И оживут слова (СИ) - Способина Наталья "Ledi Fiona"

Глава 15

Злиться, срываться, мечтать убежать, исчезнуть,

Слышать, как сердце колотится, рвется наружу,

Знать, что стоишь на краю ненасытной бездны,

И понимать, что единственной цели служишь.

Нити незримо пронзают пространство и время,

На предначертанном новой судьбой проступая.

Жизнь — чистый лист. Ты испуган, отвержен всеми.

Нитью ведомый, застывший у самого края,

Ты еще дышишь, и глупое сердце бьется,

Предначертанье отчаянно хочет отринуть.

Но близок закат, цвета крови монетка Солнца,

И кто-то незримый легонько толкает в спину.

Я проснулась от шума за дверью. В доме кто-то разговаривал. Зажмурившись, я попыталась укрыться с головой, чтобы еще немножко поспать, но тут же распахнула глаза. «Завтра на рассвете с Бориславом потягаешься». Так, кажется, сказал князь? Я быстро села на кровати, выпутываясь из одеяла. А что, если все уже закончилось? Вдруг я проспала все на свете из-за этого дурацкого отвара?

Вспомнив об отваре, я тут же вспомнила и причину, по которой Добронега в меня его влила: мое ночное приключение и разговор с Альгидрасом. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Я вспомнила почти призрачный силуэт Альгидраса в неверном лунном свете и его вопрос, неправдоподобный, словно подсмотренный в моих кошмарах: вижу ли я его так же, как остальных здесь. К самому факту моего появления здесь прибавилось то, что кто-то другой может знать, что я вижу прошлое обитателей Свири. И этот кто-то тоже знает и видит гораздо больше, чем думают все остальные.

Мои мысли лихорадочно заметались. Говорит иначе, знает больше, чем любой свирец. А что, если он тоже неудачно поплавал на матраце? Ведь совсем необязательно, что он «приплыл» из моего времени, потому что его речь все же отличается от моей. Равно как и от свирской…

«Прядущие…». Слово всплыло в памяти и заставило поежиться. Я обхватила себя руками и попробовала произнести его вслух. Мой шепот прозвучал в пустой комнате почти зловеще. Я потерла плечи, словно пытаясь согреться, но на самом деле мне хотелось стереть звуки этого слова, будто они не истаяли в утреннем сумраке, а вернулись ко мне, осев на коже невидимой пыльцой. Было в этом слове что-то… пугающее. Словно оно действительно было вышито на ткани Мироздания нитью. Это всего лишь старая легенда. Почему же мне так неуютно даже просто произносить это слово? Почему от него веет гибелью, и мир снова будто дрожит, и в нем натягиваются невидимые струны? Или… нити.

Я вновь подумала об Альгидрасе, попытавшись понять, пугает ли меня лично он? Ответ пришел сразу и разительно отличался от того, который я ожидала. Нет. Притягивает, интригует, волнует, но не пугает. Даже вспоминая прошлый вечер, я почему-то все больше думала не о том, каким призрачным казался его силуэт, а о том, какой на ощупь была его кожа под моими пальцами. Умом я понимала, что все это странно, но на уровне ощущений я, неведомо как, приняла эту странность. Что-то во мне знало, что он не причинит мне вред. Что-то во мне не верило ему, но… доверяло. Оказалось, что эти два понятия у меня сильно разнятся. Я могла сомневаться в словах Альгидраса, потому что как минимум однажды он меня обманул, но при этом я знала, что могу доверить ему свой секрет и даже свою жизнь.

Теперь я знала его истинную сущность, а кто предупрежден, тот вооружен. Главная сложность заключалась в том, что он не был настроен на общение. Но и здесь я верила, что в моих силах это изменить. В конце концов, ему всего девятнадцать. Неужели я не смогу с ним справиться? На войне как на войне. У нас будет вынужденный союз. Никуда он не денется!

Беспокоило только то, что еще одна ночь прошла зря. Мне так и не удалось ничего вспомнить ни про князя, ни про Миролюба, ни про мальчика из видения.

