Гитлер и Сталин перед схваткой - Лев Безыменский

Результаты этих шагов нашего правительства вам известны.

Важнейшей мерой созданных в Эстонии, Латвии и Литве дружественных Советскому Союзу правительств было проведение свободных выборов в парламенты. В июле месяце были проведены демократические выборы в Литовский Сейм, в Латвийский Сейм и в Государственную думу Эстонии. Выборы показали, что правящие буржуазные клики Литвы, Латвии и Эстонии не отражали волю своих народов, что они были представителями только узкой группы эксплуататоров. Выбранные на основе всеобщего, прямого и равного голосования, с тайной подачей голосов Сеймы Литвы и Латвии, Государственная дума Эстонии уже высказали свое единодушное мнение по коренным политическим вопросам. Мы с удовлетворением можем констатировать, что народы Эстонии, Латвии и Литвы дружно проголосовали за своих представителей, которые единодушно высказались за введение советского строя и за вступление Литвы, Латвии и Эстонии в состав Союза Советских Социалистических Республик.

Тем самым взаимоотношения между Литвой, Латвией, Эстонией и Советским Союзом должны встать на новую основу.

Верховный Совет будет рассматривать вопрос о вхождении в Советский Союз Литвы, Латвии и Эстонии в качестве Союзных Советских Социалистических Республик. Нет никакого сомнения в том, что вхождение этих республик в Советский Союз обеспечит им быстрый хозяйственный подъем и всесторонний расцвет национальной культуры, что вхождением в Советский Союз их силы будут во много раз умножены, их безопасность будет укреплена и вместе с тем еще больше вырастет мощь великого Советского Союза.

Вхождение Прибалтийских стран в СССР означает, что Советский Союз увеличивается на 2 млн. 880 тыс. населения Литвы, на 1 млн. 950 тыс. населения Латвии и на 1 млн. 120 тыс. населения Эстонии.

Таким образом, вместе с населением Бессарабии и Северной Буковины население Советского Союза увеличится примерно на 10 млн. человек. Если к этому добавить свыше 13 млн. населения Западной Украины и Западной Белоруссии, то выходит, что Советский Союз увеличился за последний год более чем на 23 млн. населения».

Тогда нам казалось, что Молотов прав в своем триумфе. Все «формальности» казались соблюденными, а присоединение — естественным. Но мы не догадывались, что в Прибалтике был опробован циничный сталинский сценарий некоего «убыстрения» политического и социального развития «от капитализма к социализму». Его составными частями были:

— сначала «договор о дружбе» и ввод советских войск, формально не предусматривавшие немедленного изменения социального строя;

— затем «демократизация» этого строя, включающая в первую очередь легализацию коммунистических партий;

— через некоторое время — «ухудшение» дипломатических отношений, ввод новых контингентов и гарантия «несопротивления» старых режимов;

— имитация «народных требований» о замене правительств на более дружественные (не обязательно коммунистические);

— новые выборы по единым, продиктованным из Москвы спискам;

— создание новых парламентов и органов исполнительной власти на фоне требований вхождения в СССР;

— соответствующие решения парламентов;

— их просьбы о вхождении в СССР и их быстрое одобрение Верховным Советом;

— все это — в условиях согласия (Германия) или невмешательства (занятых войной Англии и Франции).

Сталин мог быть доволен удачным выполнением этого сценария, который он сам написал. Настолько доволен, что решил испытать его не только на трех Прибалтийских республиках, но и на соседней Финляндии — не менее важной, в качестве стратегического предполья СССР. Согласие Германии было формально дано в секретном протоколе 23 августа, на пассивность западных держав можно было рассчитывать (война продолжалась). Как будто можно было действовать?

В глазах Сталина Финляндия была частью той сферы своего влияния, к которой путь ему открыли секретные протоколы 1939 года. Другой частью была Прибалтика, овладение которой Сталин начал осенью 1939 года и завершил в июне — августе 1940 года, включив ее в Советский Союз. Утверждают, что «Зимнюю войну» он откладывал до конца 1939 года, пока не убедился, что процесс овладения Прибалтикой уже начался: тогда советские военные базы появились в Латвии, Литве и Эстонии; правительства этих стран вели себя покорно, а Германия терпимо относилась к начавшемуся процессу советского овладения, который в 1940 году закончился советизацией Прибалтики. Но Финляндия…

Знал ли об этих «но» руководитель финской компартии Отто Куусинен? Ноябрьской ночью 1939 года он в салон-вагоне, прицепленном к знаменитой «Красной стреле» (поезд Москва — Ленинград), ехал, чтобы вскоре официально стать главой «демократического правительства Финляндии». Его собеседником был Елисей Синицын — будущий генерал, резидент НКВД в Хельсинки, работавший там под фамилией Елисеев. Только за день до этого оба — и Куусинен, и Синицын — были на приеме у Сталина.

