Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна - Стивен Пинкер

левая вертикальная пунктирная линия), вы увидите, что точки, обозначающие их детей, в основном сосредоточены выше серой линии, а повернув налево от прямой регрессии, вы уткнетесь в отметку 5 футов 3 дюйма (160 см), а значит, эти дети своих родителей переросли.

Регрессия к среднему наблюдается, если две переменные не полностью коррелируют, а это значит, что мы сталкиваемся с ней буквально на каждом шагу. И тем не менее Тверски и Канеман показали, что люди, как правило, ничего не знают об этом феномене — показанного ниже шутника из комикса Frank and Ernest можно не учитывать{30},[340].

Необычные явления притягивают внимание людей, но им невдомек, что любая связанная с ними характеристика вряд ли будет настолько же необычной — и они пускаются{31} выдумывать нелепые объяснения тому, что, по сути, представляет собой статистическую закономерность.

Печальным примером этого можно считать иллюзию, будто критика эффективнее похвалы, а наказание — награды[341]. Мы ругаем школьника за двойку, но какое бы неудачное стечение обстоятельств ни обрекло его на провал в прошлый раз, вряд ли оно повторится при следующей попытке, поэтому ребенок как пить дать исправится, а мы будем думать, что наказание сработало. Мы хвалим его за пятерку, но снаряд дважды в одну воронку не падает, и поэтому он вряд ли возьмет ту же высоту в следующий раз, а мы будем думать, что похвала его только портит.

Неосведомленность о регрессии к среднему создает почву и для многих других иллюзий. Спортивные болельщики ломают головы, почему «дебютант года» обязательно сталкивается с «кризисом второго сезона» и почему атлет, чей портрет однажды попал на обложку известного спортивного журнала, в дальнейшем обречен жить с «проклятием Sports Illustrated». (Излишняя самоуверенность? Завышенные ожидания? Звездная болезнь?) Но если человека чествуют за неделю или год невероятной удачи, вряд ли звезды сойдутся таким образом два раза подряд, так что ему — или ей — остается только дрейфовать к среднему. (И если неудачливая команда после замены тренера показывает хорошую игру, это тоже ровным счетом ничего не значит.) После того как новость о серии ужасных преступлений разлетится по всем газетам, политики начинают активно заниматься деятельностью полицейского спецназа, закупками новых технических средств, табличками «Соседского дозора» и прочими эффектными мерами — и, естественно, через пару месяцев уже поздравляют себя со снижением уровня преступности. Психотерапевты, независимо от школы разговорной терапии, также могут незаслуженно приписывать себе победу над болезнью, полечив пациента, явившегося к ним с жесточайшим приступом депрессии или тревожности.

Как всегда, не застрахованы от таких ошибок и ученые. У кризиса воспроизводимости есть и еще одна причина: экспериментаторы не учитывают разновидность регрессии к среднему, которая называется «проклятием победителя». Для того чтобы интересующий нас эффект подтвердился экспериментально, много чего должно пойти так, как надо, — и неважно, реален эффект или нет. Может, сегодня экспериментатору улыбнулась удача — но не факт, что так случится и завтра, а значит, пытаясь воспроизвести результат, ему нужно привлечь к эксперименту больше участников. Но ученые обычно думают, что раз они уже собрали кое-какие доказательства, то могут обойтись меньшим числом участников, не осознавая, что такая стратегия ведет их прямиком к публикации в «Журнале невоспроизводимых результатов»[342]. На неспособности понять, как регрессия к среднему влияет на поразительные открытия, основаны аргументы нелепой статьи «Исчезающие истины» (The Truth Wears Off), опубликованной в 2010 г. журналом The New Yorker; там постулировался загадочный «эффект снижения», который, по мнению автора, ставит под сомнение сам научный метод[343].

Проклятие победителя распространяется на любое наше необычайно успешное начинание, и неумение вводить поправку на неповторимые мгновения удачи, возможно, отчасти объясняет, почему жизнь так часто нас разочаровывает.

Что такое причинно-следственная связь?

Прежде чем попытаться перекинуть мост от корреляции к причинности, давайте проведем разведку на противоположном берегу, то есть рассмотрим саму причинность, которая оказалась на удивление расплывчатой концепцией[344]. Дэвид Юм в очередной раз определил ход дискуссии на столетия вперед, предположив, что причинность — это просто ожидание, что корреляция, с которой мы столкнулись в прошлом, сохранится и в будущем[345]. Если мы уже неоднократно наблюдали за игрой в бильярд, то всякий раз, увидев, как один шар приближается к другому, мы, опираясь на подразумеваемое, но недоказуемое допущение, что законы природы устойчивы во времени, ожидаем, что этот другой, как всегда, устремится вперед.

Нетрудно понять, почему «устойчивая конъюнкция» — плохой фундамент для теории причинности. Петух всегда кукарекает перед рассветом, но мы же не думаем, что это петух заставляет солнце вставать. Гром часто предшествует лесным пожарам, но мы же не утверждаем, будто гром вызывает пожар. Все это — эпифеномены; их еще называют мешающими параметрами — они сопутствуют событию, но не вызывают его. Эпифеномены — проклятье эпидемиологии. Годами кофе винили в болезнях сердца, потому что с любителями кофе инфаркты случаются чаще. Оказалось, однако, что эти люди к тому же больше курят и не занимаются спортом, а кофе — просто эпифеномен.

Юм предчувствовал такой поворот и развил свою идею: причина должна не просто регулярно предшествовать следствию — важно, что «если бы не было первого объекта, то никогда не существовало бы и второго»{32}. Ключевая оговорка «если бы не было» — это контрфактическое предположение «что, если». Что произошло бы в возможном мире, в другой вселенной, в гипотетическом эксперименте? В параллельной вселенной, где не было причины, не случилось бы и следствия. Контрфактическое определение причинности решает проблему эпифеноменов. Мы не считаем, что петух вызывает рассвет, потому что, если петух накануне вечером угодил в суп, солнце все равно встанет. Мы утверждаем, что молния способна стать причиной лесного пожара, а гром — нет, потому что молния без грома может поджечь лес, а гром без молнии — не может.

Следовательно, причинность можно понимать как разницу в исходах, когда некое событие (причина) происходит и когда оно не происходит[346]. Суть «фундаментальной проблемы причинно-следственного вывода», как называют ее статистики, в том, что мы застряли во вселенной, где предполагаемое причинное событие либо произошло, либо нет. Нам не под силу заглянуть в другую и посмотреть, что же случилось там. Мы можем, конечно, сравнивать исходы в той вселенной, что есть под рукой, но только в разные моменты: когда события интересующего нас типа происходят и когда они не происходят. Но здесь мы с разбегу утыкаемся в проблему, на