Романовы - И. Василевский

История замужества Марии Федоровны не совсем обычна. Датская королева, мать Дагмары, прославилась на всю Европу своим умением изумительно «пристраивать» своих дочерей, сыновей и внуков. Детей у нее было много, прожила она долго и мало-помалу стала тещей всех крупных европейских дворов. После того, как эта «теща всей Европы» умудрилась, например, выдать замуж одну из своих дочерей за сына королевы Виктории, принца Уэльского, будущего короля Англии, она пристроила сына «на должность» греческого короля, а заодно уж и внука женила на сестре германского императора. Удивляться ли тут, что она не могла пройти мимо и не заметить российского императорского двора.

Среди многочисленных детей своих королеве датской отыскать невесту было нетрудно. Принцесса Дагмара только того и ждала. Задержка была за женихом. Со временем нашелся и он. При том опыте, который был у датской королевы, при ее связях особого труда это не представило.

Женихом стал старший сын императора Александра II, наследник престола цесаревич Николай. Партия как партия, грех Бога гневить. И положение жениха, и влияние, и средства, и карьера обеспечены.

Стали писать посланники инструкции, посылать шифрованные телеграммы, плести кружева дипломатических переговоров, словом, «засылать сватов». И наладили-таки дело. Обручили жениха с невестой, опубликовали радостную новость в «Правительственном вестнике». Только и оставалось честным пирком да за свадебку, пусть бы теща в Дании лишний раз своему таланту порадовалась, да как на грех в это самое время цесаревич умер.

Так и уехала бы из России принцесса Дагмара, если бы не «теща всей Европы». Она, приходившаяся тещей Англии и Германии, а Греции даже родной матерью, считала ниже своего достоинства отказаться от звания «тещи России».

История получилась не лишенная комизма. Придворные было успокаивать стали: помилуйте, говорят, мамаша, будь наш наследник жив, мы и слова бы не сказали, жените его в полное ваше удовольствие. А раз умер, ничего не поделаешь — все в руках Божьих.

Но не на такую, видно, напали. Старуха на своем стоит крепко — жива быть не хочу, а на своем поставлю. Таких, говорит, и правил нет, чтобы девушку обрученную домой отсылать. Я, говорит, в случае чего жаловаться буду, у меня родня влиятельная.

Правильные оказались старухины слова. Вместо прежнего наследника, Николая, новый наследник объявился, Александр. И не успел он оглянуться, как мигом оказался не только нареченным женихом, но и мужем датской принцессы, нареченной в православии Марией Федоровной.

Надо сказать, что мать последнего русского царя не проявляла особенно нежной любви к своему сыну. Уже в раннем детстве в характере маленького Николая сказывается та угнетенность, подавленность, которые считаются типичными для нелюбимых детей. Эти черты отличают его всю жизнь. «Тяжелый человек, скучный», — говорили о нем его товарищи по полку.

«А царь-то наш скучный-скучный», — говорит баба с карикатуры, напечатанной в первый год царствования Николая II. «Да что говорить, ничего ясного от царя нет», — отзывается на той же карикатуре мужик.

Это отсутствие «ясности», подавленность и угнетенность формировались в раннем возрасте, в детстве, в том одиночестве, которое было привычно для этого ребенка. Среди трех братьев Николай слыл самым нелюдимым. Отец не любил старшего сына, как не любил и второго сына, Георгия, на характере которого уже с детства сказывалась тяжелая болезнь — туберкулез, рано унесший его в могилу. Любимцем царя был младший — Миша, краснощекий здоровяк с веселым живым характером. Маленький Николай, панически боявшийся отца, только издали смотрел, какие смелые штуки вытворяет Миша. Как бы досталось за такие выходки ему! А в устах Миши любая шутка смешила отца до слез, заставляя его сотрясаться всем своим огромным телом.

Вот одна из зарисовок с натуры из жизни царской семьи.

Взрослые сидят на террасе, возле которой внизу копается в песке Миша. Бывший в хорошем расположении духа Александр взял лейку с водой и обрызгал мальчика. Смеялся Миша, грохотал грузный отец, почтительно заливались присутствующие.

— Ступай, Миша, переоденься. Глянь, весь мокрый.

Но Миша заупрямился:

— Ты меня поливал, теперь моя очередь — становись на мое место.

И вот Миша уже на террасе с лейкой, доверху наполненной водой, он теребит отца:

— Скорей, папа, скорей…

Ничего не поделаешь. Александр, как был в мундире, спускается вниз, становится на место Миши и терпеливо ждет, пока сын выливает содержимое лейки на его лысину. Довольные друг другом, возбужденные, отец и сын идут переодеваться.

