Спящая кукла - Джеффри Дивер

Линда с Ребеккой пытались разговорить Саманту, но та всячески уклонялась от расспросов. Ей не хотелось, чтобы вообще кто-то, а тем более эти женщины что-то знали о ее жизни в образе Сары Старки. Если до Рона дойдет слух о том, кто она такая, он ее бросит. Наверняка. Он едва не порвал с ней на несколько месяцев после того, как она со слезами на глазах призналась ему в том, что якобы участвовала в преступной растрате. Если он узнает, что Саманта была связана с Дэниэлом Пеллом и все годы их совместной жизни лгала ему, он просто уйдет и заберет с собой ребенка.

Линда вновь предложила им тарелку с пирожными.

— Нет-нет, ни в коем случае! — воскликнула Саманта. — Я сыта. Я за месяц столько не съедаю за ужином.

Линда села рядом с ней и, съев половину пирожного, сказала:

— О, Сэм, знаешь, еще до того, как ты приехала, мы с Кэтрин беседовали о том пасхальном ужине. Нашем последнем совместном ужине. Помнишь?

— Ты спрашиваешь, помню ли я? Это было нечто фантастическое!

День был чудесный. Они сидели за столиком из досок, принесенных приливом. Горы еды, великолепная музыка из сложного стереопроигрывателя Джимми, повсюду паутина проводов. Они покрасили пасхальные яйца, наполнив весь дом запахом горячего уксуса. Саманта свою часть яиц выкрасила в голубой цвет. Как глаза Дэниэла.

После того прекрасного дня «семье» оставалось существовать совсем немного. Через полтора месяца будут убиты Кройтоны и Джимми Ньюберг, а все остальные окажутся в тюрьме.

Но день был действительно незабываемый, восхитительный.

— Ты помнишь ту индейку? — спросила Саманта, покачав головой при воспоминании. — Ты ее коптила.

Линда кивнула:

— Да, целых восемь часов. В коптильне, которую для меня сделал Дэниэл.

— В чем? — переспросила Ребекка.

— В коптильне. В той, которую сделал Пелл.

— Я помню. Но он ее не делал.

Линда рассмеялась.

— Делал. Я ему как-то сказала, что очень хотела бы иметь коптильню. У родителей она была, и отец часто коптил окорока, кур и уток. Я предлагала ему свою помощь, но он не желал и слушать. И вот Дэниэл сделал мне коптильню.

Ребекка нахмурилась:

— Нет-нет. Он взял ее у той… как там ее звали, что жила чуть дальше по нашей улице.

— По нашей улице? — Линда смутилась. — Ты ошибаешься. Он взял у нее только инструменты и сделал коптильню из старой жестяной коробки для масла. Чем меня очень удивил.

— Минутку… Да, ее звали Рэйчел. Помнишь ее? Выглядела так себе. Ярко-рыжие волосы и незакрашенная седина внизу. — Ребекка казалась слегка озадаченной. — Ты должна ее помнить.

— Конечно, я помню Рэйчел, — сухо ответила Линда. — Но какое отношение она имеет ко всему этому?

Рэйчел была откровенной шлюхой и вызывала массу проблем в «семье», так как Пелл проводил у нее много времени, занимаясь тем, чем… ну… он больше всего любил заниматься. Саманту подобное не очень заботило. Ее устраивало все, что помогало избежать грубостей, которые он позволял себе в постели. Но Линда ревновала. На их последнее совместное Рождество Рэйчел под каким-то предлогом попыталась остаться у них дома, когда Дэниэла с ними не было, и Линда вышвырнула ее вон. Пелл узнал о происшедшем и пообещал, что больше никогда не будет с ней встречаться.

— Он получил коптильню от нее, — настаивала Ребекка, появившаяся уже после Святок и ничего не знавшая о ревности, вызванной Рэйчел.

— Нет, ты все выдумываешь. Он сам сделал ее на мой день рождения.

Саманта почувствовала, что назревает катастрофа, и поспешно произнесла:

— Ну, как бы то ни было, ты приготовила великолепную индейку. У нас сандвичей хватило на целых две недели.

Ни Линда, ни Ребекка не обратили на нее никакого внимания. Ребекка сделала глоток вина.

— Линда, он подарил ее тебе на день рождения потому, что в то утро был с Рэйчел, и она дала ему эту коптильню. Какой-то серфингист сделал ее, но она была не нужна Рэйчел, так как она совсем не умела готовить.

— Он был с ней? — прошептала Линда. — В день моего рождения?

Пелл сказал Линде, что не виделся с Рэйчел с того случая на Рождество. А день рождения Линды был в апреле.

— Да. И не только в тот день, но раза три в неделю. Ты что, ничего не знала?

— Сейчас это уже не имеет никакого значения, — попыталась исправить ситуацию Саманта. — Дела давно минувшие…

— Замолчи! — крикнула Линда и повернулась к Ребекке: — Ты ошибаешься.

