Экипаж Меконга - Е Войскунский

- Я подхожу как материалист, - защищался Юра. - Чисто экспериментально и сознательно. Надо отбросить от себя все постороннее и сосредоточиться. Дисциплина тела, минимум движений, минимум еды. Тогда разум обостряется, приходит новая интуиция...

- Чушь! - закричал Николай. - "Интуиция"! Тут и не пахнет материализмом. "Хатха-йога" - дело понятное, мы из нее берем физкультурную часть, отбрасывая оккультно-философскую основу. Но зачем ты полез в "раджа-йогу"?

Юра промолчал.

- Признавайся! - продолжал Николай. - Ты хотел таким диким путем разгадать тайну трех ящичков, да?

Быстро сгущались сумерки, и первые капли дождя упали на песок. Юра встал и, прыгая на одной ноге, натянул брюки.

- Знаешь, Колька, - сказал он. - Мне в голову пришло: а вдруг этот Бенедиктов - потомок Бековича-Черкасского? Фамилии у них одинаково начинаются...

Николай захохотал. Он хватался руками за кусты и вытирал глаза и никак не мог остановиться.

- Это... это все, что ты познал?.. - стонущим голосом произнес он наконец. - Своим обострившимся разумом? - Новый взрыв смеха сотряс его.

Юра обиженно моргал. Но потом не выдержал, тоже засмеялся.

Под припустившим дождем друзья побежали к редким огонькам станции. Мокрые, с тяжелыми комьями грязи на туфлях, они поднялись на платформу и укрылись под навесом в ожидании электрички.

- Юрка, - сказал Николай, отдышавшись немного, - ты способен сейчас на серьезный разговор?

- Способен.

- Когда ты перестанешь метаться из стороны в сторону? С кем ты, в конце концов: с Колтуховым или с нами?

- Да у нас не получается что-то...

- Обожди, - прервал его Николай. - Скажи лучше: ты помнишь такую штуку - поверхность Мебиуса?

4. БЕНЕДИКТОВУ И ОПРЯТИНУ ПРИХОДИТ В ГОЛОВУ НОВАЯ ИДЕЯ, ДЛЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ КОТОРОЙ НУЖЕН МАТВЕЕВСКИЙ НОЖ

Вторая цепь сейчас в Лионе, третья - в Анжере,

а четвертую, говорят, утащили, черти, чтобы

связать ею Сатану.

Ф.Рабле, "Гаргантюа и Пантагрюэль"

- Наконец-то! - воскликнул Опрятин, прочитав письмо, отпечатанное на официальном бланке.

Бенедиктов оторвался от микроскопа, взглянул на физика:

- Что случилось?

Тонкие губы Опрятина кривились в улыбке. Он прошелся по лаборатории, привычным жестом погладил себя по жидким волосам.

- Ничего, - сказал он, покосившись на Бенедиктова. - Занимайтесь своим делом.

Чем же обрадовало Опрятина письмо с московским штемпелем?

Еще летом, когда Бенедиктов показал ему ящичек от исчезнувшего ножа, Опрятина взволновали латинские буквы, вырезанные на одной из стенок ящичка. AMDG... Сразу встало в памяти: древний подземный ход в Дербенте, труп диверсанта, небольшое распятие на груди и рядом - толстая пластинка на золотой цепочке и те же буквы, выгравированные на ней... Теперь Опрятин знал, что существует три ящичка. И третий - дербентский - хранил в себе некий "ключ тайны".

Опрятин завязал осторожную переписку - вначале с Дербентом, а потом и с Москвой, потому что диверсантское снаряжение, как выяснилось, было отправлено куда-то в столицу.

И вот - долгожданное письмо: диверсант оказался итальянским морским офицером-подводником из Десятой флотилии торпедных катеров, известной внезапными нападениями человекоуправляемых мин на английские военно-морские базы в Гибралтаре, Александрии и на острове Мальте.

В сорок втором году часть флотилии - "Колонну Маккагатта" - перебросили в Крым. А когда гитлеровцы прорвались на Северный Кавказ, "Колонна Маккагатта" сконцентрировала в Мариуполе подводные лодки-малютки и самоходные торпеды, управляемые "подводными всадниками" в аквалангах, чтобы перебросить их к новому морскому плацдарму - на Каспий.

Темной осенней ночью лейтенант Витторио да Кастильоне, офицер Десятой флотилии, прыгнул с парашютом над каспийским побережьем возле Дербента. Вероятно, ему было приказано изучить подводные подходы к порту и наметить объекты для налетов человекоуправляемых торпед. Итальянец забрел в старые каменоломни - и нашел там свою гибель. Должно быть, он так и лежал бы, придавленный обвалившимися камнями, если бы Опрятин случайно не наткнулся на него...

Впрочем, Опрятина не слишком заинтересовала история диверсанта. Почему именно у него оказался ящичек, связанный с загадочным ножом, - это тоже не вызвало у Опрятина особого интереса. Гораздо важнее было другое: ящичек не пропал, и Опрятину теперь известно, где он находится.

"Подведем итоги, - подумал он. - В одном ящичке была рукопись Матвеева. В другом - нож. Что же в третьем? Наверное, нечто очень важное, проливающее свет на древнюю тайну".

Что ж, скоро он овладеет этой тайной.

Николай Илларионович удовлетворенно потер руки.

Институт физики моря вел подготовку к подъему уровня Каспия. Это была грандиозная работа, но основывалась она на чрезвычайно простом расчете: проливной дождь может дать 1,5 миллиметра осадков в минуту. Если такой ливень в течение года будет непрерывно низвергаться на участок моря длиной и шириной по тридцать километров, то к концу года уровень моря поднимется на три метра.

Воду для ливневания должно было "одолжить" Черное море - там предполагалось создать мощный ядерный реактор-кипятильник. Новый отечественный способ получения ядерной энергии позволял создать такую установку.

При термоядерных реакциях материя превращается в дикий хаос, в котором свободные ядра и электроны носятся с бешеной скоростью, развивая в веществе температуру в сотни миллионов градусов. Но, использовав идею, высказанную еще в 1950 году Таммом и Сахаровым и несколько позже сформулированную академиком Курчатовым, можно изолировать плазму электронно-ядерный газ, - придав ей локальную форму мощным магнитным полем. Новая отрасль науки - магнитогидродинамика - позволила приступить к решению этой проблемы.

Когда из глубины Черного моря взовьется гигантский фонтан водяного пара, целая система направленных антенн заставит нескончаемое облако серой змеей ползти над Кавказским хребтом. А каждый кубометр облака - целый грамм воды!

Дойдя до участка ливневания на Каспийском море, облако попадет в зону мощного электростатического поля, и сконцентрированные водяные пары, потеряв тепло и превратившись в воду, ливнем обрушатся в море.

Проблемой занимался большой коллектив ученых и инженеров. Надо было поставить массу экспериментов и разрешить тысячи мелких и крупных вопросов, самых разнородных: как отразится снижение солености моря на самочувствии каспийской сельди; насколько увеличится скорость течения в Босфоре; чем возместить потерю пастбищ - полумиллиона гектаров кормового тростника, которым порос обмелевший северный берег Каспия...