Последний шанс Гесса 2 - Нани Кроноцкая

И высокое кресло. Оно стояло к нам спиной, его тёмный силуэт казался массивным, поглощая всю темноту комнаты. Ткань обивки была неразличима, но она поглощала свет, лишь изредка отливая глубоким, зловещим синим, подобно крылу гигантского жука.

В комнате находился человек. Мы не видели его лица, не слышали дыхания, не ощущали запахов. Но присутствие ощущалось. Давящая, неумолимая тяжесть, как гравитация черной дыры, притягивала и разрывала на части. Он уже смотрел на нас. Мы это знали.

Сердце, подчиненное воле Гесса, билось едва ощутимо, но теперь оно готово было разорваться, проломить грудную клетку и с криком устремиться в пустоту. Я лежала с закрытыми глазами, но видела – видела так же ясно, как если бы смотрела собственными зрачками. Расовый дар Гесса.

Фигура в кресле развернулась к нам. Медленно. С нарочитой, раздражающей неторопливостью, которую разум моего напарника достраивал по едва уловимым смещениям тепловых контуров.

Я видела не просто тепловую картину. Мозг Гесса, его отточенный тактический интеллект, мгновенно анализировал данные, сопоставлял углы и пропорции, накладывая их на огромную базу визуальных образов, и… завершал. Он создавал идеальную, фотографическую картину из фрагментов тепла и тени.

И на этой картинке, холодной и четкой, как голограмма, сидел… Император.

Тот самый. Профиль которого был отчеканен на империалах. Те самые властные синие глаза, что сейчас проникали в нашу клетку – нет, словно сквозь нее, сквозь наши закрытые веки, прямо в мое сознание, обнаженное перед ним с постыдной откровенностью. Те же высокие скулы и резкий, неумолимый подбородок. Темные волосы с сединой на висках, аккуратно зачесанные назад с безупречной, почти механической точностью.

Я вздрогнула, и это ощущение страха и узнавания было настолько мощным, что чуть не разрушило хрупкий ментальный контакт. Он нас видел. А я… я наблюдала за ним через призму чужого восприятия, через холодную, безошибочную программу распознавания, встроенную в сознание моего возлюбленного. Это было в тысячу раз страшнее.

– Наконец-то, – прозвучал его голос.

Нет. Он был не тем глубоким, бархатным тембром, что с детства лился с экранов, согревая душу, как отеческое объятие. Этот голос был высоким, сухим и холодным, словно скрежет металла по стеклу. В нем не было ни капли тепла, лишь ледяная брезгливость, будто он смотрел не на людей, а на отвратительных насекомых, расползшихся по его стерильному полу.

– Двое последних гостей на моем скромном приеме. Я начинал волноваться.

Голос… Это не его голос, – мысленно закричала я, цепляясь за это, как утопающий за обломок доски. Голос Императора воплощал гармонию, непоколебимую силу и всеобъемлющую заботу. Даже когда он оглашал начало карательной операции на задворках далёкой галактики, в его словах чувствовалась отеческая печаль. Этот же голос звучал так, будто его обладатель считал всю Вселенную своим личным мусорным контейнером.

«Гесс, ты слышишь? – я снова стучала в закрытую дверь. – Это не он. Отец Империи не может смотреть на своих детей с таким… отвращением. Этот человек нас презирает. С самого первого слова».

Молчание. Абсолютная ментальная тишина в ответ. Но я знала – Гесс, педантичный и внимательный ко всему, что касается угрозы, не мог не отметить этого фундаментального несоответствия.

Наш тюремщик тяжело поднялся с кресла и сделал несколько шагов к прозрачному барьеру, его движения были резковаты, лишены имперской, отточенной годами сдержанности.

– Так долго я собирал эту коллекцию, – продолжил он, широким жестом обводя пространство кабинета. – Уникальные экземпляры. Силы. Способности. Но вы… вы двое – это венец. Последний штрих к моему шедевру!

«Он слишком суетлив, Гесс! – настаивала я, пытаясь уловить черты, которые он придавал образу. – Посмотри, как он жестикулирует. Наш император никогда не делает ничего подобного».

Снова воцарилась тишина, но теперь я ощутила нечто иное – едва заметное изменение в ментальной атмосфере. Сомнение? Анализ?

– Ваш телепатический диалог восхитителен, – вдруг сказал Он, и его голос потерял сладость, став тонким и острым, как лезвие. – Настоящая симфония. Я почти слышу её.

«Видишь? – мысленно воскликнула я. – Он не чувствует содержимого! Он видит сам факт связи, как всплеск на датчиках. Настоящий Император, если верить легендам, мог бы раздавить наш разум одним усилием воли. А этот лишь наблюдает за помехами на экране. Фальшивка».

И вдруг я уловила это – медленный, тяжелый ход внимания Гесса. Его разум, прежде сосредоточенный на обороне и сдерживании, теперь переключился на анализ с новой, пугающей силой. Я почти физически ощутила, как его сознание, словно мощный вычислительный комплекс, начало перебирать возможные сценарии, создавать и отвергать гипотезы, выискивать уязвимые места в этой блестящей бутафории.

Облегчение, острое и почти болезненное, хлынуло на меня. Мы всё еще находились в западне. Смертельная угроза по-прежнему нависала над нами. Но на этот раз это был не всесильный Император. Иной враг. Непредсказуемый, странный и, возможно, еще более опасный в своем сумасшествии. Однако у любого безумия есть своя четкая логика, и её можно разгадать. Её можно вычислить.

И я видела – нет, чувствовала – как разум Гесса уже начал этот расчет.

– Возьмём тебя, девочка, – голос антагониста стал сладким, густым, как патока, и насквозь фальшивым, и от этого становилось еще только страшнее. – Есения. Чистокровная лиглянка, если можно так выразиться. Наследница одного из правящих прайдов¹ Лиглы. А твои недалёкие, ослеплённые догмами сородичи… о, они сочли тебя осквернённой! Эти твои белокурые локоны, этот диковинный, как у древних предков, цвет глаз… для них это – результат кровосмешения, знак вырождения. Они забыли, какими были первые колонисты! Они выбросили тебя, как брак, на свалку семьи. А ведь в тебе течёт кровь тех самых, первых. Древняя. Чистая. И потому – невероятно ценная.

Я окаменела, не в состоянии пошевелиться или даже мысленно возразить. Его слова вонзались в самую глубокую рану, которая никогда не заживала, пробуждая во мне чувство стыда и неполноценности, терзавшее меня с детства. Он знал. Ему были известны все мои страхи, все мои слёзы. Рвано вздохнув, я открыла глаза, тут же оказавшись в плену его тёмного взгляда.

Медленный и тяжелый, он переместил внимание на Гесса.

– А ты… О, мой дорогой, неукротимый Гесс Оранг! – он рассмеялся, и смех его был фальшивым, бутафорским, но от этого не менее зловещим. – Бывший полковник Контрразведки Имперского Космофлота. А ныне – Высший Действительный Тайный Советник Внешней Разведки Империи Деус. Правая рука и alter ego самого Макара Аверина. Тот, кто стоит на втором месте в иерархии самой могущественной спецслужбы галактики. Аристократ крови и духа. Клан Оранг, правящий планетарным альянсом Глиза². Входящий в сотню богатейших людей Империи. Доктор биологических наук, чьи диссертации до сих