Его самое темное желание - Тиффани Робертс

о кровать и приподнялся, нахмурив брови и поджав губы. Он обхватил ладонями ее затылок, заставляя посмотреть на него, и заглянул ей в глаза.

— Что с тобой, Кинсли? Что случилось?

Но Кинсли не могла вымолвить ни слова, и все, что она могла видеть, — это надежда в его глазах. Надежда на то, что он, наконец, освободится из тюрьмы, в которой был заперт так долго.

У нее вырвался всхлип, и она вырвалась из его объятий, прочь от его тела. Его семя, то самое семя, которое должно было дать жизнь, потекло по ее бедрам, когда она поднялась с кровати. Она схватила скомканное одеяло и завернулась в него, нуждаясь в этом барьере, в этой защите, хотя оно никак не уменьшило ее чувства уязвимости.

Постель зашуршала позади нее, когда Векс пошевелился, и Кинсли крепче вцепилась в одеяло, слезы потекли из ее глаз.

Почему? Почему все должно быть именно так?

— После того, что между нами было, ты отстраняешься от меня, как будто испытываешь отвращение? — спросил он. — Я не забыл твои возражения против нашего договора, Кинсли, но это… Это естественный результат того, что мы сделали, того, кем мы стали. И снятие проклятия не будет концом. Для нас не может быть конца.

Грудь Кинсли сдавило, дыхание стало коротким, неглубоким. Чувство вины и боль захлестнули ее.

— Я не могу.

Он взял ее за плечо и заставил повернуться к нему. Он поднялся с кровати, крылья исчезли, глаза сверкали, черты лица напряглись.

— Что «не могу», Кинсли? — его взгляд смягчился, прежде чем он поднял руку, чтобы смахнуть слезы с ее щек.

Но Кинсли отступила от него, качая головой.

— Я не могу дать то, что тебе нужно.

Векс двинулся, как будто собираясь последовать за ней, только чтобы резко остановиться и опустить руку. Мышцы его челюсти вздулись.

— Я не понимаю.

По щекам Кинсли полились слезы, и ее следующие слова были похожи на осколки стекла, разрывающие горло.

— Я солгала. В ту ночь, когда ты спас меня.

— Что ты имеешь в виду?

Ее нижняя губа задрожала.

— Я не понимала, о чем ты просишь. Я… я была при смерти, в отчаянии, и я просто согласилась. И я…

Его брови опустились.

— Ты что?

Ответ Кинсли прозвучал прерывистым криком.

— У меня не может быть детей!

Он уставился на нее, его лицо превратилось в непроницаемую маску, глаза были лишены эмоций.

— Я не могу, — она сделала глубокий, прерывистый вдох. — Я пыталась, пыталась и пыталась, и это чуть не убило меня. Поэтому я… я решила не допустить повторных беременностей.

Когда Векс не издал ни звука, боль в сердце Кинсли развернулась, распространяясь колючими лозами по груди. Почему он не кричит на нее? Не злится на нее? Почему он ничего не делает? С этим было бы легче смириться, чем с его молчанием.

— Я не знала, Векс. Клянусь, я не знала, что именно так ты бы снял проклятие. И я… я подумала, что если скажу тебе…

— Что я убью тебя, — его голос был таким низким, что она едва расслышала его.

— Да, — прошептала Кинсли.

Что-то промелькнуло в чертах его лица. Тень — тьма, боль, предательство? Она не могла сказать, и это только усилило ее агонию.

Он отвернулся от нее и направился к двери.

— Оставайся здесь.

Кинсли сделала шаг, чтобы последовать за ним.

— Векс…

— Я сказал, оставайся здесь! — взревел он, поворачиваясь к ней.

Кинсли вздрогнула. Зеленая магия вспыхнула вокруг его рук и распространилась по предплечьям, а пальцы скрючились, выставив когти. В его глазах вспыхнул яростный огонек.

Они смотрели друг на друга. С каждым мгновением в сердце Кинсли появлялась новая трещина.

Затем он оторвал от нее взгляд и направился к двери. Волоча за собой струи магии, он распахнул дверь, стремительно переступил порог и захлопнул ее за собой. Весь коттедж содрогнулся от оглушительного удара.

Ноги Кинсли подкосились, и она рухнула на пол. Она дрожала в оглушительной тишине спальни, пока ее не нарушил новый звук — мучительный вопль, который вырвался из груди, когда ее сердце разбилось вдребезги.

ГЛАВА 29

Кулаки Векса дрожали, когда он вышел из спальни. В его груди кружился водоворот, огромный, катастрофический, неистовый. Он был переполнен эмоциями — горечью, отчаянием, печалью, безнадежностью. Но повсюду была ярость, ее обжигающие шипы глубоко вонзились, ее расплавленный жар разжигал огонь в его внутренностях.

Тени ползли по краям его поля зрения, извиваясь по стенам, полу и потолку вслед за ним.

Я — твоя тьма. Твой плащ, твоя защита.

Я не могу иметь детей!

Пламя внутри Векса взревело. Он стиснул зубы от давления. Его ярость жаждала насилия, разрушения.

Катарсиса.

И я… я подумала, что если я скажу тебе…

Что я убью тебя.

Его сердце бешено заколотилось, когти впились в ладони, а походка замедлилась.

Он чувствовал ее присутствие в спальне. Чувствовал ее разбитое сердце, ее горе, ее боль. Оно было неотделимо от его собственного, попавшего в ту же бурю. Но все внутри Векса было затронуто его негодованием, обожжено им, запятнано им, и он не мог отделить его от других эмоций.

Хотя гнев был направлен не на Кинсли, он не мог быть уверен, что сможет защитить ее от него.

Просто еще одна неудача в общем списке.

Векс заставил себя идти вперед, подняться по лестнице и войти в библиотеку. Гнев гудел в его костях, усиливаясь с каждым ударом сердца, и ползущие тени сгущались вместе с ним. Тело не могло вместить всю его магию, не с таким потоком эмоций внутри.

Рыча, он прошелся вдоль полок, обшаривая взглядом заполнявшие их книги. Это была лишь часть его старой коллекции, но в этих томах хранились знания и мудрость тысячелетий.

Жар разлился по его конечностям, и внутреннее давление возросло.

Из него вырвался хриплый рев. Векс взмахнул руками и смахнул книги с полки перед собой. Тома тяжело упали к его ногам.

Как только шлюзы были открыты, он уже не мог их закрыть.

Бессловесные крики ярости и разочарования вырвались у Векса, когда он сбросил еще книг в растущую стопку. Страницы хлопали и трепетали, толстые тома падали на пол, а пергамент рвался.

Сильным взмахом руки он обрушил магию на следующую секцию полок. Книги слетели со своих мест и свалились в кучу. Когти Векса царапали бумагу, кожу, лианы и дерево, но что-то внутри него жаждало разорвать плоть, пролить кровь.

Почему она мне ничего не сказала?

Почему она обрекла меня на… на надежду?

— Маг… — произнесла