Они были мелкие и золотокрылые - Юлиана Лебединская

словно от сильного удара в живот.

– Что с тобой? – Гандз схватил её за талию, подвёл к креслам у стены.

Зарина судорожно пыталась вздохнуть. Перед глазами заплясали разноцветные пятна, которые постепенно сложились в некую картину.

– Эдуард, – выдохнула она наконец, – ему очень плохо. Что-то случилось. Я должна ехать к нему.

– Но… Мы должны разобраться… Ладно, езжай.

– Уверена, ты сам всё выяснишь, – она слабо улыбнулась ему и обняла.

– Только возьми такси, – крикнул он ей вслед.

Из видеоотчёта выжимка

Апрель, 42 год н.к.э., делегация мигов на Земле

«Алмеус с Альвинией сидят в небольшой комнате и долго изучают последние новости землян – как те, что показывают по ТиВи и в Сети, так и те, что струятся из глаз златокрылов.

– Они учатся чувствовать друг друга, – говорит Альвиния.

– Не все. Далеко не все, – смотрит куда-то за горизонт Алмеус.

– У тех, кто чувствуют – получается.

– Их единицы.

– Они сильны.

– Что ж. Возможно они справятся. Однажды.

– Мы помогли, – кивает Алвиния.

– Но не можем мы рисковать больше, – Алмеус гладит сидящего рядом златокрыла. – Слишком прекрасны они, чтобы вновь рисковать ими»

Эпилог

Конференция таки состоялась. Только совсем не та, которая планировалась до их с Гандзом приключения.

По сути, и не конференция это была, а оповещение от Высокой делегации мигов на Земле о том, что все златокрылы в ближайшее время должны эту самую Землю покинуть. Они говорили об опасности для удивительных существ, об угрозе для их жизни. Спорить с хозяевами вселенной никто не решился, хоть людям, для которых не существовало другого сорок второго года, понять их страхи было сложно.

Впрочем…

– Я вижу сны, – как-то сказал Эдуард Зарине. – В них все златокрылы погибают. И я – тоже. И многие другие…

Она прилетела к нему на третью полосу. Она прожила с ним две недели, помогая прийти в себя. Конечно, она не заменила ему сына, но сильно смягчила боль утраты. Они пока не говорили о том, где и как будут жить. Просто – жили.

– Это не сны, – ответила она, теребя короткую медную прядь. Волосы пришлось снова подстричь, слишком уж они ослабели от временнЫх прыжков. Но цвет решила оставить – в память об Аколитус-Я-Меди. – Это вероятности, которые ещё могут сбыться. Именно поэтому они улетают.

К слову об Аколитус…

Вскоре после их возвращения она отключилась.

А до этого три дня на любые запросы выдавала лишь одну рекомендацию: «Отказаться от «полос» и искать другие пути развития».

Говорили, что она поймала некий сверхзлобный вирус, засбоила и самоликвидировалась, но Зарина знала – она просто спит.

И ждёт, пока человечество окончательно проснётся.

Аколитус спит.

А златокрылы улетают.

Зарина и сама не до конца понимала случившееся.

– Всё было напрасно? – спросила она у Гандза пару дней назад. – Мы их потеряли. Мы старались напрасно! Всё, что мы пережили за этот год, было зря…

– Нет. Не зря. Мы спасли удивительнейших существ. Они не с нами, но они живы. А мы… Мы подарили себе новую возможность.

Зарина смотрела на него, понимая и не понимая. А потом она почувствовала, как где-то далеко по ней скучает Эдуард, как улыбается ей и мысленно гладит по волосам цвета меди, и – поняла окончательно.

Её Мордаха всегда рядом. Хоть и далеко.

А Гандз смотрел в небо. Где-то там вернулись на родную планету златокрылы. Вернулись туда, где их не обидят, где им ничего не грозит, кто-то найдёт новых спутников, но не все… Там, далеко – и его голубоглазый Артур. Он спрятал его вместе с женой и дочерью на маленьком спутнике на время своего путешествия. Теперь семья вернулась, а златокрыл – нет.

Увидит ли он когда-нибудь того, кто навсегда изменил его жизнь? А может, и жизнь всей планеты? Сможет ли коснуться шершавых крыльев, погладить по мокрому носу, посмотреть в умные глаза? Гандз не знал. Но в одном был уверен. Он всегда на связи со своим златокрылом. Как бы далеко тот ни оказался. Какие бы расстояния их не разделяли. Сколько бы времени ни прошло.

У Артура не будет другого спутника. Как и у Гандза. У них есть семья, друзья, любимые… Но эта связь – особая.

И он передаст её детям. И – детям детей.

Они всегда вместе.

Всегда.

Гандз улыбался.

Окончено 21 января 2021 года, в Киеве

Как всё начиналось?

Красных яблонь сад

Кабак пах перегаром, дешёвой едой и свежей мочой. Клубился сигарный дым. В углу ругались три проститутки. Неподалёку от них скучал облезлый четвероух.

В общем, ничего не изменилось.

Доан Остр подавил приступ ностальгии и бухнулся на стул у барной стойки, на соседний положил шляпу. Заказал виски. И кофе. И то, и другое оказалось паршивым, а кофе ещё и холодным.

Ничего не изменилось.

Ухо уловило движение. Доан лениво обернулся и встретился взглядом с морщинистым стариком с кривой корягой вместо трости. Тот пытливо в него всматривался.

– Эльфёнок? Ты, что ли?

Доан дёрнул бровями. Приподнял стакан.

– Здравствуй, Биль.

Ничего не изменилось.

За семнадцать лет.

– Вернулся, значит.

Старый Биль поковылял за столик в углу, и Доан отправился следом, прихватив стакан и шляпу. Сел рядом. По привычке.

– Я знал, что ты вернёшься. Всегда знал. Надеялся только, что доживу.

– Рад, что дожил, – кивнул Доан, усаживаясь.

В душе тугим клубком сплетались противоречивые чувства – радость от возвращения, недоумение – от него же, боль от воспоминаний, которые именно здесь, в дешёвом кабаке квартала удовольствий ожили, заиграли свежими красками.

– А не угостишь старика? – Биль покосился на недопитый стакан.

Хоть что-то новое. Раньше угощал как раз Биль. Его угощал – вечно голодного беспризорного мальчишку.

Доан пощёлкал пальцами в воздухе. Словно в ответ взвизгнула рыжая проститутка, швырнула бокалом в выцветшую коллегу и метнулась к выходу. К ним же направилась официантка весьма сонного и лупоглазого вида.

– Закажи, что хочешь, – сказал Доан старику, подождал, пока официантка лениво запишет заказ и, пуча глаза, удалится, после чего добавил: – Что в городе нового?

– А ты будто не знаешь? – Биль красноречиво уставился на особый знак в виде далёкой голубой планеты на Доановой груди. – Когда прилетел-то?

– Неделю назад. В космопорт Центральный, который на окраине. Ваш не принимает.

– Наш город – теперь отдельное государство.

– Я заметил. Когда я уезжал, купол, конечно, строился, но… Это же был просто эксперимент. Я и не думал… Впрочем, – он усмехнулся, – что мог думать облезлый мальчишка?

– Ты был