хочу знать, что происходит и как ты уладишь это ужасное недоразумение между вами. Сейчас все обстоит намного хуже, чем до твоего приезда в Лондон. Что происходит с нашей семьей?

Гриффин смотрел на мать, на эту сильную духом маленькую женщину. Плечи у нее опустились. Она пережила смерть отца, пережила долги и скандал и теперь на грани крушения всего, что ей дорого. И это его вина, его грехи тому причиной. Во рту стало горько. Она в нем разочарована.

Он оглянулся – в соседнем доме за ними кто-то с любопытством подглядывает из-за занавески.

Гриффин взял мать за руки:

– Войдем в дом, дорогая.

Она подняла на него лицо, и утреннее солнце отчетливо высветило морщинки вокруг глаз.

– Гриффин?

– Войдем в дом, – повторил он.

Он провел ее в библиотеку и тут же понял свою ошибку, когда посмотрел на кушетку, где он… где они с Геро… Он выругался себе под нос. Но куда еще он мог ее пригласить? Половина комнат была закрыта, поскольку он ими не пользовался.

– Что с тобой? – спросила мать, с беспокойством дотронувшись до его руки.

– Ничего. – Он вернулся к двери и громко позвал слуг. Прошло больше минуты, прежде чем вбежала растрепанная горничная. – Принеси чай и печенье.

Она присела в реверансе:

– Печенья нет, милорд.

Гриффин скривился:

– Тогда принеси хлеба или еще чего-нибудь, что найдется у кухарки.

Он закрыл дверь, повернулся и провел руками по волосам. Парика на нем не было, он не брился несколько дней, в доме полный беспорядок, включая слуг. Правда, и дом, и слуги мало его волновали. Как только он покончит с Викарием, он откажется от аренды и уедет с Дидлом на север Англии, хотя Дидлу и не нравится тамошнее житье. Но будь он проклят, если останется жить в одном городе с Томасом и Геро.

– Гриффин? – тихо окликнула его мать.

Черт. Mater никогда не жаловала деревню. С ней тоже придется расстаться. Если только она не решит поселиться в каком-нибудь городке поблизости от поместья Мэндевиллов.

– Гриффин. – Мать подошла к нему и взяла за руки. – Скажи, о чем ты думаешь?

Он устало улыбнулся ей.

– Все не так уж драматично, mater. Я собираюсь покинуть Лондон.

– Но почему?

Он прикрыл глаза.

– Я не могу жить здесь рядом с Томасом и с ней.

– Ты хочешь сказать – с леди Геро. – У матери вырвался смешок, и она сердито посмотрела на сына. – Мы теперь не можем даже произнести ее имени?