Миролюб! Меня точно кипятком окатило. Боже мой! Я же с ним вчера целовалась! Чем я думала? Мне же сегодня с ним снова встречаться: люди князя еще в городе и неизвестно, когда наконец уедут. Может, соврать, что я плохо себя чувствую, и не выходить из дома до самого их отъезда? Впрочем, это грозило новой порцией таинственного отвара. Меня и здоровую поят им почем зря, а уж больную…

Я протянула руку к кувшину с водой и едва не сбила его с сундука, вспомнив о Ярославе. Это оказалось самым действенным способом выбить все глупости из головы. Миролюб, Альгидрас… Нашла о чем переживать, когда в городе находится человек, убивший Всемилу и уверенный теперь, что та неизвестно как выжила. Надо будет непременно рассказать Альгидрасу про Ярослава. Мне нужна защита, одна я с этим не справлюсь. Я поняла, что даже согласна принять его условия игры — пусть сам определяет, где и как мы сможем встречаться и общаться.

Наскоро умывшись, я оделась и распахнула ставни, вдыхая прохладный воздух. Дверь в мои покои скрипнула, и на пороге появилась Добронега. Вопреки моим ожиданиям она была одета не в домашнее платье. Она вообще сегодня спать ложилась? Я окинула мать Радима быстрым взглядом. Та выглядела уставшей и подавленной. Интересно, что-то случилось после того, как я уснула? Или это все из-за приезда князя?

— Всемилка, к завтраку выходи. На берег пора.

Я с облегчением вздохнула. Значит, я не проспала.

— Доброе утро! Я сейчас.

Добронега кивнула каким-то своим мыслям и скрылась за дверью. Я посмотрела на закрывшуюся дверь и тряхнула головой. Нет, все. Не буду даже пытаться угадать причину, почему она такая напряженная уже который день. Пусть загадки становятся в очередь.

Я быстро скользнула в гардеробную Всемилы. Нужный мне фиал с духами одиноко стоял в углу сундучка. Все остальные я убрала в один из больших сундуков, чтобы меня не раздражал приторно-сладкий запах, решив, что вряд ли мне когда-то понадобится нарядная одежда, сложенная там. Я старалась не думать о том, что там наверняка есть свадебное платье, небось еще и вышитое самой Всемилой. Все же я не планировала задерживаться в этом мире настолько, чтобы успеть выскочить замуж. Даже за такого милого парня, как Миролюб.

Капнув духами на палец, я снова поразилась тому, насколько мне нравится их аромат. Интересно, откуда они и почему так отличаются от остальных?

Добронега во дворе прикрикнула на Серого, и я решила поторопиться: мне сегодня только всеобщего недовольства не хватало. Дверь в гардеробную скрипнула, и я обернулась, собираясь сказать, что уже иду, про себя удивившись — ни Добронега, ни Радим, ни даже Злата сюда не заходили — да так и поперхнулась фразой, потому что в комнату быстро скользнул Альгидрас и выдал скороговоркой:

— Радиму расскажешь правду про вчерашнее. Вернее, что было после того, как ты ко мне пришла. До того, скажешь, собиралась к Миролюбу, да заблудилась в темноте. На Веленин дом чудом наткнулась.

Он говорил это все с таким жутким акцентом, что я едва разобрала.

— Что случилось?

— Хорошо бы еще Миролюб подтвердил, мол, уславливались, — нахмурившись, пробормотал Альгидрас.

— А почему нужно рассказы…

— Я рассказал Радиму, что был здесь, — ответил он, посмотрев мне в глаза.

— Рассказал? — в панике воскликнула я. — Ты в своем уме?

— Мне пришлось.

— Или объясни, почему пришлось, или сам выкручивайся, — отчеканила я. — Мне надоели бесконечные недомолвки.

Альгидрас прищурился, что-то прикидывая, а я вдруг почувствовала, как закипевшая было злость улетучилась без следа. Он был бледным до синевы, при этом глаза его лихорадочно блестели. Когда он спал в последний раз? В эту минуту мне подумалось, что девятнадцать — это жутко мало, мальчишка явно заболел, и, похоже, никого здесь это особенно не волнует. Шагнув вперед, я коснулась ладонью его лба. Альгидрас, нахмурившись, отдернулся от моей руки, потом глубоко вздохнул и с шумом выпустил воздух, отступая к двери. Он явно растерял запал, с которым ворвался в гардеробную, и сейчас настороженно пятился назад, нашаривая позади себя дверную ручку.