О таком вольном обращении с грозным отцом не мог и мечтать конфузливый, угнетенный, всегда скучный мальчик Николай.

Николай II был по-своему неплохой человек. Но у него было плохая наследственность: сумасшедший Павел I, отцеубийца Александр I, «зверь с лицом очковой змеи» Николай I, славившийся своей развратной жизнью Александр II, годами лечившийся от запоев Александр III.

«Будь Николай простым смертным и соверши он убийство или кражу, — пишет о нем В. М. Дорошевич, — его не стали бы судить, как отягощенного: 1) очень тяжелой наследственностью, 2) травматическим повреждением, давившим на мозг; его отдали бы на попечение родных».

В нашумевшем фельетоне А. В. Амфитеатрова «Господа Обмановы» Ника-Милушка, робкий, неустановившийся молодой человек, тихоня, не знает иных слов в адрес отца, кроме «точно так, папенька», «никак нет, папенька».

«Весь дом читал „Гражданина“ князя Мещерского. Читал его и Ника-Милушка, хотя злые языки говорили, будто подговоренный мужичок с ближайшей станции носит ему потихоньку и „Русские Ведомости“. Будто сидит, бывало, Ника-Милушка, якобы „Гражданина“ изучая, ан под „Гражданином“ — то у него „Русские Ведомости“. Нет папаши в комнате, он в „Русские Ведомости“ вопьется, вошел папаша, он сейчас страничку перевернул и пошел наставляться статьями Мещерского, как надлежит драть кухаркина сына в три темпа», — заключает Амфитеатров.

Справедливости ради надо отметить, что если чтение «Гражданина» ярко сказалось на характере Николая, то вопрос о том, читал ли он «Русские Ведомости», так и остался открытым. Что могло дать ему образование и воспитание под руководством К. П. Победоносцева, ясно и так.

В остальном единственным и реальным были друзья, сослуживцы и собутыльники из гвардейских полков, а также замкнутая среда великих князей. Наиболее сильное влияние на Николая в юношеские годы имел великий князь Сергей Александрович, командир Преображенского полка, где Николай проходил службу. Именно Сергей Александрович взял на себя роль ментора и руководителя юноши во всем, что касается искусства жить.

Влияние это проявлялось в кутежах и попойках, в длинной серии закулисных романов и интрижек. В этой области Сергей Александрович был «видным специалистом», хотя и с не совсем нормальными наклонностями. Как известно, именно это обстоятельство послужило причиной ухода в монастырь его жены Елизаветы Федоровны.

Впрочем, особой нужды в уроках дяди в области кутежей и попоек у юного племянника не было. Учителей такого рода имелось более чем достаточно. В среде сослуживцев — молодых офицеров, которые в будущем, благодаря близости к наследнику, почти все сделали карьеру при дворе Николая II.

Какова была эта гусарско-великокняжеская среда, видно из того, например, что Александру III пришлось, не побоявшись огласки, удалить из гвардии двадцать офицеров за «ненормальные наклонности и порочность». Любопытно, однако, что это в дальнейшем не помешало их придворной карьере. Два человека из их числа стали даже архиереями.

Оба — и Гермоген, и Серафим — показали себя видными столпами самодержавия.

Характернейшей чертой было великокняжеское и гусарское пьянство. Кроме пития водки «аршинами» (рюмки, составленные вплотную друг к другу на расстоянии аршина) и «лестницами» (поднимавшийся по лестнице должен был выпить по пути все рюмки, стоявшие на каждой ступеньке), дело доходило до особой игры «в волков». Эта любимая игра Сергея Александровича проделывалась в Царском Селе ночью. Бравые гвардейцы раздевались донага, выбегали в сад, садились на «задние лапы» и начинали громко выть. Буфетчик выносил большую лохань, наливал ее шампанским, и вся «стая», стоя на четвереньках, кусаясь и с визгом отталкивая друг друга, лакала вино.

Полковой командир Николая отличался и другими странностями. Он, например, очень любил петь серенады своей купчихе, стоя на крыше соседнего дома почему-то обязательно в голом виде. Этот человек был неистощим на выдумки подобного рода.

В этой обстановке бесшабашного пьянства и разврата, абсолютного ничегонеделания и диких кутежей прошла вся юность Николая. Суровый Александр III считал полезной такую «школу жизни» для будущего царя: в молодости перебесится — потом спокойным будет.