Закон девяток - Терри Гудкайнд

Алекс моргнул, словно с трудом улавливал смысл ее слов.

— Но мне надо воды, чтобы глотать…

— Часики тикают, Алекс.

На миг в поле зрения попала рука, которую Элис старательно прятала за спиной. Шприц!

Алекс словно взорвался, вылетая из кресла.

Краткий писк изумления захлебнулся, когда молодой человек хуком справа сломал медсестре нижнюю челюсть и обеими руками тут же сдавил глотку.

Взметнулся кулак со шприцем, но Алекс перехватил запястье женщины, выворачивая кисть так, что затрещали кости. Шприц вывалился из ослабевших пальцев.

Элис не могла уже кричать — и не только потому, что у нее была раздавлена трахея: дикая боль в свернутой набок челюсти перебила медсестре дыхание. Из уголков рта брызнула кровь, растекаясь красным пятном на белоснежном халате.

Она прогнулась в пояснице, силясь вырваться, однако Алекс мертвой хваткой вцепился ей в горло. Оседая на колени, Элис пару раз ударила противника в грудь, но все ее попытки оказались напрасными.

Алекс чувствовал, как его пальцы проламывают хрящи гортани медсестры, — и это лишь подстегивало желание убивать, заставляло вкладывать в хватку все силы. Он скрипнул зубами, негромко рыча от напряжения.

Глаза Элис полезли из орбит. Она судорожно всплеснула руками, стараясь отбиться. Лицо женщины быстро синело. Изо рта показался разбухший язык; короткие всхлипы давали понять, что она пытается сделать хотя бы крошечный глоток воздуха, но Алекс не ведал жалости.

Он давил и давил, медленно оседая вместе с ней на пол. Прижав Элис к линолеуму, Алекс уперся коленом в гортань медсестры, добавляя к силе своих пальцев еще и вес тела. Руки женщины затряслись в последней судороге. Зашевелились губы, словно она хотела что-то сказать…

Алекс больше не сдерживал гнев: эта женщина хотела принять участие в издевательствах над Джекс — так пусть теперь сдохнет! Пусть они все сдохнут!

Он так долго не позволял себе разрядиться бешенством, так долго был вынужден таиться, что сейчас испытывал истинное наслаждение от свободно истекавшей ярости.

Алекс давил и давил, не замечая, что Элис уже мертва.

Наконец он обмяк, осел на пятки и принялся короткими всхлипами заглатывать воздух.

Лицо медсестры приобрело лиловый оттенок. Ничего не видящие глаза были распахнуты до предела. Из распухших губ, слегка свешиваясь набок, торчал язык. На пол стекала струйка тягучей кровавой слюны.

Алекс вцепился пальцами себе в волосы. К горлу подкатила рвота.

Он наконец слез с трупа. Увидел сиротливо валявшийся шприц и взял его в руку. Кончик иглы был голым — должно быть, Элис успела сбить колпачок щелчком большого пальца. Встав на четвереньки, Алекс принялся обшаривать пол, пока не обнаружил колпачок под койкой. Надев его на иглу, он сунул шприц себе в карман.

В зловещей тишине раздался скрип, когда молодой человек, не вставая с пола, в изнеможении прислонился к койке. Он не сводил глаз с мертвой женщины, распластавшейся на полу. Конечно, у него не было выбора, однако сейчас дело осложнилось очень серьезно. Ну и куда прикажете девать труп? На ум пришел шкафчик для одежды, однако первый же взгляд внутрь дал понять, что Элис здесь не поместится. Под кровать запихнуть тоже не получится: больничные койки слишком высоки, под ними ничего не спрячешь.

Он принялся мерить палату шагами, силясь что-то придумать. Очень скоро кто-нибудь придет, и тогда… Даже если расправа обрушится не сразу, все равно наступит ночь и его потащат на пытку в женскую душевую…

А если каким-то образом прислонить Элис к стенке сразу за дверью, затем прибраться в палате и сесть в солярии как ни в чем не бывало? Если погасить верхний свет и оставить включенным только ночник над койкой, то Генри сунет голову в палату, увидит, что Алекса здесь нет, и пойдет за ним в комнату отдыха…

Нет, в таком плане слишком много дырок. К примеру рано или поздно Элис хватятся. Местные санитары, надо полагать, уже сталкивались с подобными ситуациями и всегда начеку. Как-никак речь идет о психиатрической больнице с опасными пациентами. Скорее всего исчезновение сотрудницы будет замечено буквально в течение нескольких минут — и тогда начнутся рьяные поиски.

Алекс ходил и ходил кругами, мучительно выискивая решение и бросая на труп взгляд при каждом развороте. Элис должна исчезнуть. Но как?..

Постой-ка! Он пристально уставился на мертвую медсестру. Черт знает что такое. Пол был вымазан кровью изо рта, плюс во время удушения она потеряла контроль над мочевым пузырем, и теперь между раскинутыми ногами растекалась лужа.

А если…

Хм-м. Получится ли…

Нужно попробовать. Все равно других идей нет.

Молодой человек кинулся к своей койке, давно подметив, что она старенькая и скрипучая. Что означает этот скрип? А то, что где-то ослабли крепления. Алекс принялся лихорадочно шарить руками по каркасу и очень быстро обнаружил наполовину вывернувшийся шуруп-саморез. Вставив ноготь большого пальца в шлиц и скрипя зубами от боли и предельных усилий, он все же вывернул шуруп из рамы.

Шуруп оказался не очень длинным и уж, во всяком случае, не мог служить импровизированным оружием, зато у него был острый кончик и он отлично подходил для поставленной задачи. Алекс опустился на колени у лилового лица Эллис, поднес шуруп к ее лбу — и застыл, пытаясь вспомнить. Джекс в его присутствии активировала эти… как их там?.. «путеводные нити» несколько раз. Когда все случилось впервые и Джекс на его глазах принялась резать лоб Бетани, он был настолько потрясен, что дикое зрелище навсегда запечатлелось в его памяти.

Мало того: Алекс был профессиональным художником и с легкостью запоминал различные формы и их пространственные взаимоотношения. Он точно знал, что Джекс всякий раз вырезала одни и те же завитушки, и теперь старался, чтобы перед мысленным взором появился этот рисунок.

Из коридора донеслись встревоженные голоса санитаров. Надо торопиться.

Держа шуруп как резец, Алекс принялся чертить на лбу Элис. Сначала, как ему помнилось, шла арка, затем справа и слева от нее нужно провести две наклонные прямые. Он соблюдал ту же очередность линий и старался как можно точнее повторить углы.

Алекс полностью погрузился в решение задачи, забыв обо всем, словно работал над очередным пейзажем. Каждое движение резцом он выполнял резко и уверенно, именно так, как это делала Джекс. Кончик шурупа скрипел по черепной коробке, раздирая кожу. Наконец поверх арки он нанес несколько заключительных линий, стремясь в точности воспроизвести действия Джекс.

Закончив, он присел на корочки и, не выпуская шуруп из пальцев, уставился на полученный результат. Чужая кровь окрасила ему пальцы до основания и стекала по запястью.