Одиночество менестреля - Владислав Адольфович Русанов

скроется в неизвестном направлении? Как из Аркайла? Где там её покровитель из тайного сыска?

Реналле тоже очень хотелось знать, где же пран Гвен? Струсил?

Вдруг она увидела его. бывший глава тайного сыска Аркайла стоял между креслами прана Клеана и герцогини-регентши и что-то негромко рассказывал им. Тих, спокойно и мирно. Помогал себе, жестикулируя правой рукой. Кивнул на застывших рядом с мёртвым Кухалом кринтийцев — воины с полуострова явно растерялись до такой степени, что не знали, как быть. Диглан Дорн-Дав, на правах старшего, мог бы взять командование на себя и попытаться что-то предпринять, но старый волынщик уронил лицо в ладони и стоял неподвижно, слегка подрагивая плечами, будто плакал. А может, взаправду, плакал? Людям искусства присуща особая чувствительность, которой лишены воины и придворные. Реналла поймала нацеленный на себя взгляд Морин — пронзительный, как северный ветер, острый, как кинжал, испытующий, как длань Вседержителя. Но племянница Кухала не сдвинулась с места. Она баюкала на коленях голову убитого предводителя и просто смотрела в сторону Реналлы. Не со злорадством, как могло вначале показаться. Изучающе. Такой взглядывает, когда стремятся запомнить малейшие подробности происходящего.

— С дороги, лейтенант! — Начал терять терпение Шайо альт Рутена. — Иначе мы вынуждены будем применить силу.

Его спутники потянули шпаги из ножен. Чуть-чуть. На ладонь или пол-ладони. Ровно настолько, чтобы устрашить безумца, дерзнувшего им противостоять, но и не выглядеть зачинщиками драки, если таковая начнётся. Вроде бы, и силу показали, но на рожон не лезут.

— Вы думаете, что испугали меня? — не сдавался Жанель, обладавший нравом вспыльчивым, как сухая солома.

— Ну, не обижайтесь потом… А то капитан Жерон подаст ещё жалобу её светлости. — Насмешливо проговорил Шайо, не рискуя, впрочем, оказаться в пределах досягаемости шпаги Жанеля. — Теперь за то, что мы набросились на его лейтенанта.

— А вы попробуйте! Это вам не в подворотне. Нападайте, но знайте, что на вас глядят сотни глаз. Увидим, чего вы стоите! — Жанель принял третью позицию, поднимая шпагу на уровень глаз.

— Ах, так!

Гвардейцы развернулись полукругом, хотя, по-прежнему, не торопились обнажать клинки. Шайо альт Рутена оглянулся, как бы испрашивая одобрения у герцогини-регентши или её отца, но те даже не глядели в его сторону.

— Последний раз предупреждаю — прочь с дороги! — прошипел он, брызгаясь слюной.

Лейтенант молчал. Только кончик шпаги подрагивал в воздухе.

Неожиданно рядом с ним оказались капитаны кевинальских Рот — Тарн альт Вегас из «шустрых Черепах» Асеньо альт Некку из «весёлых горлопанов». Первый — высокий, седой с гладко выбритым подбородком и щёгольски подкручненными усами, второй — маленького роста, кривоногий, рыжий с бородкой, вызывающей в мыслях образ упрямого и неуступчивого козла. Оба этих кондотьера, признавая мудрость и опыт Жерона альт Дерена, никогда не упускали возможности показать свою независимость. Да, они явились помогать Вожерону, откликнувшись на призыв Клеана альт Барраса. Явились по зову сердца и велению разума, поскольку по договорам им полагалась кругленькая сумма в золотых монетах, но никак не подражая Роте Стальных Котов. Даже мысли об этом они чурались и избегали разговоров, словно богохульств. Капитаны — сговорившись или нет, неизвестно, — взяли молодого Жанеля под локти с двух сторон.

— Лейтенант, — чётко, будто отдавая приказ перед строем, заговорил Тарн альт Вегас. — Уверен, ваш капитан не одобрит кровопролития, какими бы благими целями вы не руководствовались. Я думаю, следует действовать по закону…

— Не доставь им такой радости — обвинить капитана Жерона, — зло прищурившись, зачастил скороговоркой кондотьер Асеньо. — Они только и ждут, чтобы ты первым пролил кровь. Разберёмся. Потом, после войны с каждым разберёмся. А сейчас не время. Вернётся капитан, будем их вместе выворачивать наизнанку за самоуправство. Убери оружие.

— Шпагу в ножны, лейтенант! — Поддержал его капитан Тарн. — Спорить будем потом! И не с прихлебателями, а с правителями.

— Я попросил бы вас! — возмутился Шайо альт Рутена.

— Так попроси! — отмахнулся от него командир «весёлых горлопанов». — Когда «просилка» отрастёт. Слушай, Жанель, я тебя полтора года знаю, а прана Жерона — добрых пять лет или чуток побольше. Мой совет — держи себя в руках. С врагами сочтёмся потом.

— Месть — блюдо, которое лучше подавать холодным, — глубокомысленно изрёк Тарн альт Вегас.

— Правильно излагаешь, черепаший пастух, — усмехнулся Асеньо. — Шпагу в ножны, лейтенант! Шпагу в ножны!

Лейтенант помедлил мгновение, другое. Оглянулся на Реналлу. Лицо его выражало муку. Да, иной раз приходится в выбирать не между «плохо» и «хорошо», а между «плохо» и «очень плохо». И никто не обещал, что выбор будет приятным или лёгким. Но на прана Жанеля было страшно смотреть. Иной раз, мучаясь неопределённостью, сильные и решительные мужчины ломаются и начинают совершать неоправданные поступки, а то и руки на себя наложить могут.

Реналла едва заметно кивнула ему и улыбнулась, хотя на самом деле больше всего хотела разрыдаться и убежать. Так сильно, что сразу зажмурилась. Услышала, как стукнула крестовина шпаги об оковку устья ножен. Почувствовала, как её взяли под локти, и только после этого открыла глаза.

— Именем её светлости герцогини-регентши Кларины альт Рутена, вы арестованы! — отчеканил краснолицый Шайо.

— Я подчиняюсь силе, — ответила Реналла.

Так начался её путь в подземелье.

[1] Шэн — почтенный (старокринтийск.).

Глава 7

Ч. 1

Свежий ветер с моря трепал волосы, пробирался под кожаный дублет, сносил в сторону звуки. Поэтому Лансу приходилось орать, надсаживая горло. Орудийная прислуга выполняла команды быстро, слаженно и чётко, вызывая восхищение и даже зависть. А вот трагерские менестрели, несмотря на то, что учения продолжались добрых полмесяца, по-прежнему суетились, путались и напоминали табун молодых жеребят, впервые выпущенный на вольный выпас. Задор и бестолковость. Именно эти два понятия наиболее подходили для описания их действий. И так изо дня в день, без какой-либо надежды на улучшение.

Каждый вечер Регнар жаловался на то же самое. Желания много, силёнок — в обрез, с умениями тоже как-то не задалось. Учить бывший придворный маг-музыкант умел. Не зря же, угодив в опалу, занимался тем, что натаскивал юных балбесов — и на клавесине, и на свирели, и на скрипке. Но не всё так светло и ясно обстояло сейчас… Хорошо заниматься с учеником, который пришёл к тебе неподготовленным, как чистый белый лист — наноси на него любые знаки нотной грамоты, какие сами захочешь. Хуже, когда