Семь лет за колючей проволокой - Виктор Николаевич Доценко

На следующий день часов в двенадцать меня снова выдернули из камеры и вернули назад часа через три, едва живого, избитого до потери сознания…

Не могу сказать точно, но на третий или на четвёртый день моего появления в этой камере, когда меня в очередной раз возвратили «на место» в совершенно разобранном состоянии, я увидел, как надо мною склонился мой сосед, пожилой сокамерник, и вставил в мои разбитые губы зажжённую сигарету.

— Закури, Режиссёр! — участливо посоветовал он.

— Кто ты?

Я был искренне удивлен. Этот странный пожилой человек обратился ко мне по прозвищу, присвоенному мне ещё при первой отсидке. За всё время вторичного пребывания в Бутырке меня ни разу так никто не называл. Откуда этот старик узнал моё прозвище? Мы с ним вдвоём в камере. Выходит, он специально интересовался мною и пробивал обо мне, специально закидывал «малявы», чтобы узнать, кого забросила к нему судьба. Наверное, именно поэтому он и не общался со мною до тех пор, пока не получил нужных сведений, благодаря которым решил, что со мною может общаться без опаски…

— Для тебя — «Бриллиант»!

— «Бриллиант»? — переспросил я с удивлением.

Удивление было вызвано не тем, что рядом со мной находится один из самых известных в стране «Воров в законе». Вор старой закваски, как говорится, из самых настоящих «синих», последний из «могикан». Просто обратило на себя внимание такое странное погоняло — «Бриллиант».

— Бриллиант — так меня кличут «за колючкой», — пояснил он, заметив моё недоумение. — Давай затянись! — немного шамкая, проговорил он.

— Я не курю… — с огромным трудом шевеля разбитыми губами, пролепетал я.

— Ничего, затянись: сразу легче станет…

Я последовал совету и тут же закашлялся — это действительно была моя первая сигарета в жизни. И вдруг почувствовал такую лёгкость в теле, что показалось, я взлетаю над полом, а голова странно и непонятно закружилась.

— Ну, как?

— Хорошо… — глупо улыбаясь, ответил я и добавил от избытка чувств: — Спасибо…

И неожиданно услышал нечто такое, чего никак не мог ожидать из уст старого Вора, прошедшего десятки тюрем и колоний, из уст того, кто единым движением ресниц или бровей мог решить судьбу любого зэка. Он преподал мне урок, который помог мне выжить, не сломаться, навсегда сохранить оптимизм.

— Послушай, земляк, ты же режиссёр, я знаю, так СДЕЛАЙ СЕБЕ ФАНТАЗИЮ…

Чувствуете, какой необычный, колоритный поворот мысли старого жулика?

— СДЕЛАЙ СЕБЕ ФАНТАЗИЮ… — повторил он. — Может, судьба не зря тебя сюда впихнула? Запоминай, откладывай всё в своей коробочке… — Бриллиант ткнул меня в лоб. — Когда-то, может, и пригодится…

В тот вечер мы с ним долго говорили. Он рассказывал о том, как нужно жить «за колючкой», почему нужно уважать мужика. Кто такой «Смотрящий в хате», в тюрьме, в колонии. Почему они обязаны разруливать острые ситуации и не допускать ни ментовского, ни жуликовского беспредела.

Речь Бриллианта не была изысканной, литературной, но его слова доходили до самого мозга, сразу всё становилось легко и понятно, словно каждое слово ты выстрадал сам, и вытравить его из твоей души уже было невозможно.

Я слушал и смотрел на его тщедушную фигуру и никак не мог понять: чем этот старый «стручок» завораживает и притягивает? Что в нём такого, что заставляло слушать его речи не только меня, но и сотни, тысячи других людей?

Незадолго до своей смерти в 1985 году в разговоре с сотрудником МВД Вася-Бриллиант сказал слова, которые для сегодняшних воров звучат как поддержка:

«Не списывайте все преступления на воров и не делайте из них козлов отпущения. Мы несём свой крест чистоты воровской жизни. Она чище, чем вся ваша государственная конюшня. Сегодня вы нас в петлю толкаете, а завтра, когда мы уйдём, удавка затянется на вашей шее…»

Откровенно говоря, похожий вопрос в плане теоретическом меня уже давно волновал. Мне было интересно: отчего один сильный парень не может заставить слушаться себя даже своего близкого приятеля, а какой-то шпиндель, в котором и душа-то неизвестно в чём держится, заставляет прислушиваться к своему мнению не только тех, кого давно его знает, но и совершенно незнакомых людей, которые готовы отдать за него жизнь?

Конечно, внутренний дух, внутренняя сила, бесшабашная дерзость, да и вера в самого себя — все эти качества крайне необходимы, чтобы и другие люди поверили в тебя. Но мне кажется, этого маловато для того, чтобы за тобой поднялись сотни или тысячи других людей. А что тогда имеется в одном человеке и отсутствует у другого?

Исторически любая власть основана на писаных или на неписаных законах, дисциплине. Таковы правила каждого коллектива, каждой общественной ячейки: обычной семьи, детского сада, школы или института, армии или криминального мира.

«Вор в законе» — тот же самый командующий, и его приказы и распоряжения должны выполняться неукоснительно: за нарушение или неподчинение следует наказание.

С Бриллиантом мне посчастливилось пообщаться лишь один вечер, но и этого вечера хватило на то, чтобы настроить свою жизнь «за колючей проволокой» совсем на другой лад. Потому что с того самого разговора с Бриллиантом я не переставал думать над его словами, к тому же вспомнил одно из предсказаний болгарской целительницы Бабы Ванги, сказанное мне полвека назад:

«…Твоя страна надолго упрячет тебя за решётку, но это не должно сильно огорчать, придёт время, и ты станешь известным писателем не только в своей стране, но и далеко за её пределами…»

Постепенно пришёл к твёрдому убеждению, что мне во что бы то ни стало необходимо ВЫЖИТЬ, чтобы потом рассказать обо всех своих испытаниях людям…

На следующий день после нашего с Бриллиантом общения, видно, сообразив что-то или почуяв некую угрозу «социалистическому строю», менты выдернули меня из камеры старого «Вора в законе» и после привычного кулачного «подмолаживания» кинули уже в другую камеру, где находились трое хозяйственников и один молодой доходяга из Подмосковья по имени Никита.

В своём прошлом, рассказывал Никита, он слыл одним из самых сильных местных качков. Однажды, поднабравшись в одной компании, не поделил с кем-то из приятелей местную красавицу. Слово за слово, началась драка. На стороне приятеля выступили ещё двое, а кроме того, у приятеля был нож. Первое обстоятельство не смутило Никиту, он довольно легко раскидал эту троицу, но разгорячённый приятель, воспользовавшись тем, что Никита отвлёкся на другого противника, засадил ему нож по самую рукоятку, задев при этом сердце. Как потом определили врачи во время операции, остаться ему в