История черного лебедя - К. Л. Крейг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его голос срывается. Он останавливается. Пронзает взглядом, который опустошает меня, но не больше, чем его признание или слезы, которые я сейчас вижу.
— В то время как он был солнцем, освещавшим твой мир, на меня падала тень.
Я делаю резкий, болезненный вдох. Моя душа чувствуется раздавленной. Буквально. Растоптанной каблуком ботинка, пока не останется ничего, кроме одной большой черной массы отвращения к себе.
— Почему? — я никак не могу понять, почему он любит меня. Почему женился на мне. Почему ему не насрать на кого-то, кто только и делал, что причинял боль снова и снова, пусть и непреднамеренно.
Почему? Почему? Почему?
— Что «почему», Лебедь? — его голос хриплый и надрывный, но в нем безошибочно угадывается привязанность. И все же. Даже сейчас, после всего, что я с ним сделала, не смогла бы найти больше любви в его глазах, даже если бы попыталась.
— Почему, что угодно? Почему ты здесь, со мной? Почему хочешь меня? Почему женился на мне? Пожалуйста, объясни мне это, потому что я просто не понимаю. Я этого не заслуживаю. Никогда не заслуживала.
Он просто качает головой, как будто я самый тупой человек на планете.
— Потому что у меня достаточно любви для нас обоих. Всегда так было.
Вот и все.
У меня подгибаются колени. Я бесцеремонно падаю на пол и рыдаю. Не могу молчать об этом. Я плачу. Мое тело сотрясается от стыда и горя. С отвращением, что я не была той, кто ему нужен.
Сильные руки обнимают меня. Они поднимают и несут меня. Он успокаивает меня, обнимает, утешает. Он любит и прощает меня, гладит по волосам. Целует меня в висок. Обнимает меня до тех пор, пока мои рыдания не превращаются в редкие содрогания. Он подносит салфетку к моему носу, заставляя меня высморкаться. Его любовь ко мне так же глубока и безгранична, как чистое голубое небо.
— Ты помнишь тот первый раз, когда я последовал за тобой на озеро старика Райли?
Я киваю, уверенная, что мой голос не работает. Все мое существо слабо, а не только мышцы. Моя душа и сердце тоже.
— Я знал, что ты знаешь. — Он усмехается. Мне нравится чувствовать, как его тело дрожит подо мной.
— Ты был скрытен, как медведь, — шепчу я в ответ. Мой голос звучит так, словно его потерли грубой наждачной бумагой. Я впиваюсь пальцами в его рубашку и держусь так крепко, как будто это единственное, что привязывает меня к земле. Может быть, так оно и есть.
Кэл двумя пальцами берет меня за подбородок и приподнимает.
— Я был влюблен в тебя всю свою жизнь, Маверик. Еще до того, как узнал, что такое любовь. Но в тот день… Боже, в тот день я наблюдал, как ты полностью раскрыла настоящую Маверик ДеСото, и подумал… Она — это все, чего я хочу. Она должна быть моей. Я хочу, чтобы она была моей. Это был день, когда я понял, что никогда не полюблю другую так, как уже любил тебя.
О, это чувство вины. Как это пожирает меня заживо. Ее острые зубья сжимаются крепко и быстро. Он любил меня так же красиво и болезненно, как я любила Киллиана. Почти невыносимо слышать, как он признается в этом.
Его глаза ищут мои. В течение долгих секунд он проникает в то место, так глубоко внутри человека, что трудно позволить кому-либо найти его, не говоря уже о том, чтобы проникнуть в него.
— Мы не можем изменить то, кого любим, Маверик, — мягко говорит он мне.
И это самый бескорыстный человек, которого я знаю. Он знает, как я отношусь к Киллиану, и говорит мне своими словами, что все в порядке. Но это не так. Моя любовь к его брату была бременем, которое он должен был нести в одиночку всю свою жизнь. Я все это время любила не того мужчину. Отдала всю себя тому, кому не должна была. Это должен был быть Кэл. Всегда Кэл.
— Мне очень жаль.
Грустная улыбка мелькает на его губах.
— Не нужно извиняться, Лебедь. Но с меня хватит. Я не буду делить тебя с ним. Больше нет. Если у нас есть хоть какой-то шанс сделать это, мы должны убраться к чертовой матери из Дасти Фаллс. Мы должны создать новые воспоминания в месте, где я не чувствую себя подавленным этими ежедневными напоминаниями о том, что он все еще хочет тебя.
Он прав. Конечно, прав. И все же…
— Я знаю, что поступил неправильно, Маверик. Я это знаю. Я должен был сначала обсудить это с тобой. Должен был оказать тебе такую любезность, и за это я искренне извиняюсь. Но я знал, что тебе понадобится толчок, но это не меняет того факта, что именно это нам и нужно. Нам обоим. Я искренне в это верю. — Его сильная рука обхватывает мою челюсть, приподнимая ее. — Тем не менее, если ты скажешь мне, что это нарушает нашу сделку, тогда я отклоню это предложение. Мы останемся здесь, и я буду неустанно работать, чтобы убедиться, что ты видишь только меня.
Я действительно чувствую, как тяжело ему было это сказать.
— Ты сделаешь это для меня?
Улыбка, которая мелькает на его лице, быстрая и немного грустная.
— Думаю, мы оба знаем, что я сделаю для тебя все, Лебедь.
Я прикусываю губу, эмоции захлестывают меня со всех сторон. Я обижена, зла и, как всегда, испытываю безмерный стыд. Мы находимся на перепутье. К которому я привела нас прямо с этими глубинными чувствами, которые все еще испытываю к его брату, и которые он все еще испытывает ко мне. Я не знаю, что делать. Какую дорогу я выбираю? И то, и другое одинаково пугает.
— Но как насчет моей матери? Она все еще такая хрупкая.
— У нее есть ее друзья, ее сообщество. С ней все будет в порядке.
— А как насчет пекарни?
Я действительно обдумываю это?
— Мэри-Лу может ею управлять. Заплатишь ей гонорар за управление. Черт возьми, продай ее ей. Я знаю, что это твой ребенок, Маверик, и не хочу показаться черствым, но ты блестящий, талантливый и сильный духом человек. И сможешь открыть пекарню где угодно, или делать все, что захочешь.
Затем он лезет в карман брюк, достает визитную карточку и протягивает ее мне. Я верчу его в руках.
Миа Бэнкс-Сайрус, Владелица
Выпечка «Гринбрайер»
Это из пекарни, которую мы посетили в Сент-Поле.
— Где