— Неужели ты удивлена тем, что Дэниэл тебе лгал? — Ребекка рассмеялась. — Тебе он сказал, что у него умственно отсталый брат, а мне, что у него вообще нет никакого брата. Давай обратимся к третейскому судье. Сэм, Дэниэл встречался с Рэйчел той весной?

— Я не знаю.

— Неправильный ответ… Ведь ты знаешь, — запротестовала Ребекка.

— Да ладно, — откликнулась Саманта, — какое значение это имеет сейчас?

— Давайте сыграем в «Кто лучше всех знал Дэниэла?». Он что-нибудь говорил тебе про свои отношения с Рэйчел? Он все рассказывал только любимой Мышке.

— Нам не нужно…

— Отвечай на вопрос!

— Совершенно ничего не помню. Ребекка, оставь. Давай забудем.

— Отвечай на вопрос!

На самом деле он, конечно, говорил. Но Саманта еще раз повторила:

— Я не помню.

— Дьявол!

— Почему бы он стал мне лгать? — проворчала Линда.

— Потому что ты сказала ему, что мама с папой не разрешали тебе играть с коптильней. Дэниэл сразу уцепится за эту идею. Он воспользовался ею. И он даже не купил ее для тебя. Он заявил, что сделал ее собственными руками! Святой, мать твою!

— Лжешь ты сейчас, а не он.

— С какой стати мне лгать?

— Потому что Дэниэл ничего не делал для тебя.

— О, прошу тебя, только не будем препираться. Мы не в школе. — Ребекка оглядела Линду с ног до головы. — О, я все поняла. Ты его ко мне ревновала. Вот почему ты так тогда разозлилась. И почему разозлилась сейчас.

Это верно, подумала Саманта. Когда в «семью» пришла Ребекка, Дэниэл стал проводить гораздо меньше времени с другими женщинами. Саманта не сильно переживала. Ее устраивало, что он счастлив и не выгоняет ее из «семьи». Но Линда, выполнявшая роль матери, была уязвлена тем, что Ребекка стала ее ненужным, как ей казалось, дополнением.

Теперь Линда все отрицала.

— Я его ни к кому не ревновала. Как вообще кто-то мог его к кому-то ревновать, живя в той ситуации, в которой мы тогда жили? Когда один мужчина сожительствует с тремя женщинами.

— Как? А просто так. Как все нормальные люди ревнуют. Ведь мы нормальные люди! Черт, значит, ты ревновала его к Рэйчел!

— Рэйчел совсем другое дело. Рэйчел была потаскухой. И она не была одной из нас, членом «семьи».

— Послушайте, — вмешалась Саманта, — мы здесь собрались не ради наших прошлых проблем. Нас попросили помочь полиции.

— Что значит, мы собрались здесь не ради наших прошлых проблем?! — фыркнула Ребекка. — Мы встретились впервые за восемь лет. И что же, ты думаешь, мы сядем, напишем список «Десять главных событий, которые мне запомнились из жизни с Дэниэлом Пеллом» и разойдемся по домам? Нет, милая, мы собрались не только ради него, но и ради нас самих.

Линда бросила на Саманту раздраженный взгляд.

— И не пытайся меня защищать. — Презрительный кивок в сторону Ребекки. — Она того не стоит. Она пришла потом, когда «семья» уже существовала. И сразу стала верховодить. — Повернувшись к Ребекке, она произнесла: — Я была с ним больше года. А ты? Всего несколько месяцев.

— Дэниэл пригласил меня. Я не навязывалась.

— У нас все очень хорошо складывалось. И тут появилась ты.

— Все хорошо складывалось? — Ребекка поставила на стол бокал и подвинулась ближе. — Ты сама-то понимаешь, что говоришь?

— Ребекка, пожалуйста, прошу тебя! — воскликнула Саманта. Она готова была расплакаться, глядя на двух раскрасневшихся женщин, враждебно уставившихся друг на друга через кофейный столик из лакированных пожелтевших бревен. — Не надо!

Ребекка не обратила на нее ни малейшего внимания.

— Линда, я слушала тебя с тех самых пор, как мы сюда прибыли. Ты защищала его, говоря, что все было не так уж и плохо и что воровали мы не так уж много. И что, возможно, Дэниэл и не убивал того-то и того-то… Это откровенный бред! Взгляни же наконец в лицо фактам, дорогая! «Семья» была сплошной патологией с начала и до конца.

— Не говори так! Это неправда!

— Правда, черт возьми! А Дэниэл Пелл — настоящее чудовище. Пойми наконец. Задумайся над тем, что он сделал с нами… — Глаза Ребекки сверкали, подбородок дрожал. — Он взглянул на тебя и понял: вот девочка, которой родители не давали и капли свободы. И что он делает? Говорит тебе, какой ты прекрасный и независимый человек и как жестоко и несправедливо ограничивать чью-либо свободу. Делает тебя хозяйкой в доме. Мамочкой в «семье». Он дает тебе власть, которой у тебя до того никогда не было. И ты преспокойно ловишься на его приманку.