Оставьте тело вне войны - Сергей Шемякин

— Николай Иванович, а ты руки и крест светящийся видел?

— Видел, и потрясён до глубины души.

— А у меня вроде, как и сил прибавилось. Кровь в жилах бурлит, мозги просветлели и усталость ушла. Я так думаю, теперь мы Богом отмечены, или Ангелом. Удача в бою много стоит. У меня даже уверенность появилась, что Клейста мы раскатаем при любых обстоятельствах.

— Я в этом и не сомневался, — ответил начальник штаба. — Ему просто будет некуда деться, только стоять и умирать. А там и остальных начнём на гусеницы наматывать. Если ещё Хранитель нас информацией будет снабжать о передвижениях немецких соединений, то на Львовском выступе им ничего хорошего не светит. А через недельку округ ещё силы подтянет. Здесь у границы всех и похороним.

До начала войны оставалось три с половиной часа.

Глава 30

Наталья сначала спала беспокойно. С матерью они полчаса, прежде чем улечься обсуждали новость, о начале войны, бурно делились впечатлениями о первом рабочем дне. Зарплата у матери оказалась девяносто рублей, плюс премиальные, если продаст в месяц больше чем на две тысячи. Поэтому за питание с неё будут вычитать, так сказал счетовод. Начальника финансовой части не было, он уехал в полевой район. Одежду им перед ужином принёс старшина, предварительно выспросив все размеры. Сапоги, самые маленькие, оказались тридцать восьмого размера, поэтому старшина выдал по две пары портянок, плюс одни зимние. Успели чуть ушить гимнастёрки, погладиться и пришить подворотнички. Комбат прямо в магазине, купив товар, вручил в подарок два котелка и две стальные ложки. Так что на ужин они пришли во всеоружии. Свой бутерброд с маслом Галина Ивановна завернула в газетку и отнесла мужу на склад, кто ему ещё принесёт такую вкуснятину. Кормили в батальоне гораздо лучше, чем в комендантской роте, где готовили на всех штабных и кладовщиков.

Маэстро Наталье понравился: не держал за малолетку и не чванился. Занес её в список части, всё старательно записав по графам. Занёс и мать, в раздел "Прикомандированные". Теперь они обе числились в батальоне. Ей вменялось в обязанности быть на утреннем и вечернем построении. Спать в гостинице. Без разрешения непосредственного начальника, то есть ефрейтора Синицына или комбата из расположения не отлучаться. Показал, как заряжать и чистить наган. Дал пощелкать курком, вытащив все патроны. Спуск оказался тугим, приходилось жать со всей силы.

— Тебе тяжело на спуск со самовзвода нажимать, поэтому если время есть, просто взводи сначала пальцем курок, — показал он. — Тогда выстрелить гораздо легче! У самого ефрейтора тоже был наган и винтовка. Для карабина бойцы ему сделали маленькую пирамидку, и он стоял рядом со столом, на расстоянии вытянутой руки. Подсумки ефрейтор всё время носил на ремне. В общем оба начальника ей понравились. Комбат естественно больше. Хотя бойцы говорили Маэстро — настоящий артист и до армии выступал со сцены, великолепно играя на баяне. Да и сам Маэстро выглядел симпатичным. Ростом, правда, меньше комбата, но всё равно — выше её. Низкорослые ребята ей не нравились.

Вот и сейчас она спала и видела свои девичьи сны. Ей снилось, что комбат поднял её на руки и кружит по лугу среди цветов. А на голове у него веночек из ромашек, что она сплела. И она смеется счастливым смехом, прижимаясь к его груди своими жаркими грудками, и он тоже улыбается ей, кружась всё сильнее. Ей снилось, как он касается её шеи губами, нежно ласкает ушко и осторожно касается её губ своими, опаляя дыханием. А потом опять улыбается и кружит дальше…

Наташка уютно свернулась калачиком, во сне улыбаясь своим чудным видениям, не чувствуя, как злая мощь, скопившаяся у границы, чёрной волной ринулась на спящую землю. Гремя взрывами, сверкая выстрелами, перемалывая траками остатки ночной приграничной тишины.

Львов начали бомбить в пять утра.

Глеб разбудил комбата Михайлова в четыре, чтобы тот умылся, привёл себя в порядок и был готов выступить на защиту советского народа не с помятой физиономией, опухшей от подушки, а как настоящий командир, умытый, побритый и бодрый. Сам он полетел к границе, предупредив об этом подопечного. К четырём тридцати комбат выглядел безупречно, успев подшить свежий подворотничок и начистить сапоги. Пришлось, правда, зажечь свет, чтобы побриться, но Лукьяненко это не разбудило.

Хранитель сообщил от границы, что немцы начали наступление. Наши успешно взорвали мост на яворовском шоссе, похоронив не меньше роты пытавшихся по нему перебраться немцев. Сообщил, что комбат Телегин уже успел уничтожить вражескую батарею, а сейчас они добивают совместными усилиями вторую. Глеб корректирует огонь.

Самолёты комбат услышал и увидел полпятого. Немцы, очевидно, выбрали Львов как один из ориентиров, и многие группы самолётов начинали над городом менять курс. Шли они высоко, гудя моторами в небе. После того, как Михайлов заметил, как вспыхнул в небе один из немецких бомбардировщиков, возглавлявших очередную группу, он разбудил командиров взводов, приказав поднимать людей по тревоге, соблюдая светомаскировку. Затем позвонил Огневу и дежурному в штаб и выдал те же распоряжения. В воздухе разгоралась битва. И хотя Борис не слышал выстрелов авиационных пулемётов, но горящие самолёты падали исправно, хорошо заметные в темном, но быстро светлеющем небе. Чьи это были самолёты, он не знал, но надеялся, что немецкие.

Когда позвонили Огнев и Кульчицкий, доложив, что личный состав по тревоге поднят, комбат приказал:

— Довести личному составу, что началась война. В четыре часа тридцать минут немецкие войска напали на Советский Союз. На границе идут ожесточённые бои. Что творится в небе, вы сами видите. Жилые палатки снять, подготовить запасы воды для тушения пожаров. Усилить караулы по охране внешних складов. Быть готовым к отражению авиационных налётов. Выставить наблюдателей за воздухом. Усилить бдительность. Людей за ограждение не выпускать. Фельдшеру подготовить медпункт к приему раненых. О всех происшествиях докладывать немедленно.

Когда командиры взводов ремонтно-восстановительного батальона, проверив личный состав, доложили, комбат довёл всем о начале войны и боях на границе. Сказал он просто: — В четыре часа тридцать минут германские войска вторглись на территорию Советского Союза. На границе идут ожесточённые бои. В соответствии с присягой, мы все, как один, должны встать на защиту Советского народа и нашей Родины. Не посрамите этой чести товарищи командиры и красноармейцы. Родина на вас надеется!

Рябинины, поднятые по тревоге, тоже стояли в строю. Поставив конкретные задачи, комбат строй распустил.