Экипаж Меконга - Е Войскунский

Минут через пятнадцать, покончив с ответами на вопросы, он вышел из зала. Сразу увидел Маргариту Павловну. Она стояла у дверей - вероятно, ждала его. Он вежливо поздоровался. Она улыбнулась полными губами, сказала:

- Это было очень интересно.

Николай промолчал.

- Неужели то, что вы рассказали, возможно?

- В наш век все возможно, - сказал он.

Рита задумчиво посмотрела на него. Ему показалось, что она хочет о чем-то его спросить.

Но она не спросила.

Из-за двери с надписью "Кабинет биологии" высунулась голова в кудряшках.

- Маргарита Павловна, все в сборе.

- Иду. - Рита кивнула Николаю. И ушла.

Трудно сказать, что больше взбудоражило институт - Транскаспийский трубопровод или рукопись Матвеева, о которой Привалов сделал подробное сообщение. В отделах и лабораториях без конца спорили о Бестелесном и о струе масла, пронзившей толщу воды. Эта струя странным образом как бы связывала рукопись с проблемами трубопровода. В наиболее пылких головах рождались фантастические проекты. К Привалову повадились ходить прожектеры из разных отделов института. С одними он спорил, других вышучивал, третьих, разозлясь, выгонял из кабинета.

- Навязались на мою голову! - ворчал он. - Транскаспийский проектируем из обыкновенных труб, ясно вам?

Напористый Маркарян, человек, пренебрегавший бритьем, кипятился:

- А почему Багбанлы к вам приезжает? Думаете, не знаю? Весь институт знает: вы с ним собираете сверхтаинственную установку! Зачем секрет из этого делаете, спрашиваю? У меня тоже, может быть, есть идея...

- Да поймите вы: проектируем из о-бык-но-венных труб! - плачущим голосом говорил Привалов.

И это было, конечно, чистой правдой. Но правдой было и то, что Багбанлы несколько раз приезжал по вечерам в институт и о чем-то совещался с Приваловым, и что водной из комнат лаборатории сооружалось нечто удивительное. О "сверхтаинственной" установке могли бы кое-что рассказать инженеры Потапкин и Костюков да еще лаборант Валерка Горбачевский, но им было велено помалкивать.

Что до Колтухова, то он не одобрял "прожектерской" горячки, охватившей институт. Самых шумливых спорщиков он вызывал к себе в кабинет, предлагал высказаться, а потом окатывал ушатом холодных сомнений и язвительных замечаний.

- Не уподобляйтесь, - говорил он, - тому мольеровскому герою, который услыхал краем уха, что морские порты приносят большую выгоду, и - хлоп! тут же предложил проект: "Во Франции все берега пустые король пусть превратит в порты морские - огромный соберет тогда доход..."

У себя в чуланчике Колтухов продолжал возиться со смолами. Иногда, приготовив новый состав, он отправлялся в Институт физики моря - благо идти было недалеко, - прямиком в лабораторию Опрятина. Расплавив смолу в формочке, он помещал ее между обкладками конденсатора, подключенного к сильной электростатической машине. Пока смола заряжалась, Колтухов мирно беседовал с Опрятиным, рассказывал ему всякие случаи из своей жизни.

- Ваша электретная смола - долго она сохраняет статический заряд? спросил однажды Опрятин.

- Смотря как зарядить, - ответил Колтухов. - Твой директор рассказывал, что ты на каком-то острове монтируешь установку с генератором Ван-де-Граафа. Вот если от такого генератора зарядить...

- Боюсь, это будет еще не скоро, Павел Степанович, - улыбнулся Опрятин. - Мы только начали монтаж.

- Жаль.

Колтухову очень хотелось получить смолу с сильными электретными свойствами, чтобы применить ее для изоляции подводных трубопроводов. Он полагал, что изоляция, имеющая статический заряд, не даст электрохимическим процессам коррозии разъедать трубы. Тонкий слой такой изоляции будет дешевле и надежнее современных многослойных покрытий.

- Я, конечно, и раньше знал о свойствах электретных смол, - сказал Колтухов, - да в голову не приходило. А тут, видишь, этот... как его... Матвеев надоумил.

- Матвеев?

- Помнишь, я тебе рассказывал про старинную рукопись? На пляже мы еще лежали...

- Помню. - Опрятин насторожился, взгляд его стал внимательным и острым. - А какая, собственно, связь?

- Матвеев пишет, видишь ли, что индусы носили в горы какую-то смолу, неторопливо сказал Колтухов. - Оставляли ее на высоких вершинах, и там она, дескать, получала "небесную силу". Вот я и подумал: может, индусы, сами не зная, что это такое, использовали энергию космических лучей - ведь на большой высоте она особенно эффективна. А в смолах они толк знали. И, говоря по-современному, получали они мощно заряженные электреты.

- Мощно заряженные электреты, - негромко повторил Опрятин и побарабанил пальцами по столу. - Да, это интересно...

Нас часто поражает прозорливость великих ученых прошлого. На многие десятки лет вперед они умели предсказывать направление развития науки.

Более ста лет назад Майкл Фарадей выразил твердую уверенность в том, что в будущем появится специальная наука о взаимосвязях и управлении. Он даже дал этой "науке будущего" название - "кибернетика" [от греческого слова "кибернос" - рулевой, управляющий].

Он же предсказал, что в электричестве должна быть найдена прямая аналогия с магнетизмом. Магнитный брусок намагничивает железо - передает ему свои свойства, а сам их при этом не теряет. Фарадей считал, что когда-нибудь тело, заряженное электричеством, сможет передавать заряд другому телу, а само при этом не разрядится.

По своему обыкновению, Фарадей дал этому "будущему веществу" название "электрет" [по аналогии с английским произношением слова "магнит" "магнет"].

В двадцатых годах нашего века японские ученые Сато и Эгучи заметили, что некоторые смолы, расплавленные и остывшие в сильном электростатическом поле, между обкладками конденсатора, заряжаются и делаются постоянными, совершенно новыми источниками электричества. Они, подобно магниту, передавали свои свойства, не теряя их. Это и были электреты. Если электрет разрезать, то на новых концах возникают новые полюсы.

В годы войны японцы широко применяли полевые телефоны без батарей, с электретами [электреты большей частью делают из естественных смол, воска, канифоли; в последнее время в поисках мощных электретов ученые приготовляют их из серы, стекла, пластмасс; электреты применяются и в ядерной технике, для счетчиков].

Юра все чаще засиживался в колтуховской "смолокурне". Ему нравилось готовить новые составы пластмасс по рецептам Павла Степановича и производить электрометрические измерения заряженных смол.

Колтухов был доволен своим помощником. Он рассказывал Юре об электретах и, как ему самому казалось, тонко и ловко внушал этому покладистому, немного легкомысленному парню, что опыты с поверхностным натяжением затея пустая и, может быть, даже вредная, что вообще надо всегда стоять "на практических рельсах", а не витать в "беспочвенных облаках".