Куусинен вспоминал в этой ночной беседе с Елисеевым, что еще в сентябре 1939 года Сталин и Ворошилов вызвали его в Кремль. Куусинену объяснили, что для обеспечения северо-западных границ СССР надо получить согласие Финляндии на обмен территориями (Карельский перешеек в обмен на часть Карелии), а если согласия не будет, то получить его военной силой.

— Сталин, — вспоминал генерал Синицын слова Куусинена, — хотел бы видеть Финляндию, развивающейся по сценарию для Прибалтийских государств…

Запомним: по прибалтийскому сценарию! Но финский сценарий оказался несколько другим. Война 1939-1940 годов оказалась тяжелой. Она потребовала больших жертв. Хотя территориальные изменения и удалось навязать Финляндии, но страна так и не стала частью советской сферы влияния. В этих условиях нетрудно предположить, что Сталин с досадой мог сравнивать Финляндию с Прибалтикой и мог быть недовольным подписанным миром.

В личном архиве Иосифа Сталина есть небольшая коллекция, на которую исследователи не всегда обращают внимание. В ней собраны записки, сделанные от руки короткие заметки, даже рисунки, которые скучающий Сталин делал во время заседаний. Есть среди подобных материалов и любопытные замечания, относящиеся к важным политическим решениям. Одно из них датировано 17 апреля 1940 года и содержит несколько строчек, отчеркнутых толстым зеленым карандашом: «1) Правильно ли поступило правительство, начав войну с Финляндией в конце 1939 г.? 2) Правилен ли был тот план сосредоточения сил против Финляндии, который был осуществлен в первые недели войны?»

Если быть психологом фрейдистского толка, то можно подумать: вот они, мучившие кремлевского диктатора «проклятые» вопросы! Действительно, прав ли был Сталин, когда начал войну зимой 1939-40 года? Оправданны ли были большие человеческие потери и потеря международного престижа страны?

Но для анализа Сталина Фрейд не подходит. На самом деле это были не «проклятые» вопросы сталинского подсознания, а набросок речи, которую 17 апреля 1940 года произнес Сталин на совещании, собранном в Центральном Комитете ВКП(б) с 14 по 17 апреля для подведения итогов войны с Финляндией.

На совещании выступили 46 человек — командиры соединений Красной Армии, руководители высших учреждений армии. Председательствовали нарком маршал Климент Ворошилов и его заместитель Геннадий Кулик, однако фактически руководил работой сам Сталин. Он и закончил эту работу, выступив на последнем заседании. Речь эта долгие годы оставалась засекреченной и была обнаружена лишь в 1996 году, причем не в основных сталинских фондах.

Речь 17 апреля 1940 года примечательна во многих отношениях. В военном анализе она содержала большое количество справедливых, критических замечаний, связанных с неудачами первого периода войны и явными провалами командования (кстати, народный комиссар обороны, «славный маршал» Ворошилов был снят со своего поста). Но политический аспект речи оказался для многих неожиданным: Сталин дал положительную оценку общим итогам войны. Он так и начал — с того первого вопроса, содержавшегося в упоминавшейся записке.

— Правильно ли поступили правительство и партия, что объявили войну Финляндии?

Вскоре он задал и второй вопрос:

— А не поторопились ли наше правительство, наша партия, что объявили войну именно в конце ноября — начале декабря?

На оба риторических вопроса Сталин дал ответы: да, правильно, нет, не поторопилось. Вы скажете: иного быть не могло. Диктаторы неспособны к самокритике. Тем любопытнее аргументы, которыми генеральный секретарь ЦК ВКП(б) воспользовался, чтобы оправдать войну перед собравшимися в Кремле людьми, хватившими сполна тяжести этой войны.

Во-первых, он говорил об обеспечении безопасности Ленинграда. Но в неожиданном аспекте: оказывается, существовала опасность прорыва финнов к Ленинграду с целью «занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское, — это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти».