Стальной прилив - Илья Садчиков

На глазах Рауля «Мираж» Эймарда превратился в громадный клубок огня. Самолет взорвался, когда пламя добралось до топливных баков машины. Изуродованный фюзеляж истребителя устремился к морю, следом за ним мчались затухающие мотыльки больших и малых обломков.

Подумать о судьбе ведомого Рауль не успел, испуганно взвыла система предварительного обнаружения ракет. Навстречу Шоле мчались три сверхзвуковые «Лисички». Две ракеты шли у самой воды, тогда как третья забралась на высоту семь тысяч метров.

Рауль активировал оба контейнера РЭБ и сбросил оставшиеся тепловые ловушки. Бортовая ЭВМ вывела на фонарь кабины доступную о враге информацию. Шоле включил подъемные двигатели, «Мираж III-V» подскочил на пятьдесят метров вверх и инертная туша AMRAAM прошла далеко внизу, под опустевшим брюхом реактивного самолета.

Потеряв цель, AIM120C сошел с изначального курса и через двадцать секунд самоуничтожился. Второй снаряд продолжил поиск, медленно доворачивая на юг. Расстояние между ним и уцелевшим «Чарли-2» увеличивалось с каждой секундой.

Французские ракеты достигли канадской формации через мгновение после гибели Эймарда. Две «Матры»[59] поразили первый F-14D, падающий в океан перехватчик подсветил ночное небо тонким росчерком горящего топлива. Последняя «Матра» повредила командирский «Том Кэт», машина избавилась от топливных баков и начала сбрасывать высоту.

Победа укрепила уверенность майора и вернула его к действительности. Расслабляться не стоило, ибо с северо-востока приближалась третья ракета. Реактивный снаряд набирал высоту, поддерживая контакт при помощи маленькой, накачанной аргоном головки автоматического наведения. Датчики ракеты скорректировали скорость AIM-120C таким образом, что снаряд обогнул «Мираж» по широкой дуге и активно заработал крохотными рулями управления.

Датчики предупреждения откликнулись хором нестройных голосов.

«Мираж» Рауля перевернулся через левое крыло, майор активировал воздушные тормоза и выпустил закрылки. Истребитель мгновенно потерял скорость и завалился набок, ручки управления стали ватными, авионика вышла из-под контроля пилота. Сильнейшая перегрузка вдавила голову Шоле в валик боевого кресла.

«Не поддавайся слабости! – крикнул на себя Рауль. – Терпи! Самолет оживет через мгновение».

Истребитель устремился вниз, набирая утраченную скорость. Майор закрыл воздушные тормоза и рванул вперед рукоять дросселя, двигатели самолета откликнулись сильной вибрацией. Нагрузки, давившие на ручку управления «Миража», исчезли, машина возвращалась под контроль человека.

Третья ракета не успела отследить маневр противника. Ее поисковая головка потеряла цель, электрические цепи внутри снаряда замкнулись, вызвав к жизни необратимую реакцию самоуничтожения. Однако гибель AMRAAM привлекла к себе внимание второй ракеты. Тяжеленная «сигара» AIM-155 устремилась к холодеющему месту взрыва. Отыскав сенсорами падающий «Мираж», снаряд активировал тепловую систему наведения на цель.

Увернуться от очередной опасности Шоле не успел. Ракета была слишком близко, суровая песня датчиков слилась в непрерывный предупреждающий вой. Рауль дернул ручку катапульты за мгновение до ослепительного взрыва.

Ударная волна отбросила пилота в сторону, лицо майора окатила волна обжигающего пламени, глаза на мгновение ослепли. В ушах послышался сильнейший вой ветра, небо и земля поменялись местами, закружились в холодном вихре изменений, стали равносильными. Где-то высоко вверху неслись пылающие обломки разбитого истребителя. Грудь майора наполнилась липким чувством страха и отчаяния. Раулю хотелось кричать, но он не мог открыть рот, веки и щеки трепетали от набегающего воздушного потока.

Падение было неконтролируемым, спасительный купол параплана так и не раскрылся над головой.

Впереди и бесконечно далеко внизу простиралась плотная тьма холодного океана.

10 миль к югу от острова Бернадотт.

Воздушное пространство советских ВВС.

19 ноября 2035 года, 23.50

Пилот протянул Сергею миниатюрное устройство беспроводной внутренней связи. Передатчик «Дельфина» работал на коротких волнах и поддерживал уверенное соединение не только с диспетчерским центром, но и с ближайшими боевыми машинами. Соколов подкрутил регулятор громкости и обратился к Эллис МакДевитт.

– Синий-1, это Красный-лидер. Наших видишь?

В голосе МакДевитт послышалось разочарование:

– Машина Матвиенко только что приземлилась на базе. Метки французов пропали с дисплея пять минут назад. Сергей… боюсь, что их сбили.

Эллис выдержала паузу и с тревогой произнесла:

– Навигационные маячки молчат. Ты знаешь, что это значит.

– Знаю, повторять не надо. О спасательной операции поговорим позже, на базе.

Полковник отключил передатчик и передал устройство нахмурившемуся пилоту.

Вернувшись в салон «Дельфина», Сергей сел напротив Петренко. Десантник уставился в пол, его глаза взирали на капельки крови, стекавшие по штанине и собравшиеся в крохотные дрожащие лужицы.

Джейн, до этого молчаливо лежавшая на сиденье, застонала и открыла глаза. Посмотрев на Соколова, девушка тихо спросила:

– Где Рауль?

Сергей отвернулся в сторону, посмотрел в потолок. В груди полковника ворочались острые игры боли. Переборов плотный комок молчания, Соколов отчетливо произнес:

– Мы найдем его.

Петренко поднял голову и сделал единственное горизонтальное движение головой.

Джейн до крови закусила губу и на глазах ее появились прозрачные бриллианты слез.

Глава 12

Ледяное безмолвие

Северное море.

314 миль к юго-востоку от островов Бернадотта.

Подводная лодка класса «Лос-Анджелес» SSN-719 «Провиденс».

20 ноября 2035 года, 0.03

Подводная лодка класса «Лос-Анджелес» – громадный черный левиафан, бесшумно скользящий под толстым слоем холодной воды. Ее вытянутые, в чем-то изящные формы поражают глаз наблюдателей смертоносным, застывшим в металле величием.

«Лос-Анджелес» – титановая крепость общим подводным водоизмещением 6,927 тонны. На поверхности вес вытесняемой лодкой воды уменьшается до 6,082 тонны, но сама субмарина от этого не становится меньше.

Прочный корпус «Лос-Анджелеса» разделен на три основных сектора, функционирование каждого отсека критически важно для выживания подводной лодки. В носу корабля размещается сферическая антенна поискового сонара BQQ-5. Сразу же за поисковой станцией расположились сигарообразные вертикальные ракетные шахты, заряженные готовыми к бою «Томагавками»[60]. Спокойствие ракет охраняется не только титановыми люками, но и специальными защитными пластинами, не допускающими попадания воды в боевые «цилиндры»[61].

Центральная часть субмарины – мозг подводного корабля. На ее вершине горделиво покоится многотонная боевая рубка, поверхность которой усеяна перископами и антеннами спутниковой связи. Под мрачным стальным «плавником» размещается комната контроля и управления субмариной, а также электронно-вычислительный отсек. Еще ниже, на втором ярусе лодки, поместились каюты экипажа и вместительная столовая. В самом низу, на просторах третьей палубы, конструкторы корабля разместили устройства запуска торпед и объемистые арсеналы оружия.

Позади жилых помещений, в огромном тщательно экранированном зале, гулко бьется сердце «Лос-Анджелеса» – одновальная ядерная установка, состоящая из реактора S6G и двух паровых турбин, мощностью 35 000 л.с. каждая. Хвостовую часть субмарины заняли двигательные отсеки, передающие на лопатки турбин горячий пар, порождаемый атомным реактором лодки. Рядом с турбинами приютилась система шумоподавления корабля.

За килем «Лос-Анджелеса» неутомимо крутится громадный многолопастный винт. Его уникальная геометрия предотвращает кавитационный эффект, то есть минимизирует интенсивное вскипание забортной воды в районах низкого лопастного давления.

«Лос-Анджелес» – не просто большая подводная лодка, это титановый город, доверху забитый людьми, оружием и секретной электроникой. Восстание на его борту может вызвать целую бурю непредвиденных событий, способных повлиять не только на самих подводников, но и на внешний ничего не подозревающий мир.

Коммодор Дэмпси положил на поверхность стола толстую красную папку и внимательно посмотрел на часы. Минутная стрелка миновала третий короткий штрих, комитетчики опаздывали! Коммодор нервничал, его рука то касалась пояса, то резко шла вверх и вновь ложилась на край столешницы.

Первый помощник Рейнольдс дожидался повстанцев в соседнем кресле, фуражка старпома лежала на коленях, а задумчивый взгляд был устремлен в пол. За спиной Гордона стоял усталый и сломленный Эмблтон. Врач перебрался в электронный отсек, поскольку в других местах корабля ему никто не мог гарантировать жизнь. Эмблтон прекрасно понимал трудность своего положения и находил успокоение в бутылке плохонького виски. Бокал со спиртным напитком то появлялся в руках медика, то вновь оказывался на панели управления MIDAS.