Верховный маг Ордена - Сергей Александрович Плотников

— Так вот, раз получив власть, человек не хочет ее отдавать. Это естественно и нормально. Он создает вокруг себя «прослойку безопасности», назначая на зависимые посты людей в первую очередь верных, которые не подсидят, пусть даже они выполняют свои обязанности немного хуже — будем великодушны, пусть сначала именно «немного» хуже!

— И вы так не делали? — не удержался я от вопроса.

— Разумеется, делал и делаю, — Бастрыкин и бровью не повел. — Более того, поскольку я сам пришел на свой пост, скажем так, не вполне мирным путем, мне до сих пор приходится мириться с очень многими проколами людей, которые мне помогли в тот момент. Нельзя убирать тех, кто тебе верен и поддерживает тебя, даже отправляя в почетную отставку, если их некем заменить! В этом смысле то, что ты помог нашему общему другу решить его проблемы со здоровьем — огромный для меня подарок. Когда-нибудь поймешь, почему.

— В смысле? У вас на него планы, заменить им кого-то менее эффективного?

— И это тоже. Но тут надо понимать, что людей вроде него или тебя сложно использовать как вздумается. Вы все-таки не столько инструменты, сколько игроки, просто на поле, несколько отличном от моего. Я, — он выделил местоимение голосом, — это понимаю.

— А вот теперь вы мне льстите… — пробормотал я.

Бастрыкин захохотал.

— Точно! Ну дай польщу еще раз и скажу, что ты отлично читаешь между строк.

Я хмыкнул и отпил еще чаю.

Великий магистр между тем продолжал:

— Ну да ладно, возвращаясь к нашим баранам… Каждый хочет защитить свою задницу, это нормально. Но со временем такая «нормальность» приводит к тому, что элиты перестают пополняться эффективными и адекватными управленцами, которые сами прогрызли себе путь наверх, представляют, как живет основная масса людей и не утратили с нею связи. А начинают пополняться всякими… Пусть даже и неплохими, может быть, людьми, но — карьерными чиновниками во втором-третьем поколениях. Мамкиными пирожками — в лучшем случае. В худшем же — избалованными увальнями, которые относятся к любой работе спустя рукава и все больше погрязают в самых разнообразных, не вполне удобоваримых пороках. Принципиальной разницы между магами и не-магами я тут не вижу.

У меня аж рот открылся от удивления. Услышать от главы государства что-то похожее на то, о чем мы едко рассуждали за пивом с приятелями еще в той, прошлой жизни, — это было сильно.

— И? Какой же выход? — хмуро спросил я. — Кроме очевидного? «Хочешь сделать хорошо — сделай сам»?

— Так ты ведь и второй вариант мне назвал.

— Какой же это?

— Участие людей в жизни государства, — Бастрыкин улыбнулся. — Люди часто жалуются на чиновничий произвол, на засилье солдафонов — но сами не понимают, что именно они создают государственную среду, в которой живут. Твои слова, нет?

— Мои. Но как…

— Так вот, чем больше люди участвуют в жизни государства, тем больше вероятность, что среди них найдутся те, кто способен разглядеть и решить назревшую проблему. А участие может быть самым разным. От подачи жалоб на плохой вывоз мусора во дворах до службы в горячих точках Болоса. Время от времени элиты паршивеют, ты недавно столкнулся с одним прямо-таки вопиющим примером. И люди «снизу» должны их снести и заместить. Если государство жизнеспособно, такие циклы обновления проходят своевременно и относительно бескровно, в виде дворцовых переворотов, как до сих пор было в нашей истории. Впрочем, наша история довольно короткая… Если дело зашло слишком далеко — начинаются кровавые революции, как в Фали и Истрелии.

Я машинально кивнул, удивляясь, как он туда вывернул.

— В этом я и вижу спасение от магической диктатуры. В общих усилиях. Особенно они будут эффективны, если магия не будет давать таких уж невероятных преимуществ. Нам бы продержаться хотя бы лет пятьдесят, может, чуть больше — и есть надежда, что научно-технический прогресс действительно сравняется с магией. Так, чтобы возможности каждого человека, получаемые за счет общего уровня развития общества, не слишком отличались от возможностей прокачанного мага. Собственно, люди Терры шли к этому со времен Исхода… Чтобы магия была лишь одним из бонусов у некоторого числа граждан, что-то вроде высокого роста или абсолютного слуха. Полезно в некоторых профессиях, и только.

«Да наш Великий — мечтатель, — подумал я. — Или зачем-то хочет создать у меня такое впечатление… Но лучше я буду думать, что он со мной относительно искренен. До сих пор у него слова с делами не расходились».

А потом вспомнил, как Андрей Васильевич усмехался, когда я сказал, что омоложение должно быть доступно всем по полису государственного страхования!

Видимо, я тогда тоже показался ему мечтателем!

— Иными словами, — медленно проговорил я, — вы так видите нашу задачу? Чтобы мы сейчас прошли по тонкой грани… С одной стороны, не позволили эксплуатировать магов как живое оружие. С другой, чтобы маги не получили необоснованных привилегий и преимуществ перед другими людьми? А наоборот, стали одной из интегрирующих сил в обществе? Ну вот проблему с демографией помогли решить…

Бастрыкин снова усмехнулся.

— Я слышал, проблемой с демографией вы там уже занялись во всех смыслах… Хотя лично тебе я бы все-таки советовал этот вопрос хотя бы на несколько лет отложить.

Я почувствовал, что краснею, и Великий магистр снова расхохотался. М-да, шуточки у него… Действительно какие-то очень мужицкие. Даже у Аркадия — и то лучше!

— Но в целом ты говоришь абсолютно верно, — глава государства приподнял чашку с чаем, словно собирался сказать тост. — И на мою поддержку в этом деле можешь рассчитывать. Но — как я уже сказал, эта поддержка не должна выходить за рамки помощи пусть важной, пусть действующей в русле государственной политики, но чисто общественной организации. Понимаешь?

— Полностью, — заверил я его.

То есть давай, выплывай сам, а мы будем с берега смотреть, может, спасательный круг бросим, если что. Хорошо устроился!

Впрочем, а нафига я все это затеял, если не выплыву? Справлюсь, конечно. Мы справимся. Благо, у меня немало людей, на которых можно положиться!

Тут я вспомнил кое о чем. И подумал, что это будет неплохим способом проверить его искренность. Если, конечно, слушать не только содержание, но и форму ответа.

— Михаил Николаевич, раз мы говорим на такие темы… Можно личный вопрос?

— Можно, но оставляю за собой право не